За нами в магазин зашла престарелая пара. Я услышал, как дама взвизгнула от восторга.
– Как я её понимаю, – призналась Матильда. – Я бы так и жила в этой лавке. О, ты тоже что-то купил! – Она указала на оливковое дерево у меня на коленях. – Фея ответила хоть на какие-то из твоих вопросов? Вы с ней долго разговаривали.
– Не особенно, – неохотно ответил я и повернул голову, сканируя пространство вокруг на наличие клетчатых шляп. Но Гектора простыл и след.
– А что с этой Ангеликой?
Я на секунду замешкался, а потом крепко сжал бутылочку в руке и сказал:
– Фея не знает никого с таким именем.
– Жаль. Я так надеялась, что они помогут нам в дальнейших поисках. То есть… помогут тебе. – Матильда завернула за угол. – У тебя тоже постоянно такое чувство, будто мы попали в какой-то совершенно фантастический блокбастер? Или в странный сон? Сначала этот седой профессор с зонтиком Мэри Поппинс на кладбище, который говорил загадками и будто бы знал твоего отца. Затем нереальный цветочный магазин с удивительными штучками и очень странными хозяевами. И в конце этот жуткий незнакомец в клетчатой шляпе и с жёлтыми глазами, который нёс полную чушь. Слышал, что он сказал, пока Фея не перебила его? «Я по-прежнему Гектор, главный на…» Наркоман? Нарушитель? Настройщик? Всё равно это как-то не укладывается в мою теорию о потерянном наследстве.
– Может, здесь действительно замешано тайное общество, а Гектор – главный начальник. Или надсмотрщик.
Пока мы переходили дорогу, меня не покидал страх, что откуда-то из-за припаркованных машин вдруг вынырнет голова Гектора. Но он пропал. Может, Фее действительно удалось его приструнить.
– Профессор Кассиан, Гиацинт, Фея, Гектор – таких имён не бывает. Разве что в каком-то фантастическом спектакле. Или в тайном обществе, где каждый получает кодовый псевдоним. И все они, кажется, тебя знают. Как-то это жутко. Да ещё каждый хочет подать жалобу… или что-то в таком роде. Этот Гектор ввалился в магазин в жуткой ярости, правда ведь? Это было видно. И что за странные разговоры о серийном убийце? Иване Пришибателе?
– Иваре Приобретателе.
«Обязательно погуглю его, как только вернусь домой».
– У тебя тоже сложилось впечатление, что он и тебя считает опасным типом? – Матильда слегка отклонила коляску назад, чтобы заехать на тротуар.
– Да, как бы там ни было, он, кажется, очень разочарован, что я не валяюсь в больнице, прикованный к кровати.
«“Твои дни сочтены, мальчишка”. Этот Гектор предпочёл бы увидеть меня в могиле, тут не может быть никаких сомнений. А Фея и Гиацинт… Кажется, они на моей стороне, на какой бы стороне я ни был. А этот профессор Кассиан…»
– Но в чём же тут дело? – спросила Матильда.
– Понятия не имею.
И это была правда. При этом у меня появилось чувство, что теперь я знаю значительно больше, чем сегодня утром. Наша короткая прогулка, вне всякого сомнения, принесла немалую пользу. А Мартинская дочка оказалась на удивление хорошей помощницей. Просто идеальной.
– Будто всё это происходит во сне, – бормотала она. – Стоит только ущипнуть себя, и тут же проснёшься.
«Отлично, теперь-то ты меня понимаешь. Я чувствую себя так уже довольно долго».
Я был рад, что Матильда пережила эти события вместе со мной. Так я хотя бы не ощущал себя таким одиноким. И казался себе не таким сумасшедшим и странным. По крайней мере, пока мне на глаза не попалось лицо в зелёной изгороди. А затем ещё одно. Я уже не старался их разглядеть и повернуть голову. Их лучше всего получалось рассмотреть боковым зрением, чем если смотреть на них в упор. Будто им становилось не по себе, и от стеснения они растворялись и исчезали.
– С тобой случалось такое, что ты видишь вещи, которых нет и быть не может? – вдруг вырвалось у меня.
«Даже если Матильда посчитает меня странным, то какая разница? Даже если ей покажется, что у меня совсем крыша поехала, меня это ни капли не расстроит, это же всего лишь Мартинская дочка из дома напротив. У неё самой не всё в порядке с головой».
– Какие такие вещи? – с сомнением спросила она. – Только…
– Например, лица, – перебил я её.
– Ах, вот оно что! Да! – Она с облегчением рассмеялась. – Если хорошенько присмотреться, во всём можно разглядеть лицо. В рисунке на ковре, в узорах древесного сруба, в стенах, кустах, на бутерброде и особенно на дурацкой плитке, которой выложена наша ванная. И, представь, эти лица пялятся на тебя, пока ты принимаешь душ. Я как-то читала, почему так происходит: если мозг регистрирует две точки или другие похожие знаки, которые находятся на определённом расстоянии, он автоматически принимает их за пару глаз и дополняет картину остальными точками, которые образуют рот. Это, можно сказать, глубинный инстинкт.
– Вон оттуда как раз выглядывает одно такое лицо, – сказал я и кивнул на скорченную рожу в лавровом кусте перед домом № 15, мимо которого мы как раз проходили.
