Свежеиспеченная вдова пришла в себя через несколько минут. Слабо застонав, приподнялась и присела. Влажный взгляд испуганной газели устремился на почтительно стоящего перед ней капитана. Тот уже успел смыть кровь с лица и расцарапанного плеча и даже переоделся. (Нати начала подозревать, что Лис возит с собой бесконечные запасы прекрасных камзолов.)
– Приветствую вас на борту моего судна, мадам, – сказал Фокс учтиво. – Надеюсь, что при попутном ветре и благоприятной погоде мы вскоре окажемся на Тортуге, где вас с таким нетерпением дожидаются! Этот малыш, – он похлопал по плечу Нэтти, тот недовольно дернулся, – наш строптивый юнга Нэтти к вашим услугам. Вот вино, свежая вода и еда.
– А скажите, капитан Фокс… – нерешительно начала женщина. – Вы удостоверились, что мой муж… он…
– At rest… Мертв? – легко подхватил Фокс. – Разумеется, удостоверился. Зачем оставлять за спиной такого грозного противника? Также мертвы и трое его людей. Так что если это единственные, кто был посвящен в ваш… секрет, для остальных вы просто растворились в воздухе. А сейчас, с вашего позволения, мне надо следить за отплытием. – Он поклонился и поспешил выйти.
Кажется, донна Анна опять собиралась плакать, а Лис, как он сам всегда признавался, не выносил женских слез.
Нати разглядывала испанку. Та произнесла что-то среднее между: «Слава Богу» и «Благослови, Господи, их несчастные души…» На критический – женский – взгляд в ней не было ничего такого, ради чего стоило гонять пиратский барк аж в испанскую Гавану. Женщина, что называется, в самом соку, с яркой, вызывающей красотой креолки и пышными формами. Но таких немало среди потомков первых поселенцев и метисов.
– Мальчик… подай мне мою сумку.
Нати подвинула ногой сумку поближе к испанке. Если капитан и донна думают, что она будет на побегушках, то они жестоко просчитались, Нати не нанималась еще и в слуги к пассажиркам! Женщина отыскала в сумке зеркальце и с миной неудовольствия оценила состояние своего лица и прически.
– Мне нужно нагреть воды… умыться… ты говоришь по-испански?
С мгновение Нати колебалась, не сказать ли, что очень плохо – тогда бы можно было понимать распоряжения донны через раз… Но ее тут же разоблачит Фокс. Нати вздохнула:
– Отлично понимаю, донна Анна.
Пораженная четкостью произношения женщина вскинула глаза:
– Ты… испанец?
– Спаси Боже!
Обратная дорога на Тортугу показалась Нати куда длиннее, чем до Гаваны. Воду приходилось греть в день два раза, один – убирать каюту, три – готовить свежую еду. Оно и понятно: разве могла пассия губернатора, жена, пусть и бывшая, испанского кабальеро, питаться обычной пищей моряков – сухарями, соленой рыбой да вяленым мясом? По счастью, в Гаване прикупили свежего мяса, ямса, фруктов… Правда, Лис посулил громмету по возвращении заплатить жалованье как на обычном торговом судне.
– И как юнге, и как коку, и как слуге? – поинтересовался практичный Нэтти.
– Хорошо, двойное, – благодушно согласился капитан, и Нэтти с обреченным вздохом направился к плите. Эндрю забавляло, что громмет явно недолюбливает пассажирку, в то время, как вся команда в той или иной мере поддалась ее чарам. Даже не терпящий женщин на корабле боцман заметил как-то, что у де Ожерона хороший вкус.
Нати же и смешили, и раздражали все те хитрости, которые мужчины даже не замечают, но реагируют, а женщины считывают на раз: и взгляды из-под ресниц, и мимолетное показывание то лодыжки, то белого беззащитного запястья, кручение заботливо уложенного локона… А еще духи и ароматические масла – ими донна себя умащивала неутомимо. В то же время никто – и сама Нати в первую очередь – не смог бы обвинить ее в прямом заигрывании и распущенности. Просто глаза капитана при взгляде на испанку светились, точно начищенное золото, а команда была непривычно брита, мыта, приодета и так надежно удерживалась от сквернословия, что иногда казалась просто немой…
– Итак, счастливое соединение наших возлюбленных состоялось!
Нати сморщила нос.
– И чему это ты так радуешься? Трупу ее мужа? Потворству смертному греху – блуду?
– Маленький святоша! – Лис, потянувшись через стол, легонько щелкнул ее по носу. – В твоем юном возрасте ты должен мечтать о любви и сочувствовать влюбленным! А что до дона Хосе де Лейва… Все должно было пройти тихо. Кто же знал, что он прочтет письмо, прежде чем переслать его дальше по назначению? Не следует быть таким бдительным и ревнивым!
Нати тяжело вздохнула. Плохой из нее миссионер, несущий пиратам слово Божие! У рыжего капитана на все найдется беспечный и мнимо логичный ответ. Отца бы Модестуса сюда! Того не собьешь с толку лживыми увертками.
– Вот, кстати, твое жалованье. Громмет.
Нати понятия не имела, каким может быть жалованье юнги, но сумма все же показалась ей чрезмерной. В ответ на ее вопросительный взгляд Фокс пояснил:
– Тут еще доля и от награды губернатора, и от приза.
– Приза?
