Я поднимаюсь, чтобы выпить чаю, и, согнувшись в три погибели, с трудом спускаюсь по лестнице. С каждым шагом кровь всё сильнее и сильнее стучит мне в виски. В какой-то момент мне даже кажется, что я лопну, как воздушный шарик, разметав брызги крови, осколки черепа и ошмётки серого вещества по кремовым деревянным панелям.
Моя родительница усаживает меня в уютное кресло у камина перед теликом и ставит поднос на мои колени. Мне и так уже не по себе, но от одного вида мясного фарша мне становится совсем худо.
— Мама, сколько раз я говорил тебе, что не ем мяса? — говорю я.
— Тебе всегда нравились котлетки с пюре. С этого-то всё и началось, сынок, с того, что ты перестал правильно питаться. Тебе надо есть мясо.
Очевидно, существует прямая и несомненная связь между пристрастием к героину и вегетарианством.
— Отличный рублёный бифштекс, — заявляет отец. — Кончай ломать комедию. Ты съешь его у меня как миленький.
Время от времени я подумываю, не сигануть ли мне в дверь, несмотря на то что на мне тренировочный костюм и домашние тапочки. Словно прочитав мои мысли, предок демонстрирует мне связку ключей и говорит:
— Дверь заперта. И на дверь в твою комнату я тоже сейчас замок поставлю.
— Это, блядь, просто фашизм какой-то, — с чувством говорю я.
— Не неси ерунды. Можешь называть это как хочешь, но ты сам на это напросился. И перестань выражаться в моем доме.
Мать разражается страстным спичем:
— Ни я, ни отец вовсе этого не хотим, сынок. Совсем даже напротив. Но мы тебя любим, ты и Билли — это всё, что у нас есть, и у нас просто не остаётся выбора.
Отец кладёт руки ей на плечи.
Я не могу есть. Мой предок всё же ещё не созрел для того, чтобы перейти к принудительному кормлению, поэтому ему приходится смириться с мыслью, что отличному рубленому бифштексу суждено пропасть. Ну, не совсем пропасть, поскольку, думаю, он его сам доест. Вместо этого я прихлебываю горячий томатный суп «Хайнц» — единственную пищу, которую я могу есть во время ломки. На некоторое время я отвлекаюсь от своего тела, увлекшись телевизионной игрой, которую показывают по ящику. Я слышу, как мой предок беседует с моей родительницей, но я не могу оторвать взгляда от урода-ведущего и повернуть голову в сторону родителей. Мне кажется, что голос отца льется непосредственно из динамиков телевизора.
— …сказал, что в Шотландии проживает всего восемь процентов населения Соединенного Королевства, но при этом на неё приходится шестнадцать процентов от общего числа ВИЧ-инфицированных… Итак, какой у нас счет, мисс Форд?.. А в Эмбре проживает восемь процентов от населения Шотландии, но при этом шестьдесят процентов шотландских вирусоносителей — это вообще самый высокий уровень заболеваемости на территории Великобритании… Дафна и Джон получают одиннадцать очков, но Люси и Крис получают целых пятнадцать!.. говорят, они начали просто дополнительно проверять в Мыоирхаусе анализы крови, которые люди сдавали на гепатит или на что-то ещё в этом роде, и только тогда осознали истинный масштаб проблемы… ну, давайте, давайте, поддержим наших неунывающих проигравших, протянем им руку помощи… Если я только узнаю, какие подонки сделали это с нашим мальчиком, я сколочу сам команду и разберусь с ними по-свойски, очевидно, полиции на это наплевать, раз они позволяют им торговать этим говном на улицах… никто не уйдёт с пустыми руками… Если даже у него есть ВИЧ, это ещё не смертный приговор. Я тебя заверяю Кэти, это ещё не смертный приговор… Том и Сильвия Хит из Лика в Стаффордшире… он говорит, что никогда не пользовался общей иглой, но мы-то знаем, насколько ему можно верить… Вы говорили, Сильвия, дорогуша, что встретились с Томом, когда он заглядывал под капот вашего автомобиля, о-о-о… я же сказал всего-навсего «если», Кэти… он осматривал ваш автомобиль, когда вы его пригнали на станцию техобслуживания, ах да, я понимаю… будем надеяться, что у него хватило ума… первая игра называется «Игла Смерти»… но это не означает автоматически смертный приговор… и кто сможет нам лучше показать, как это делается, чем мой старый приятель, единственный и неповторимый Лен Холмс из Королевского общества лучников Великобритании… вот что я говорю тебе, Кэти…
В этот момент я начинаю испытывать ужасную тошноту, и комната плывет у меня перед глазами. Я падаю на пол и заблевываю томатным супом весь каминный коврик. Не помню, как я очутился в постели. Вот идет моя первая любовь, у-у-у…
Всё моё тело ломает и крутит. Такое ощущение, словно я упал в обморок на улице и бригада дорожных рабочих поставила на меня сверху вагонетку и начала грузить её тяжёлыми стройматериалами, в то же время вбивая в моё тело железные костыли, чтобы оно не скользило. Вместе с парнем, которого я знал…
Сколько, блядь, времени? Я пытаюсь понять, что означают цифры 7:28.
