Чайки. Как будто им с отцом оказалось мало нот на пальцах их мальчика – первый его эксперимент с подкожными чернилами, так теперь еще и это!
– Ваня, убери этот ужас с его руки! Как можно быстрее! Ты же врач, в конце концов, ты все сможешь!
Мужчина остановился позади жены и мрачно взглянул на сына.
– И что ты предлагаешь, Ира? Отрезать ему руки? Или содрать кожу? Скальпель я точно в руках держать умею.
– Господи, – ахнула женщина. – Ну, что за глупости ты говоришь! Должны же быть какие-то гуманные способы – специальные лазеры, препараты. Наш ребенок не может в таком виде расхаживать по улицам! Что скажут люди?
– В каком виде? – устало отозвался Игнат. Убрав гитару в сторону, он, не глядя на родителей, упал на кровать, как будто ему было все равно.
– Как какой-то гопник-неформал!
– Успокойся, мама, – парень закрыл глаза. – Очень даже могу. Это только начало, так что лучше вам с папой сразу привыкнуть к мысли, что ваш ребенок вырос. Своим телом я намерен распоряжаться сам.
– Что?! Ваня, ты слышал? Он не собирается никого спрашивать!
– А я тебе говорил, Ириша: не нужно из пацана андеграунд лепить. А ты музыка, музыка. Известный композитор. Задурила мальчишке голову творческой патетикой и стремлением к неординарности, а теперь чего уж! Осталось обрить налысо, вставить в уши эти, как их, туннели, и можно со спокойной душой смотреть в будущее! Подожди, то ли еще будет, когда поступит в свой музыкальный ВУЗ и соберет группу…
– Не будет музыкального. Я поступаю в университет, как ты и хотел.
– На факультет международных отношений, что ли? – отец недоверчиво нахмурился. – Игнат, ты серьезно или шутишь? Что-то не пойму.
– Очень даже серьезно. Решил отработать ваши вложения в частных репетиторов и дорогую школу. Не уверен, что попаду на бюджет, так что придется раскошелиться. Но учиться буду.
– Сынок, а как же музыка? – прошептала мать.
– Группу я создам, как и хотел, это не обсуждается.
– А фортепиано? А конкурсы? Мы же с тобой так хотели, мы же с тобой планировали…
– Забудь.
– А я решение нашего сына одобряю, Ира, – вступился отец. – Серьезная профессия для настоящего мужчины. Международная экономика и дипломатия – это сила, здесь можешь на нас рассчитывать. Только не понимаю, Игнат, зачем тебе эти эксперименты с собственным телом? Права мать. Ты же нормальный парень из нормальной семьи. Даже учитывая поголовную моду, все это выглядит некрасиво. Так, словно мы с матерью не имеем на тебя влияния.
– Зачем – это мое дело. От ваших нотаций ничего не изменится.
– Ваня!
– Сын, ты как с родителями разговариваешь?!
Игнат встал с кровати и подошел к двери.
– Разговариваю, как человек, которому плевать на людей, но не плевать на вас – довольны? А сейчас я хочу побыть один. Позже поговорим.
Когда дверь за их спинами захлопнулась, Ирина спросила у мужа:
– Ты не знаешь, что наш сын написал на руке? Я от неизвестности с ума сойду!
– Что-то вроде: «Уже далеко не тот, кем я был, но еще не тот, кем я стану».
Майка не стала ждать на улице и поймала Сашку в вестибюле художественной академии. Как всегда подскочила, пританцовывая, и схватила подругу за руку.
– Ну как, абитуриент Шевцова, поступила? А что сказали? Ты им понравилась? А твои рисунки? Ну, Сань! – заглянула с живым ожиданием в глаза, хлопая накрашенными в три слоя ресницами. – Не молчи! Что? – испуганно охнула, вглядываясь в белое Сашкино лицо, на котором невозможно было прочесть эмоции. – Неужели… нет? Вот же гады!
– Лучше бы, Майка, не поступила.
– Как это?
Девчонки вышли на улицу, и Сашка остановилась. Оглянулась на вход, возле которого толпилась молодежь – по большей части будущие студенты. Компьютера у нее не было, и свериться с вывешенными списками поступивших на факультет живописи и графики пришла в академию сама. Как раз и попала на встречу везунчиков с заведующим кафедры.
– Поступила, но мне не вытянуть здесь учебу, я только что поняла. Нужны кисти, холсты, краски… самые лучшие краски, и чертова куча времени, которого у меня нет. А еще, Майка, они оплачивают работу натурщиков и ездят на экскурсии по городам в знаменитые музеи. Берут частные уроки у преподавателей и консультации у старшекурсников. Их лучшие студенты стажируются в Италии и Франции в знаменитых школах живописи. Чем я думала, когда пыталась?
– А если ты не будешь ездить? Ну, не у всех же есть возможность, – пожала плечами Майка. – Так можно?
– Можно и пальцем на стекле рисовать, если больше не на чем, я пробовала. А все необходимое для учебы мне ни за что не купить. Я уже молчу о графическом планшете. Ты бы видела, какими работами сегодня хвастались студенты на встрече, а у меня только карандаш.
– Так что же делать? Сань, а может, ну ее, эту учебу? – улыбнулась девушка. – У меня вон вообще семь классов образования и ничего, живу. Уроки жизни они важнее. Подумаешь! Ты просто не в том направлении смотришь. А если бы смотрела в том, то, может, и краски бы нашлись и даже планшет. И натурщики бесплатные, ха!
– То есть? – не поняла Сашка.
