Аль-Мансур выбрал второй вариант. К моему большому облегчению. Именно эту весть принёсли сперва подаваемые дымом сигналы, а затем и гонцы. Бывшие очевидцами того, как отряд со знаменем халифа Кордовы въехал в открытые ворота крепости. А уж потом к Куэльяру и другие отряды стали стекаться. Из тех, вестимо дело, кто сохранял хоть некое подобие выдержки и желания оставаться рядом с аль-Мансуром, вместо того, чтоб бежать, куда глаза глядят.
Вот он, завершающий акт для кого-то драмы, а для других феерического выступления. Если аль-Мансур и впрямь заперт внутри крепостных стен, то он… обречён. И неважно, сколько воинов находится рядом – Куэльяр крепость невеликая. Плевать даже если сумеет смыться несколько более число мавров, чем мы предварительно рассчитывали. Пофиг на эти вторичные аспекты! Отрубить голову халифата – тело без качественного мыслительного центра уже куда менее опасно. Смены у аль-Мансура покамест не наблюдается. Достойной смены, я имею в виду, поскольку желающих сесть на освободившийся трон будет огромное количество. А когда много претендентов, они часто начинают рвать друг друга с такой силой, что во все стороны летит не только кровь, но и откалывающиеся от государства кусочки. Самое оно. То, что добрые доктора с севера прописали!
Глава 8
Июль (червен), 997 год. Кастилия, Куэльяр.
Ярость почти никогда не накатывала на меня столь сильно, что я готов был забыть обо всём постороннем, отбросить в стороны все сдерживающие установки, целиком и полностью отдаться желанию разорвать наиболее мучительным образом в клочья тех, кто вызвал её. А вот недавно это едва не случилось! Причиной чуть было не состоявшегося приступа острой ненависти стал, что и неудивительно, халиф Кордовы Мухаммад ибн Абдалла ибн Абу Амир. Даже будучи загнанным в ловушку, которой стала крепость Куэльяр, хренов мавр, уже без считанных дней покойник, разбрызгивал вокруг себя свойственную их породе ядовитую мерзость. Хорошо так ею плескался, наглядно показывая, к чему приводит и может привести в будущем любой вид сотрудничества с совершенно чуждыми европейцам ментально народами.
Впрочем, вся картина сложилась далеко не сразу. Сперва Куэльяр стал просто магнитом, притягивающим к себе остатки тех мавров, которые уже не могли или просто не захотели бежать куда глаза глядят. Сельди в бочке – вот подходящий эпитет для того, что творилось внутри крепостных стен после того, как наши войска обложили Куэльяр со всех сторон, чтоб и мышь не проскользнула. А пока эти самые сельди мавританского посола утрамбовывались поплотнее в ограниченном пространстве, нам представилась возможность окончательно разобраться с последствиями собственно боя. Они, надо заметить, были масштабнейшие.
Трупы и трофеи, раненые и немногочисленные пленные. Немногочисленные, потому как брать оных мы не стремились, а всё же взятые были теми, кого сперва стоило как следует расспросить, а уж потом одним движением клинка прервать земной путь очередного мавра. Подсчёты опять же, покамест самые приблизительные, поскольку испанская кавалерия ещё не закончила преследование.
Приблизительные, зато внушающие! Из более чем девяноста тысяч кордовцы одними убитыми уже потеряли более тридцати. Сколько заперлось внутри Куэльяра, мы подсчитать по понятным причинам не могли, но что не пара тысяч так гарантия.Остальные… Бежали и продолжали истребляться пустившимися вдогон кавалеристами, что давало надежду на ещё более сильное сокращение числа мавров. В сравнении с этим наши потери настаивали на однозначно оптимистичный лад. Меньше тысячи безвозвратно потерянных в наших рядах, три… нет, скорее четыре тысячи союзников. Соотношение безвозвратных потерь примерно один к десяти – самое оно при противостоянии европейцев с азиатами, как по моему глубокому убеждению. Надо только следить за уровнем подготовки войск, использовать передовое вооружение, качественную броню и особенно внимание уделять предотвращению различных междоусобиц. Вот тогда все и будет складываться сходным образом.
Лагерь после битвы – тот ещё бедлам, откровенно говоря. Стоны раненых, громкие крики оставшихся невредимыми, но выплёскивающих остатки не растраченной в битве ярости вояк. Командиры, похваляющиеся своей удалью, умом, а заодно насмехающиеся над теми, кто пытался им противостоять, но в результате бежал, роняя обгаженные портки. И это всё не от всей ширины души, поскольку хоть битва при Куэльяре была закончена, но сама крепость ещё торчала гнилым зубом, не давая о себе забыть. Проклятье, да я бы лично выпорол того, кто попытался бы выкинуть из своей дурной головы тот факт, что за стенами крепости засела наша главная цель – халиф Кордовы.
Вот мы и не забывали. Охрана нашего основного лагеря, команды трофейщиков, полноценное охранение перемещающихся к Куэльяру орудий и метательных машин – за всем этим приходилось хоть немного, да следить. Пускать что-либо на самотек… Можно, конечно, благо командная вертикаль в войске была выстроена вполне приличная, но на душе всё равно как-то поспокойнее, когда сам отслеживаешь ситуацию. Не вмешиваешься без действительно крайней нужды, упаси Один от подобного, дабы не сковывать инициативу подчинённых, а именно следишь.
