— Блядский рот! Кочерыжка, извини, пожалуйста, — сказала изумленная Лора.
Она помогла ему выбраться из постели и отвела в туалет. Он шел вприпрыжку следом за ней, ослепленный слезами боли. Наполнив раковину водой, Лора отправилась на кухню искать нож, чтобы разрезать липкую ленту.
С трудом удерживая равновесие, Кочерыжка засунул свой болт в воду, но тут его обожгла такая боль, что он невольно отшатнулся от раковины, поскользнулся и рухнул, ударившись головой о край туалетного бачка и рассекши себе бровь. Вернувшись, Лора увидела, что Кочерыжка лежит без сознания на полу, а густая темная кровь сочится из его разбитого лба на линолеум.
Лора вызвала «скорую помощь». Кочерыжка очнулся уже в госпитале с сильным сотрясением мозга и шестью швами над глазом.
Ему так и не удалось трахнуть Лору в задницу. Ходил упорный слух, что разочарованная Лора тут же позвонила Кайфолому, который приехал к ней и подменил павшего товарища.
Вскоре после этого несчастья Кочерыжка переключился на Николу Хэнлон,
— Э-э-э… странно, малышка Ники на вечеринку, типа, не пришла… ну, малышка Ники, прикинь, типа? — сказал он Гэву.
— Ага. Конченая блядь. Дает кому хочешь в любую дыру, — мимоходом сообщил Гэв.
— Да?
Заметив плохо замаскированные тревогу и беспокойство на лице Кочерыжки, Гэв продолжил, внутренне ликуя, но стараясь говорить при этом сухим деловым тоном:
— Ага. Я с ней пару раз перепихнулся. Ебля первый сорт. Кайфолом тоже, типа, отметился, потом Рента, да и все остальные. Думаю, и без Томми не обошлось. Он однозначно увивался вокруг неё одно время,
— Да? Ну, типа, ладно…
Кочерыжка одновременно испытывает разочарование и прилив оптимизма. «Надо почаще бывать трезвым, — думает он, — а то не замечаю, что творится у меня под носом».
За столом Бегби тем временем приходит к выводу, что ему следует подкрепиться:
— Я жрать хочу, как мамонт! Дайте мне какой-нибудь хавчик, а потом снова, бля, навалимся на бухло.
Он раздражённо осматривает ноздреватую, пожелтевшую от никотина стойку с надменным видом аристократа, оказавшегося в затруднительных обстоятельствах. Только тут он и замечает стоящего возле стойки старого пьяницу.
Всё ещё темно, когда они выходят из паба я перемещаются в кафе на Портланд-стрит.
— Полный завтрак для всех, — говорит Бегби с воодушевлением и смотрит на остальных.
Все, кроме Рентона, одобрительно кивают.
— Не-а. Я мяса не ем, — говорит он.
— Я могу сожрать за тебя твой бекон, сосиску и кровяную колбасу, — предлагает Бегби.
— Ага, кто бы сомневался, — саркастически отзывается Рентой.
— Ах ты, сучонок! Ну ладно, так и быть, я отдам тебе в обмен мою блядскую фасоль с яичницей!
— Хорошо, — вроде соглашается Рентой, но затем поворачивается к официантке и спрашивает: — А вы жарите на растительном масле или на жире?
— На жире, — отвечает официантка, глядя на него как на имбецила.
— Да забей ты на это болт, Рента. Какая тебе разница? — говорит Гэв.
— Марк имеет право есть, что ему нравится, — вступается за Рентой а Келли.
Элисон кивает. Марку кажется, что он выглядит словно сутенёр в окружении верных подруг.
— Ты, Рента, всегда, умеешь обламывать кайф, как последний гондон, — рычит Бегби.
— Чем же и кого обломал? Булочку с сырным салатом, пожалуйста, — говорит он официантке.
— Нет, нам всем, блядь, полный завтрак! — перебивает его Бегби.
Рентой не верит собственным ушам. Ему хочется послать Бегби куда подальше, но вместо этого он подавляет первый порыв и отрицательно качает головой:
— Я не ем мясо, Франко.
— Это всё это ёбаное вегетарианство! Чьи-то ёбаные говённые выдумки! Тебе нужно есть мясо! Колешься всяким говном и смеешь при этом рассуждать о том, что тебе, на хуй, можно, а чего тебе нельзя. Я сейчас обосрусь от смеха!
— Мне просто не нравится вкус мяса, — говорит Рентой, чувствуя, как глупо он выглядит и как все кругом потешаются над ним.
— Только не вздумай гнать пургу, что тебе жалко ёбаных зверушек! Вспомни, как мы вместе херачили по собакам и кошкам из духового ружья. А как мы вместе с тобой голубей, блядь, поджигали? А петарды скотчем к белым мышам разве не мы с тобой клеили, Рента?
— Да мне насрать на то, убивают животных или нет, — пожимает плечами Рентой, смущённый тем, что его детские жестокие шалости теперь стали известны Келли. — Я их просто есть не люблю.
— Ты, однако, сволочь редкостная, — фыркает Элисон, покачивая головой. — Я не понимаю, как можно вообще по собакам стрелять.
— А я не понимаю, как можно убивать свиней и есть их после этого, — показывает пальцем Рентой на бекон и сосиску у неё на тарелке.
— Это не одно и то же.