– Захваченного голландского барка. Ты можешь возразить, что вовсе не состоял тогда в нашей команде и некоторым образом тоже пострадал от нашей встречи. Но раз ты помог Себальду при продаже и покупке товаров в Гаване, никто не стал возражать. Вернее, как юнге тебе полагается половина доли. У нас в команде все честно, без обмана.
Нати уставилась на кучку монет – были там и английские, и французские, и испанские, – но со своим торговым опытом она легко могла прикинуть общую сумму. По совести, она должна вернуть награбленное – она же не пират! – но ведь дедушка Жан Жак не гнушался вкладывать деньги в корабли и набеги корсаров; видимо, это часть современной торговли… Да и вообще ей нужно заплатить за место на корабле – уж сезон муссонов она как-нибудь на этом пиратском острове продержится!
Короткая схватка с совестью закончилась полным поражением. Совести. Нати решительно сгребла монеты со стола.
Так она получила свою первую долю в добыче.
Тогда Нати не знала, что далеко не последнюю.
Фокс был доволен двумя своими бескровными и прибыльными походами. Единственное, что огорчило: в его отсутствие голландцы подпилили решетки тюрьмы и удрали на украденном в гавани шлюпе. Ван Дейк опять счастливо избежал наказания.
Казалось, Лис с удовольствием вводит новичка в жизнь Тортуги. В любимой таверне «Белая лошадь» – количество пьяных драк там достигало приемлемого уровня – он рассказывал Нати про того или иного капитана, сидевшего за соседним столом. Особенно запомнилось ей имя Монбарна Истребителя. Младший сын из порядочной семьи в Лангедоке, Монбарн славился среди пиратов как кровавый аскет: ни вино, ни карты, ни женщины его не интересовали. Узнав в ранней юности, как испанцы угнетают и уничтожают индейцев, он поклялся, что посвятит всю свою жизнь борьбе с алчными испанцами. Теперь большинство его команды составляют индейцы, которых он освободил из рабства. Выкупов они не приемлют, уничтожают испанцев прямо на месте, а золото, товары – все отправляется за борт.
Часто к Фоксу присоединялись приятельствующие с ним офицеры: кто хвастался добычей, кто вспоминал минувшие денечки, а кто и предлагал будущее сотрудничество. Да, испанцы очень прогадали, если не завели на Тортуге шпионов! С частью капитанов Лис только обменивался вежливыми приветствиями, а с некоторыми – лишь взглядами.
Француза, бесцеремонно подсевшего как-то за их стол, Нати в «Белой лошади» увидела впервые.
– Капитан Фокс, какая встреча! – Мужчина раскинул руки, как бы готовясь принять Лиса в свои дружеские объятья. Тот холодно улыбнулся:
– Ле Баск! Какими судьбами!
– Вот, захотелось горло промочить! Не составите мне компанию?
Лис, казалось, был готов отказаться, но, приглядевшись к ле Баску, сказал:
– Почему бы и нет!
– Вот и прекрасно! – Ле Баск громогласно сделал заказ. Исподтишка разглядывающая его Нати решила, что мужчина, пожалуй, красив, вернее, смазлив, – не будь он так пьян то ли с самого утра, то ли еще со вчерашнего вечера. Синие, будто подведенные глаза с покрасневшими белками, аккуратный нервный рот, тонкие черты загорелого лица, буйные каштановые кудри…
– Слышал, вы очень угодили нашему губернатору! – сказал ле Баск развязно. Он выпил свое вино, не дожидаясь, – Лис едва пригубил свое. – Вы у него теперь наверняка в фаворе!
Лис молча улыбался. Казалось, он выжидает.
– А как там поживает моя малышка Мадлен? – громко, чуть ли не на всю таверну, спросил француз. Завсегдатаи за соседними столами повернули головы. Лис обвел их медленным взглядом – и любопытствующие вновь погрузились в свои разговоры, лишь иногда посматривая исподтишка. Фокс ровно ответил:
– Насколько я знаю, неплохо.
– А я – страдаю! – объявил ле Баск.
– Как неприятно! – учтиво заметил Лис.
– И еще как неприятно! Кто-то настраивает де Ожерона против меня. Вы не знаете, кто это может быть?
– А может быть, вы сами, Мишель? – мягко спросил Фокс.
– Что?
– Может, не следует быть таким… напористым?
Ле Баск почти прилег на стол, заглядывая в лицо собеседника. Сказал громким шепотом:
– А может, вы выручите нас еще раз, капитан Фокс? Передадите от меня весточку Мадлен?
– Нет.
Сказано это было вежливо, но как-то так, что было ясно – «нет» окончательное. Даже пьяный француз это понял.
Да он передал бы, подумала Нати весело, если б ле Баск догадался расплакаться… или мужские слезы не оказывают такого действия на чувствительное сердце Лиса? Ле Баск отвалился на спинку стула. Постукивая по столу пальцами, сказал, сосредоточенно разглядывая лицо англичанина:
– Ну что же: на нет и суда нет! Только как бы самому месье де Ожерону тоже вскоре не стало неприятно…
Длинная рука Лиса, прерывая, легла на пальцы ле Баска. Фокс сказал негромко:
– Подумайте хорошенько, Мишель, стоит ли ради одной смазливой мордашки портить отношения с нашим губернатором!
Француз вырвал руку, заявил с апломбом:
– Да при чем тут она! Никто не смеет обращаться с ле Баском, как… как с грязью! Он выгнал меня из своего дома!