– Как будто сама не знаешь, – фыркнула Майка. Достала из сумочки сигарету и прикурила от зажигалки. Затянулась, не обращая внимания на косые взгляды. – На тебя же парни слюной капают, Чайка, думаешь, я не замечаю? Даже мне завидно, как легко западают, хотя я тебя люблю. Могла бы уже давно соображалку включить и жить сытнее, с тебя бы не убавилось. А вдруг кто-нибудь и замуж позовет? Какой-нибудь приличный прилизанный мальчик, у которого найдутся лишние деньги на краски?
-11-
– Я никогда не выйду замуж, не говори ерунду. И за деньги спать не стану.
– А кто говорит за деньги, Сань? За удовольствие быть с тобой, а это, – девчонка важно усмехнулась, – совсем другое дело. Зато ты сможешь учиться! Да я вообще никого умнее тебя не встречала! А потом и развестись можно, делов-то!
– Зудина, – удивилась Сашка, – что за каша у тебя в голове? Ты забыла, откуда я? Какие, к черту, приличные мальчики? Не тот на мне ценник, чтобы себя продавать. И не мое это.
– Это ты так думаешь. А значит, и учиться не сможешь.
– Значит, не смогу.
– Ну и дура! – сердито выдохнула дым Майка. Поправила бейсболку в дешевых стразах, из-под которой торчал синий хвост. – Даром, что умная. Поверь, кому надо, тот оценит. Например, твой Волков. Жирный лис и деньги у него водятся. Или его друзья. Ты же часто в гараже крутишься, видела, какие тачки туда привозят. Что для них твоя учеба? Копейки! И голодом сидеть не будешь на одной картошке и яйцах, а то смотреть жалко. Давно пора на задницу накинуть пару кило.
– А ты не смотри, – отрезала Сашка. – И он не мой, у него семья есть. Не нужен он мне.
– И что? Можно подумать, у него нимб святоши над головой и рыльце чистое. Все равно мужик небедный, мне о таком только мечтать. Или старший Чвырев. Правда, он не совсем приличный. Точнее, совсем неприличный и даже опасный тип, но на тебя клюнет, я такие вещи чувствую.
– Вот и предлагай ему себя, – Сашка тоже закурила. – Чего мелочишься-то? Сразу решишь все проблемы. Может, дальше учиться пойдешь. Тебе тоже в голову закинуть кое-чего не помешает.
– А я доступная, у меня на лбу написано. И не верю в любовь. Я как кошка, сегодня трусь возле одного, завтра возле другого. Эти кошельки не дураки, они даже за деньги верности хотят, а я тебя люблю и больше никого. Хотя Артурчик мне нравится, но с ним загвоздочка. Он кое на ком сдвинут.
– Майка…
– Что?
– Заткнись.
– И не подумаю. Что вижу, то и говорю, – хохотнула девчонка, а Сашка, глядя на нее, вздохнула.
– Лучше скажи, где ты была, и за что задолжала Ларьку? Он же не на пустом месте землю роет. Я смотрю, на тебе шмотки новые и явно чужие, а глаза красные. Ты что, взяла товар и деньги спустила? Зачем снова с ними связалась?
– Неважно, – брюнетка насторожилась, – я плохо спала. Он что, искал меня?
– Да, вместе с Окунем. Черт, Зудина, влипнешь в неприятности и я с тобой. Как будем выкручиваться? Завязывай с наркотой, они не шутили.
– Тебе что, Сань, угрожали?
Сашка промолчала, а Майка выбросила сигарету в урну и закусила губы. Потерла себе плечо, суетливо оглянувшись в сторону метро.
– Все это может плохо кончиться, Мая, они не шутили. Я беспокоюсь о тебе. Завязывай, слышишь, – еще раз повторила Сашка. – Мы еле рассчитались с Владом в прошлый раз, и ты обещала…
Девчонка взвилась.
– Санька, я все отдам, клянусь! Я не думала, что они к тебе сунутся! Вот сволочи! Я же сказала Ларьку, чтобы подождал! Что появлюсь через неделю и все до копейки отдам!
– Тебя не было три недели.
– Какая разница! Они знают, что я тебя не брошу. А значит, появлюсь как миленькая!
Майка сняла со спины джинсовый рюкзачок и надела на грудь. Надвинула пониже на глаза бейсболку.
– Все, я в метро. Надо работать. Долги верну, не переживай.
– Черт, Зудина, стой! – Сашка схватила подругу за руку, но та со смехом вырвалась.
– Да ладно тебе, Сань, не в первый раз! Лучше пожелай удачи и не учи жить! Терпеть этого не могу!
– Дура, поймают ведь.
– Меня только один раз поймали, и угадай, кто? – девчонка сделала грустное личико и возмущенно захлопала хитрыми черными глазками. – Разве такой ангелочек, как я, может замыслить что-то темное? – она покрутила перед лицом небольшими ладошками и, как заправский фокусник, задернула вверх рукава свиншота, обнаружив вдруг в одной из ладоней пачку жевательной резинки. Бросила в Сашку, а та поймала. – Ха-ха, Чаечка, не переживай! Все будет тип-топ! Кстати, – обернулась на бегу, – я там тебе телефон привезла, почти новый, только перешить нужно!
– Иди к черту, благодетельница! Не возьму. Лучше Ларьку в долг отдай.
– Ну тогда хоть поешь нормально. Я оставила пакет под дверью. Не бойся, в нем ничего запретного. Только продукты и твои любимые конфеты!
– На ночь придешь?