Когда они вышли из такси и Рентон признался, что живет вовсе не в окрестностях Форрестер-парка и что сказал он это только для того, чтобы провести больше времени в её обществе, Диана невольно почувствовала себя польщённой.
— Зайдёшь ко мне на чашку кофе? — спросила она.
— Великолепная идея. — Рентон изо всех сил старался, чтобы эта фраза не выдала испытываемого им восторга.
— Но помни — только кофе и больше ничего, — добавила Диана с такой интонацией, что Рентон терялся в догадках, какой смысл она вложила в эти слова.
С одной стороны, они были сказаны достаточно лукаво, чтобы показаться намёком на то, что секс может стать предметом переговоров, с другой — достаточно твёрдо, чтобы значить именно то, что они значили. Рентон ограничился тем, что закивал точно растерявшийся деревенский дурачок.
— Нужно вести себя очень тихо. Они уже спят, — сказала Диана.
«А это выглядит уже совсем безнадёжно», — подумал Рентон, представив себе в квартире няньку с ребёнком. Внезапно он понял, что ещё никогда не занимался сексом с рожавшей женщиной. От этой мысли ему стало как-то немного не по себе.
Но хотя в квартире кто-то явно был, Рентон не уловил того отчетливого запаха присыпки, мочи и молочной отрыжки, который присущ местам обитания маленьких детей.
— Он открыл рот:
— Диа…
— Т-с-с! Они спят, — оборвала его Диана. — Не разбуди их, а не то мы крупно попали.
— Кто они? — нервно прошептал Рентон.
— Т-с-с!
Всё это его немало встревожило. Он начал судорожно вспоминать неприятности, испытанные им на собственной шкуре, и те, о которых он знал только из чужих рассказов. Он мысленно просматривал зловещую базу данных, включавшую в себя все варианты — от подруги-вегетарианки до сутенера с психопатическими наклонностями.
Диана провела его в спальню и усадила на односпальную кровать. Затем исчезла, но через несколько минут вернулась с двумя кружками кофе. Он заметил, что кофе был с сахаром, чего он терпеть не мог, но решил не подавать виду.
— Ляжем в постель? — наморщив лоб, прошептала Диана с явно деланной небрежностью:
— Э-э-э… замечательная мысль… — сказал он, чуть не поперхнувшись кофе.
Его сердце начало учащенно биться, и он почувствовал себя неуклюжим, робким и неопытным; к тому же его беспокоило, какое воздействие коктейль из наркотиков и алкоголя окажет на его эрекцию.
— Но нам на самом деле нужно вести себя очень тихо, — сказала она. Рентон кивнул.
Он быстро стянул джемпер и футболку, за ними последовали кроссовки, носки и джинсы. Вспомнив о своем рыжем лобке, он нырнул под одеяло, не снимая трусов.
Когда Диана начала раздеваться, Рентой с большим облегчением ощутил, что у него встаёт. В отличие от Рентона Диана раздевалась медленно и, как ему показалось, не испытывая ни малейшего смущения. Он подумал, что у неё прекрасное тело. Почему-то в голове у него беспрестанно ревел стадион, скандирующий то ли «Бей!», то ли «Гол!».
— Я хочу быть сверху, — сказала Диана, откидывая одеяло, скрывавшее рыжий лобок.
К счастью, Диана не обратила на его цвет ни малейшего внимания, зато Рентону внезапно понравился собственный член. Он показался ему гораздо больше, чем обычно. Возможно, это потому, догадался он, что ему давненько уже не приходилось видеть его в возбужденном состоянии. На Диану член Рентона не произвел столь сильного впечатления. Впрочем, ей доводилось видеть и худшие.
Они начали ласкать друг друга. Диана очень любила продолжительное эротическое стимулирование, и готовность Рентона поддержать её в этом приятно контрастировала с поведением большинства парней, с которыми она встречалась раньше. Впрочем, когда она почувствовала, что Рентой пытается ввести палец ей во влагалище, она слегка напряглась и оттолкнула его руку.
— Я уже и гак достаточно влажная, — сказала она ему.
От этого заявления, которое показалось Рентону холодным и бездушным, пыл его слегка угас. В какой-то момент ему даже показалось, что у него пропадает эрекция, но нет, когда Диана начала вводить в себя член, выяснилось, что тот — о чудо из чудес! — держится молодцом.
Очутившись внутри Дианы, Рентой тихо застонал. Они начали медленно двигаться, проникая все глубже и глубже друг в друга. Он почувствовал её язык у себя во рту и стал нежно тискать руками её ягодицы. Рентой так давно не занимался любовью: он подумал, что, наверное, кончит прямо сейчас. Диана почувствовала, как сильно он возбуждён. Ну вот, подумала она, наконец-то что-то путное вместо всех этих бестолковых козлов.
Рентой попытался отвлечься и представить, что он трахает Маргарет Тэтчер, Пола Дэниелса, Уоллеса Мерсера, Джимми Сейвила[18] — кого угодно, лишь бы немного остыть.
Диана воспользовалась представившейся возможностью и довела себя до оргазма, скача верхом на Рентоне, лежавшем под ней как фаллоимитатор, прикреплённый к доске для скейтборда. Но вид Дианы, кусающей указательный палец, чтобы сдержать странный писк, который рвался у неё из горла во время оргазма, и второй рукой упершёйся в грудь Рентону, вытеснил из его сознании воображаемую картину, в которой он трахал Уоллеса Мерсера в задницу, и вынудил его утратить над собой контроль. Когда он кончил, ему показалось, что это будет длиться целую вечность. Его член безостановочно извергал струю за струей, словно водяной пистолет в руке упрямого и проказливого мальчишки. Длительное воздержание привело к рекордному семяизвержению.