Я не могу забыть…
Хейзел.
Моё сердце до сих пор болит, у-у-у…
Я отбрасываю в сторону тяжелое одеяло и смотрю на Пэдди Стэнтона. Пэдди, что мне делать? Гордон Дьюри по кличке Музыкальный Автомат. Что здесь за блядские дела творятся? Почему ты нас оставил, сукин ты сын… Помоги мне, чувак. ПОМОГИ МНЕ.
Что ты скажешь на эту тему?
НИ ХУЯ ТЫ МНЕ, СУКА, НЕ ПОМОЖЕШЬ… НИ ХУЯ НЕ ПОМОЖЕШЬ…
Кровь течёт на подушку. Я укусил себя за язык. Страшное зрелище. Каждая клеточка в моём теле рвется на волю, каждая клеточка залита ядовитым ёбучим маринадом
Рак
Смерть
яд яд яд
смерть смерть смерть
СПИД СПИД СПИД ебать вас всех ЁБАНЫЕ УБЛЮДКИ ЕБАТЬ ВАС ВСЕХ
САМИ СЕБЯ ДО РАКА ДОВОДЯТ НИКАКОГО ВЫБОРА У НИХ НЕТ ЗАСЛУЖИВАЮТ САМИ ВИНОВАТЫ АВТОМАТИЧЕСКИЙ СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР УНИЧТОЖИТЬ
ЛЕЧЕНИЕ
ФАШИЗМ
ХОРОШАЯ ЖЕНА
ХОРОШИЕ ДЕТИ
ХОРОШИЙ ДОМ
ХОРОШАЯ РАБОТА
ХОРОШАЯ
ТЫ ХОРОШО ВЫГЛЯДИШЬ ВЫГЛЯДИШЬ ВЫГЛЯДИШЬ
ХОРОШО ХОРОШО ХОРОШОУМСТВЕННОЕ РАССТРОЙСТВО
СЛАБОУМИЕ
ГЕРПЕС МОЛОЧНИЦА ПНЕВМОНИЯ
У ТЕБЯ ВСЯ ЖИЗНЬ ВПЕРЕДИ ЖЕНИСЬ НА ХОРОШЕЙ ДЕВУШКЕ ОБУСТРОЙСЯ
Видно, я всё ещё люблю её.
ТЫ САМ ПОСУДИ
Спать
Снова кошмары. Я сплю или нет? Кто знает, да и какая, на хуй, разница? Я не знаю. Больно. Одно ясно — стоит мне пошевелиться и я проглочу свой язык. Здоровый кусок языка. Хорошо бы мама накормила меня салатом из языка, как в добрые старые дни. Травят своих детей как хотят.
Съешь язычок. Вкусный, мягкий, сочный язычок, солнышко.
ТЫ СЪЕШЬ ЕГО У МЕНЯ КАК МИЛЕНЬКИЙ!
Если я даже не буду шевелиться, язык все равно постепенно соскользнет мне в горло. Я чувствую, как он уже соскальзывает. Охваченный слепой паникой, я приподнимаюсь в постели и пытаюсь отрыгнуть его, но ничего не получается. Сердце бешено колотится у меня в груди, пот струится по исхудалому телу.
Ссссспппплллюююю ли я?
Блядь! Я не один в этой комнате: кто-то ползёт по потолку надо мной.
Это ребёнок. Это малютка Луна, которая ползёт по потолку. Она смотрит на меня и говорит:
— Я из-за тебя, мудака, померлааааа.