Кочерыжка оглядывается по сторонам:
— Ну, это, типа… Рентой правильно делает, но мотивы у него, типа, неправильные. Мы, типа, никогда не сможем возлюбить этого, как его, ближнего, пока не сумеем любить, типа, братьев наших меньших, типа, животных и всё такое… но это правильно, что Рента не ест мяса… если может, то, конечно, правильно… типа…
Бегби неумело изображает трясущегося всем телом старого хиппи и посылает Кочерыжке хиппанское приветствие. Все смеются. Рентон, тронутый попыткой Кочерыжки поддержать его, вмешивается, чтобы спасти от насмешников своего союзника:
— Могу, конечно, и мне это совсем нетрудно. Я же говорю: мне вкус мяса не нравится. Меня от него просто воротит. Вот и все дела.
— А я ещё раз говорю: тебе просто нравится обламывать всем кайф, как последнему гондону.
— Но кому же я кайф обломал?
— Всем, блядь, я тебе говорю — всем! — шипит Бегби, показывая при этом на себя.
Рентой пожимает плечами. Он не видит никакого смысла в дальнейшем споре.
Все поспешно поглощают пишу — все, кроме Кел-ли. Келли возит еду по тарелке, не обращая ни малейшего внимания на голодных, как волки, соседей. Затем она перекладывает еду на опустевшие тарелки Франко и Гэва.
После того как, завидев парня в ветровке с эмблемами «Хартс», пришедшего взять завтрак навынос, они запевают «Хорошо, хорошо, хорошо быть Хибби», их просят покинуть заведение. В ответ на это они разражаются целым попурри на темы футбольных и эстрадных песен. Только когда кассирша угрожает вызвать полицию, они добровольно покидают ноле боя.
По пути они заходят ещё в один паб. Рентой и Кел-лм пропускают по кружке и уходят вместе. Гэв, Доуси, Бегби, Кочерыжка и Эдисон продолжают пьянку. Доуси, который уже некоторое время пошатывался, наконец падает. Бегби вступает в общение с парой знакомых гопников, которые тоже сидят у стойки, а Гэв, воспользовавшись этим, быстро завладевает вниманием Элисон.
Кочерыжка слышит звуки вступления к песне «Фарфор в твоих руках» группы «Т'Раи» со стороны музыкального автомата и понимает, что это работа Бегби. Он всегда ставит или эту песню, или «От тебя перехватывает дух» Ирвина Берлина, или «Неужели я тебе не нравлюсь» группы «Human League», или какую-нибудь из песен Рода Стюарта.
Когда Гэв сваливает в туалет, Элисон поворачивается к Кочерыжке:
— Кочер… Прости, Дэнни. Давай пойдём отсюда. Я хочу домой.
— Э-э-э… типа… давай.
— Я не хочу возвращаться домой одна, Дэнни. Пошли со мной.
— Э-э-э, ага… домой, типа, к тебе… ну ладно… э-э-э…
Они покидают прокуренный паб так быстро, насколько им это позволяют их обессилевшие мышцы.
— Только не уходи сразу, Дэнни. У меня дома нет наркоты и вообще ничего нет, но ты не уходи. Я просто не хочу оставаться сегодня одна. Врубаешься, что я имею в виду, а, Дэнни?
Элисон смотрит на него пристально, и в глазах её блестят слёзы.
Кочерыжка кивает на ходу. Он прекрасно понимает ее, потому что ему тоже совсем не хочется оставаться одному. Впрочем, он и в этом не уверен, как не уверен никогда и ни в чём.
Чувство свободы
Элисон становится просто невыносимой. Я сижу с ней здесь, в этом кафе, и пытаюсь хоть что-то понять из той белиберды, которую она городит. Она кроет Марка на чем свет стоит, и в этом я с ней вполне солидарна, но меня уже достала сама эта тема. Я её могу понять, но чем лучше Кайфолом, который заявляется, когда ему больше некого трахать, и пользуется ею в своё удовольствие? Я бы на её месте лучше помолчала.
— Пойми меня правильно, Келли. Марк мне нравится. Просто он парень с проблемами, а тебе сейчас вовсе не такой нужен.
Эли говорит со мной покровительственно из-за всей этой истории с Десом, из-за аборта и всего остального, но от этого слушать её просто невозможно. Она бы себя сама послушала. Пытается завязать с ширевом и теперь думает, что имеет право всех учить, как жить.
— Ну ладно, значит, тебе Кайфолом, выходит, нужен?
— Я не говорю этого, Келли. Какое это вообще имеет отношение к теме? Лоример хотя бы пытается держаться подальше от дури, а Марку вообще на всё начихать.
— Марк не торчок. Он так, балуется иногда.
— Ну конечно! Ты что, Келли, с луны свалилась? А с чего, думаешь, Хейзел с ним завязала? Да он без ширева и минуты прожить не может. Ты сама как торчок рассуждаешь. С такими рассуждениями долго ждать не придётся, как ты тоже прочно подсядешь.
Я с ней спорить не собираюсь. К тому же ей все равно уже пора идти в жилищный департамент.
Эли объясняется там по поводу просроченной квартплаты. Она напряжена, озлоблена и не владеет собой, чего нельзя сказать о парне, который сидит по другую сторону стола. Эли объясняет ему, что она в завязке и уже посетила пару собеседований по поводу работы. Все проходит как по маслу. Они договариваются, что она будет выплачивать долг равными частями каждую неделю.
Но я бы сказала, что нервы у Эли всё равно на взводе, потому что она вздрагивает каждый раз, когда кто-нибудь из работяг на стройке возле почты начинает насвистывать, глядя на нас.
— Привет, куколка! — кричит один.
Эли, эта сумасшедшая сраная корова, напускается на него:
— У тебя подружка имеется? Сомневаюсь, потому что ты жирный мерзкий урод. Отправляйся лучше в сортир и прихвати порнуху, и пусть тебя ублажает единственный человек, которому не противно к тебе прикасаться, — ты сам!