То, что произошло, с его точки зрения, было достаточно похоже на одновременный оргазм, чтобы называть его именно так, представься ему возможность с кем-нибудь об этом пооткровенничать. Тут он понял, впрочем, что причина, по которой он никогда этого не сделает, заключается в том, что репутация жеребца создается при помощи загадочной улыбки и пожимания плечами, а не путем живописного и детального повествования о своих похождениях в компании дружков. И у Кайфолома можно чему-то научиться. Каким бы он ни был антисексистом, подумалось ему, даже на это его толкают чисто мужские сексистские интересы. «Все же какие все мужчины жалкие свиньи», — решил он.
Как только Диана слезла с него, Рентона потянуло в сладкий сон, но он решил, что проснётся посреди ночи и займется любовью ещё раз. Тогда он будет не так зажат и более активен и он покажет ей, на что способен теперь, после того как он завязал с дурной привычкой. Он напоминал сам себе бомбардира, который наконец после долгого периода невезения забил первый гол и теперь ждёт не дождётся следующего матча.
Поэтому для него громом с неба прозвучало, когда Диана сказала:
— Тебе пора идти.
Он не успел ничего возразить, как она уже выскочила из постели и поспешно натянула трусики, так что его густая сперма даже не успела вытечь из неё и испачкать внутреннюю поверхность её бедёр. В первый раз он задумался о риске заражения ВИЧ при занятиях сексом без презерватива. Он сдавал анализы после того, как в последний раз делил с кем-то шприц, так что с ним все было в порядке. Однако он не мог отвечать за неё: ведь раз она могла спать с ним, она могла спать с кем угодно. То, что она выставляла его из дома, больно ранило его хрупкое сексуальное эго, превратив его носителя за короткое время обратно из гордого жеребца в трясущегося от страха импотента. Он подумал, что надо быть невезучим идиотом, чтобы подцепить СПИД на женщине после многих лет, в течение которых он делил иглу с разными людьми, хотя он ни разу не кололся из одного большого шприца, который пускают по кругу, как это принято во многих компаниях.
— Но почему я не могу остаться у тебя? — Его голос показался ему таким тщедушным и жалким. Окажись здесь поблизости Кайфолом, он не упустил бы случая поднять его на смех.
Диана посмотрела на него и покачала головой:
— Нет. Но ты можешь лечь на диване. Только веди себя тихо. Если тебя кто-нибудь увидит, помни — между нами ничего не было. Надень что-нибудь.
И снова, страшно стесняясь своего нелепого рыжего лобка, он радостно повиновался.
Диана отвела Рентона к маленькому дивану, стоявшему в гостиной. Она оставила его там дрожать от холода в одних трусах, пока ходила за его вещами и спальным мешком.
— Извини меня, ради Бога, — прошептала она и поцеловала его.
Они целовались некоторое время, пока Рентой не почувствовал, что у него снова встает. Но когда он попробовал запустить руку под её халатик, она остановила его и твёрдо сказала:
— Мне нужно идти.
И ушла, оставив Рентона в состоянии замешательства и уныния. Он забрался на диван, залез в спальный мешок и застегнул молнию. Лёжа с открытыми глазами в темноте, он попытался изучить обстановку комнаты.
Рентой представил, что Диана снимает квартиру вместе с несколькими занудами, которым не нравится, когда она приводит кого-нибудь к себе. Возможно, решил он, она не хочет, чтобы они посчитали, будто она может взять и привести домой незнакомого парня, чтобы трахаться с ним так, как она трахалась с Рентоном. Затем он польстил своему самолюбию мыслью о том, что он одержал победу исключительно благодаря своему искрометному остроумию и своеобразной, хотя и не без изъянов, красоте.
Постепенно он заснул, и ему стали сниться странные сны. К странным снам он привык, но эти обеспокоили его своей живостью и тем, насколько они врезались в память. Он был прикован к стене в белой комнате, освещенной голубым неоновым светом, и смотрел на то, как Йоко Оно и Гордон Хантер — защитник «Хибз» — лакомятся расчлененными человеческими останками, разложенными на покрытых пластиком столах, стоящих в ряд. Они осыпали его чудовищными оскорблениями, не переставая в перерывах между проклятиями совать в рот и энергично жевать кровавую пищу. Рентой знал, что следующим на этих столах очутится он. Он попытался подлизаться к Хантеру, рассказывая ему, что он — его большой поклонник, но защитник клуба с Истер-роуд, оправдывая свое звание «бескомпромиссного», рассмеялся ему прямо в лицо. Так что Рентой испытал огромное облегчение, когда сон сменился и он увидел, что сидит совершенно нагой и с головы до ног измазанный в дерьме на берегу залива в Лейте в компании полностью одетого Кайфолома и ест кусок жареного хлеба с варёным яйцом и помидором. Затем ему приснилось, что его пытается соблазнить прекрасная женщина, на которой нет ничего, кроме бикини из алюминиевой фольги. Женщина оказалась на самом деле мужчиной, и затем они принялись нежно трахать друг друга в различные отверстия в теле, из которых сочилась субстанция, напоминавшая крем для бритья.