Я с удовольствием отметил, что стоило мне посмотреть прямо в эти глаза, они тут же испуганно исчезли в листве. Моё настроение снова чуточку улучшилось.
Когда мы стояли перед входной дверью моего дома, Матильда достала свой телефон:
– В это сложно поверить, но мы провели на улице всего час. Удивительное дело, сколько всего может произойти за шестьдесят минут, правда? Как бы там ни было, это хорошо: твоей маме не пришлось волноваться. – Она поставила коляску на тормоз и наклонилась, чтобы отклонить подножку.
– Это я и сам могу сделать, – поспешно сказал я.
– Конечно, прости. – Она запнулась. – Я получила в подарок от Гиацинта столько незабудок… возьми для своей мамы. Думаю, ей они понравятся.
– Наверняка. Спасибо.
Я незаметно опустил бутылочку в карман штанов и встал на ноги. Перед глазами, конечно же, снова всё поплыло, и мне пришлось схватиться за ручку коляски, чтобы не упасть. К тому же я почти не чувствовал свою левую ногу. Но это не могло испортить моего отличного настроения, даже если события последнего часа принесли больше вопросов, чем ответов. По крайней мере, с этой подозрительной бутылочкой в моём кармане я чувствовал, что заполучил что-то наподобие плана действий.
Матильда протянула мне костыли и смущённо улыбнулась. Из тугого хвоста на её затылке выбилась кудрявая прядь, и она сдула её с лица. Мне вдруг стало ясно: за этот час мы с Мартинской дочкой стали сообщниками. Теперь она – единственный человек на этой земле, который знает, что в моей жизни сейчас происходят невероятные вещи.
– Спасибо, что вывезла меня на прогулку, – сказал я, и мои слова прозвучали гораздо более торжественно, чем я предполагал.
– Да ну что ты, – отозвалась она. – Жутко скучно с тобой, ничего не скажешь, но я бы ещё раз тебя прокатила. Но только если нет другого выхода, конечно.
– И исключительно из любви к ближнему. – Я улыбнулся. («Если я действительно хочу разгадать эту тайну, мне, без сомнения, понадобится помощь. Кому-то же надо меня возить».) – Дашь мне свой номер телефона? Я позвоню, если ты мне снова понадобишься.
Она удивлённо вытаращила на меня глаза, но, немого помедлив, ответила:
– Ладно.
» 8 «Матильда
Госпожа фон Аренсбург резко распахнула дверь, Квинн так и застыл с ключом в руке.
– А вот наконец и вы! – воскликнула она таким голосом, будто мы вернулись из шестимесячной экспедиции по тропическим лесам, а не с соседней улицы. Хотя примерно так мы себя и чувствовали.
– Вот, это тебе! – Квинн без лишних церемоний передал маме мои незабудки и проковылял в дом. Я положила в гардеробную подножку от коляски.
Госпожа фон Аренсбург сияла:
– Какие они чудесные! Спасибо! Это из новой цветочной лавки? Я тоже хотела заглянуть туда в ближайшие дни.
– Ты будешь чувствовать себя как дома. Там ещё более пёстрый интерьер, чем у нас, и это неспроста, – сказал Квинн и поспешно заковылял вверх по лестнице.
Может, ему нужно было в туалет, а может, хотел поскорее погуглить этого серийного убийцу, пока не забыл его имя, как это случилось со мной. Единственное, что я помнила, – имя напоминало название полки из «ИКЕИ», и это точно не Билли.
– Только не вздумай сейчас приглашать Мартин… Матильду к нам на ужин, мама, – радостно бросил он через плечо. – Ей пора возвращаться к другим «Наказаниям Господним».
Возможно, он опасался, что, если я останусь рядом ещё хоть на минуту, он проболтается о наших загадочных приключениях.
– Вы только посмотрите на него! – возмущённо воскликнула его мама.
– Что такое? – послышался откуда-то со второго этажа радостный голос. – Я думал, мы терпеть не можем Мартинов. Её папа собирал подписи против той парочки геев в соседнем доме, забыла?
– Это был дядя Томас, – поправила его я. – И вовсе не потому, что они геи, а из-за цвета, в который выкрашен их забор. Ничего, я всё равно не могу остаться с вами на ужин. Хотя пахнет из кухни просто восхитительно.
Конечно же, мне больше всего на свете хотелось поприсутствовать при разговоре Квинна с родителями, когда он начнёт расспрашивать их о профессоре Кассиане и своих родных бабушке и дедушке со стороны отца. Я надеялась, что он всё мне расскажет, когда мы встретимся в следующий раз. Он ведь попросил мой номер.
«О боже! – Мне не терпелось позвонить Юли. – У Квинна фон Аренсбурга теперь есть мой номер телефона! И пусть Юли только попробует мне сказать, что нездоровая влюблённость ни к чему не приведёт!»
– До свидания! – сказала я и уже хотела закрыть за собой дверь, когда госпожа фон Аренсбург проскользнула следом за мной на улицу.
– Подожди, Матильда, – тихо сказала она. – Не позволяй ему себя оттолкнуть. Сейчас у него такой период. Он со всеми ведёт себя очень резко. Это всё из чувства самосохранения. Пожалуйста, постарайся на него не обижаться.
– Не переживайте, – смущённо ответила я.
Его маме даже в голову не могло прийти то, что так мило, как сегодня, Квинн ещё никогда со мной не обращался.