Справлялись парни и немногочисленные девушки неплохо. Некоторую сумятицу вносили разве что союзники, большей своей частью не привыкшие к весьма суровой дисциплине, от которой даже пруссы Витовта уже не могли полностью уворачиваться. Вбил Тихий в своих обалдуев, что дикий и вольный нрав хорош у себя дома, в родных и по сути безопасных прусских лесах, но уж точно не тут, в окружении чужаков. Даже победа, практически полностью состоявшаяся, не есть повод для полного расслабления. Но то пруссы, которые с нами уже далеко не один год. Испанцы – тут совсем иной расклад.
Совсем-совсем иной! Дисциплина – швах. Чёткая вертикаль командования - отсутствует. Слаженность между тремя основными частями войска – откровенно хреноватая. Собственно, только наше присутствие, работающее как цементирующий состав, мешало переругаться леонцам и наваррцам. Да и лишённые формального лидера кастильцы тоже, хм, вносили немалую толику хаоса в происходящее. Уже тем, что поскольку Онека Лара, единственная достоверно и однозначно настроенная против всех мавров скопом дочь покойного Гарсии Фернандеса Лары, бросилась за убежищем именно к королю Наварры Гарсии II Санчесу. А коли так, то и армия её покойного отца более склонялась к Наварре, нежели к Леону. Тот ещё узелок завязался, развязывать который окажется весьма затруднительным делом. Хотя… Определённые мысли по сему поводу имеются, чего уж там. Только далеко не всем леонцам из окружения Бермудо II они понравятся.
Это всё потом. Сейчас проблемы касались исключительно необходимости закончить дела с аль-Мансуром путём скорейшего и непременного уничтожения последнего. Без сомнений и колебаний, полностью игнорируя уже раздающиеся со стороны леонцев писки по поводу желательности начать переговоры с тем, кто находится в очень печальной и проигрышной ситуации. Хорошо хоть сам Бермудо II подобных звуков не издавал, время от времени лишь вздыхая и с тоской то взирая на небо, то молясь своему распятому богу. Тоже, к слову сказать, существенная проблема. Не молитвы конкретного монарха, а наличие при войсках союзников христианских священнослужителей. Очень уж они нас, то есть идолопоклонников, не любят, ради этой самой нелюбви будучи способными на самые паскудные действия. Опасения, что эти самые красавцы будут подбивать своих монархов на заключение очень выгодного мира именно с аль-Мансуром, были достаточно велики. Мы эти порывы, конечно, случись что, жёстко пресечём, но не хочется допускать самой такой возможности. Союзные отношения с испанскими монархами, они тоже на дороге не валяются, равно как и авторитет Руси на европейском уровне. Надо, ой как надо его повышать с учётом всего ранее уже сделанного и того, что делать только планируется.
Вот и поползли орудия и метатели «греческого огня» к стенам блокированного Куэльяра. Собственно метатели ни я, ни Магнус, ни прочие полководцы задействовать не хотели. Причины? Их было очень много, аж всё естественное население Куэльяра, состоящее, если что, из кастильцев. Женщины, дети, простые люди мужеска полу – они явно были ни при чём, не в ответе за коронованного ублюдка Санчо Лара и его не менее паскудную мамашу, готовых продать всю Кастилию маврам, лишь бы удержаться у власти. Планировалось, подтащив орудия, обрушить сконцентрированным огнём ворота, а может и сектор стены рядом с ними. Вот тогда можно было бы отправлять внутрь штурмовые отряды из тех же пруссов, которые более прочего подготовлены именно к такой работе. Сверх того, она доставляла им особое удовольствие. Никаких раздумий по поводу необходимости держать строй, бои небольшими группами, в которых знаешь тех, кто справа и слева от тебя, всецело им доверяя. Клановая система пруссов, она этому более чем способствовала.
Так должно было быть. Однако… жизнь вновь преподнесла сюрприз. На сей раз чрезвычайно неприятный. Попытки засевшего в Куэльяре аль-Мансура начать переговоры, понятное дело, провалились. Нас не устраивало ничего, помимо его головы и голов его приближённых. Показательное и наглядное уничтожение всех мавров, что с оружием в руках влезли на территории Леона и Наварры. Кордовцы, понятное дело, тоже к массовому саповыпилу из реальности не стремились. Более того, наверняка прикидывали возможности прорваться, выждав денёк-другой… Шансы мизерны, учитывая то, как тщательно мы принялись блокировать выходы для конницы. Опыт, знаете ли.
Не-ет, так рисковать халиф очень сильно не хотел. Зато попробовать в очередной раз надавить на такое человеческое чувство как страх – о, тут его и подталкивать особо не требовалось. Вдобавок устраивать массовую резню для мавров было делом абсолютно житейским, будничным даже. Вот и пригрозили, что вырежут всё христианское население Куэльяра, от взрослых мужчин до грудных младенцев. Причём начнут делать это через пару часов, да к тому же станут сбрасывать тела с крепостных стен… для наглядности, судя по всему. С-суки! Больше тут сказать было, конечно, можно, но в совсем уж нецензурных вариациях.