– Да, конечно, – сказал я. – Двигайся вперёд.
– Может, именно так я и сделаю, – тоном драматической актрисы ответила Лилли, будто я предложил ей спрыгнуть с моста.
Двери лифта наконец снова закрылись, и Матильда нервно нажала на цифру восемь. Нажала несколько раз.
– Ладно, значит, с этим мы разобрались, – сказал я.
Лилли презрительно хмыкнула:
– И меня ещё считают бессердечной ведьмой!
– Кто это считает тебя бессердечной? – спросила Матильда и тут же, похоже, пожалела о своём вопросе.
Лилли вновь обратила свой изучающий взгляд в её сторону, а Матильда тем временем судорожно вцепилась в полы своей куртки и пыталась застегнуть молнию на груди.
Лифт снова тронулся.
– Ты родная сестра близнецов Мартинов, не так ли? Удивительное сходство. – Лилли прищурилась. – Ты здесь с Квинном?
– Двоюродная, – ответил я за Матильду.
– Что-что?
– Матильда – двоюродная сестра Луизы и Леопольда, не родная.
Будь я Матильдой, я бы сейчас удивлённо поднял бровь. Но Матильда лишь посмотрела на меня, и я совершенно не понимал, о чём она думает.
– Между вами что-то есть? – спросила Лилли, и теперь пришёл мой черёд хмыкнуть.
Матильда наклонила голову и сосредоточенно разглядывала пол.
– Прости, – сказала Лилли. – Я же не знаю, что именно ты повредил в этой аварии. Лассе говорит, что с твоими глазами что-то не в порядке.
«Ничего себе. Столько ударов ниже пояса за два коротких предложения. Это почти чёрный пояс, уровень Раскоряки».
Лифт наконец остановился на восьмом этаже. Двери медленно открылись, Матильда отпустила свою куртку, чтобы взяться за рукоятки кресла-коляски. Я твёрдо посмотрел в глаза Лилли – очень красивые глаза! – и сказал:
– Мне очень тебя жаль. Как-то глупо всё получилось. Ничего уже не изменишь. Пришло время просто смириться. Видишь? В каждом из этих предложений по четыре слова. Мне кажется, четырьмя словами можно сказать очень многое.
– Мне тоже так кажется. Отойди, пожалуйста, в сторону, – пробормотала Матильда. – Ты перекрыла нам дорогу.
Я не смог скрыть улыбку.
Лилли пропустила нас и ничего больше не ответила.
– Удачи тебе у стоматолога! – крикнул я через плечо, просто потому что это тоже было предложение из четырёх слов.
Двери лифта за нами закрылись, и Матильда завезла меня в кабинет физиотерапевта.
– Зубной принимает на пятом этаже, – сказала она. – Мы проехали мимо, потому что Лилли забыла нажать на кнопку. Надеюсь, она прокатится на самый верх, до десятого, а потом уже спустится на нужный этаж.
– Надеюсь, у неё кариес и дырка в зубе, – буркнул я. – Не помню, чтобы она была раньше такой… агрессивной.
Поездка в лифте, казалось, длилась целую вечность, но мы пришли к Северину на десять минут раньше. Матильда бессильно плюхнулась на стул в приёмной:
– Она очень симпатичная.
– Это правда.
Я коротко огляделся. Кроме секретарши, я не заметил никого, кто мог бы нас подслушать.
– Наверное, когда она была маленькой, никто не засовывал её в мусорный бак и не обзывал церковной ватрушкой, – пробормотала Матильда.
– Зато родители называют её «маленькая макарошка», если тебя это успокоит.
На всякий случай я поискал лица в декоративных кактусах, которые росли у стола секретарши. Но ничего подозрительного не обнаружил.
– «Маленькая макарошка» звучит очень мило. – Матильда вздохнула. – Мои родители называют меня «наш сложный ребёнок».
– Сложный? Что же ты такого натворила? Сбежала из дома с вином, предназначенным для воскресной службы?
Матильда ничего не ответила, и я попытался вернуться к главной теме. Встреча с Лилли произошла очень не вовремя.
– Кстати, твоя версия по поводу наследства не так уж далека от правды, – сказал я.
– Что ты имеешь в виду? – Матильда тут же перестала одёргивать свою смешную блузку и с любопытством наклонилась ко мне. – Что же ты унаследовал?
В этот момент открылась дверь кабинета, и оттуда вышла предыдущая пациентка. За ней появился и Северин. Глаза Матильды округлились, и я понял, что на неё он произвёл такое же сильное впечатление, как и на меня, когда я увидел его в первый раз. Северину было чуть больше двадцати, два метра ростом, подтянутый, сильный, но горой мускулов назвать его было нельзя. Тёмные волосы были собраны в хвостик на затылке. Левую часть лица пересекал глубокий шрам, он тянулся ото лба, через бровь, очень близко от глаза, до самого подбородка. Северин Зеленко был живым примером того, как шрамы могут украшать человека. А также он был лучшим физиотерапевтом, которого я только мог пожелать. Увидев меня, он широко улыбнулся:
– Мой любимый пациент! Проходи, Квинн. Инвалидную коляску можешь оставить здесь. Она тебе всё равно скоро не понадобится.
– У психотерапевтки другое мнение на этот счёт. – Я поднялся, и Матильда без слов передала мне костыли, за которые я тут же схватился, стараясь не показывать, как у меня закружилась голова.