Нет, это не может говорить Луна. Она же была ещё совсем маленькая.
Это невозможно, это какая-то полная фигня.
У младенца острые зубы, как у вампира, и с них капает кровь. Они покрыты отвратительной жёлто-зелёной слизью. Глаза — как у всех отморозков мира, вместе взятых.
— Вынахуйменяубили позволилимнеблядьедохнуть ёбаныеторчкиудолбанные встеныблядивсетолькопялились ты торчокукурокпиздоёбаный ятебянахуйнаклочкипорву и жратьуменябудешьевоёвонючееторчковое мясоначинаяствоегопоганоготорчковогохуяпотомучтоядевственницейумерлаиниктовжизньменянетрахалиниразуяебанойпомздойнекрасиласьшмотоккрушхненосиланикемтакинесгалапотомучтовыторчкиебаныепидорысукизамнойнесдедиливащеиззавасянахуйсдохланахуйтюдавиласьнахуйдосмсртивыхотьвъехалинахуйкакэтонахуйбольноведьуменяблядътожедушаестьиблядьчувстваавымудакиэгоистичныеторчкиебаныесвашимгероиномебанымменявсегоэтоголишилиизаэтоятебетвойгнилой-болтсейчасоткушуисъем ЩАСТЕБЕХУЙОТСОСУТЕБЕХУЙОТСОСУТЕБЕХУУУУУУУУУЙ.
И она прыгает с потолка прямо на меня. Мои пальцы вязнут и тонут в мягкой пластилиновой плоти и липкой жиже, но пронзительный мерзкий голос продолжает верещать и насмехаться надо мной, я дергаюсь и верчусь, пока кровать не переворачивается, сбрасывая меня, и я падаю, пробивая насквозь чертов пол. Ссссспппплдлюююю ли я? Вот она — моя первая любовь. Я очнулся, я снова в постели, и в руках у меня ребёнок, которого я нежно баюкаю. Маленькая Луна. Какой позор!
Это всего лишь моя подушка. На ней кровь: может, она вытекла из моего прикушенного языка, а может, здесь ив самом деле была маленькая Луна? Все в жизни проще, чем кажется. Снова боль, за ней снова сон/боль. Когда я прихожу в сознание, я понимаю, что прошло какое-то время, но я не знаю, сколько именно. На часах 2:21.
Кайфолом сидит рядом на стуле и смотрит на меня. На лице у него выражение легкой обеспокоенности, смешанное с добродушным лёгким презрением. Он пьёт чай из кружки вприкуску с шоколадным печеньем, и тут я понимаю, что мама и отец тоже в комнате.
В чём дело, блин?
А вот в чём.
— Лоример пришёл, — объявляет мама, подтверждая тем самым, что это не бред; разумеется, только в том случае, если, кроме зрительных, я не страдаю и слуховыми галлюцинациями. Как в случае с Луной. Мёртвая Луна пришла в мой дом.
Я улыбаюсь отцу Луны:
— Привет, Ломми.
Сукин сын сегодня — само очарование. Он весело и дружески болтает с моим предком, старым болельщиком «гуннов», о футболе и склоняется участливо, как семейный доктор, к моей прародительнице.
— Тут играть можно только в открытую, миссис Рентой. Я не хочу сказать, что я сам без греха, ничего подобного, но наступает момент, когда просто необходимо раз и навсегда сказать решительное «нет» всей этой мерзости.
Просто скажи «нет». Это так легко. Выбери жизнь. Skin Kay-uh boi Eroin.
Мои родители никак не могут поверить в то, что «юный Лоример» (он на четыре месяца старше, чем я, но меня почему-то никто не называет «юный Марк») мог иметь хоть какое-то отношение к наркотикам, кроме невинного юношеского флирта. Юный Лоример в их глазах — само воплощение очевидного жизненного успеха. У юного Лоримера есть все — куча приятельниц, хорошая одежда, загар, знакомства по всему городу. Даже его набеги на Лондон воспринимаются просто как особо яркие главы в книге галантных приключений любвеобильного повесы из квартала «Баннаней Флэте». А вот мои поездки в южном направлении вызывают у всех нехорошие подозрения. Короче говоря, этот мудозвон в их глазах — нечто вроде «Нашего Уилли» для поколения видео-