– Твоя подружка может зайти с тобой. – Северин улыбнулся Матильде. – Может, тебя это немного приободрит.
– Она не… – начал было я, но Матильда поспешно ответила:
– Я просто ему помогаю. – При этом её щёки порозовели.
– Понял. – Улыбка Северина стала ещё шире. – Тогда скоро ты останешься без работы. – Он повернулся к большим часам, висевшим на стене. – Квинн заканчивает в половине четвёртого. Дополнительные пять минут нам очень пригодятся.
– Пока! – Мне захотелось сказать Матильде на прощание что-нибудь милое, так что я обернулся и дополнил: – Только не заказывай без меня грильяж «параноик», договорились?
Матильда смущённо улыбнулась.
Северин закрыл за нами дверь:
– Что там за история с твоей психотерапевткой и инвалидной коляской?
– Она прочла мне вслух заключения врачей и предупредила, что пора мне готовиться к новой жизни инвалида, – охотно наябедничал я.
– Что за… – Северин возмущённо скрестил руки на груди. – Только не говори, что это правда!
– Думаю, она просто меня недолюбливает. – Я чуть не добавил: «Возможно, дело в том, что я потомок, а она – бессмертное граничное существо», но в последний момент сдержался. Между Северином и мной с самого начала сложились дружеские доверительные отношения, но не стоило их испытывать, с ходу пересказывая ему краткое содержание моего личного фантастического романа.
– Вперёд, приступим к тренировке! – решительно скомандовал Северин. – Покажем этой гусыне, на что ты способен.
В конце занятия я весь взмок, ноги дрожали, но я осилил пятнадцать шагов без костылей и посторонней помощи. Северин уверял, что это невероятное достижение, пусть даже на шестнадцатом шаге моя правая нога подкосилась, и ему пришлось меня подхватить.
– В среду ты сможешь пройти вдвое больше, – пообещал он, заканчивая тренировку растяжкой. – А эту гусыню пошли ко всем чертям. Никогда не позволяй другим утверждать, будто тебе что-нибудь не по силам. Проверено на собственном опыте. – Он указал на свой шрам.
– Что с тобой случилось? – спросил я.
Северин улыбнулся:
– Это долгая история. Расскажу как-нибудь в другой раз, когда ты сможешь сам подняться с пола.
Я смогу хотя бы потому, что он так в меня верит. Занятия с Северином всегда вселяли в меня новые силы. Ещё в больнице, когда я не мог даже ухватиться за эти жуткого вида поручни и должен был снова наращивать мускулатуру практически с нуля, он всё время меня подбадривал. После встреч с ним у меня появлялось чувство, что через пару лет я привезу медаль с Олимпийских игр, никак не меньше.
Я страшно устал, зато ко мне вернулись хорошее настроение и уверенность в себе. Последний раз я чувствовал себя так бодро и решительно в субботу ночью, когда бегал по кладбищу, не ощущая даже малейшей боли в ногах. Но тогда на меня действовал волшебный напиток, а теперь я был на сто процентов сосредоточенным на достижении своей цели. Может, действительно, терпение и упорные тренировки помогут мне вернуться в форму, и когда-нибудь я смогу уверенно ходить и бегать безо всяких там волшебных напитков.
– Хорошо, Квинн, увидимся на следующей неделе. И запомни: сдаваться – не вариант! – Уже в который раз я вспомнил мамин календарь цитат и мудрых изречений. Кажется, это очень неплохая штука. Северин передал мне костыли. – И не забывай есть побольше белка. Твоим мышцам это поможет.
Я уже почти доковылял до двери, когда услышал голос Матильды:
– Точно тебе говорю, Лилли до сих пор по нему сохнет.
Я вздрогнул. Звук был таким громким и отчётливым, будто Матильда сидела не в приёмной, а рядом со мной. И это ещё не всё. Моя голова вдруг наполнилась шумом. Секретарша что-то громко набирала на компьютере, открылись двери лифта, а на улице, восемью этажами ниже, парень и девушка препирались, выбирая, что лучше заказать на ужин – суши или пиццу, на деревьях щебетали птицы, а в дальнем углу помещения на тонкой паутине перебирал волосатыми ножками паук.
– Всё в порядке? – спросил Северин, и я услышал, как его ресницы ударились о кожу, когда он моргнул.
Я неуверенно кивнул. Всевозможные звуки нашего города со всех сторон вливались мне прямо в уши. В то же время я слышал, как бьётся моё сердце и кровь бежит по венам.
– Просто немного устал, – выдавил я.
– Квинн, иногда… – Северин смерил меня испытующим взглядом и продолжил: – После тяжёлой травмы мир может показаться незнакомым и странным.
– Нет, – шептала в приёмной Матильда. – Я никогда на это не решусь. Кроме того, я же обещала!
Я услышал, как её телефон коснулся ткани и проскользнул в карман куртки.
И вдруг всё снова стало как раньше. Всё многообразие звуков отхлынуло, будто волна, которую уносит от берега.
Я облегчённо вздохнул.
– Эта психотерапия явно тебе не подходит, – сказал Северин, открывая мне дверь. – Но в любом случае нужен человек, которому ты сможешь доверять.
– Да. – Я поглядел мимо него на светлую кучерявую макушку Матильды. – К счастью, такого человека я, кажется, нашёл.