– …твой кумир …твой кумир …Suspense!
Четыре композиции, две из них на бис – неплохо для новичков «Рок-Fest-аллеи». Ребята довольны, да и я тоже. Сейчас пауза, сцену готовят под рок-группу «Тачпад», и мы, взмыленные и взвинченные, убираемся с инструментами к машине, обнимаемся, смеемся. Хлопаем друг друга по плечам, и Беленко с криком: «Мы – боги!», вскинув руки в рокерской козе*, до одури улыбаясь, падает на колени.
– Мы – боги-и-и! Твою мать! Посмотрите, послушайте, как они ревут! Как они хотят нас! Это все мы! Черт! Мы!
– Это все Игнат! Ты, придурок! Фронтмен Suspense нереально крут! Чтоб я сдох, если через пару лет мы не окажемся здесь главными хедлайнерами фестиваля!
Женька Мимов, по прозвищу «Мим», бас-гитарист, прыгает Белому на плечи и они оба валятся в траву. Захар Литягин – клавишник группы – ржет, стоя у фургона с сигаретой в зубах. Оборачивается ко мне.
– Только не зазнайся, Савин. Но ты таки талантливая сволочь! Я сам чуть не кончил, когда увидел, что ты стянул с себя футболку. Парень, мы так не договаривались. Предупреждать же надо!
– Отвали! Само получилось.
Но я тоже улыбаюсь. Да что там – скалюсь. После ночных клубов, университета и небольших площадок, после бесконечных репетиций – это определенно наш первый серьезный успех. Группе чуть больше двух лет, а о нас уже говорят. Сравнивают с более известными командами. Мы определенно попали в зону внимания, и я твердо знаю: пройдет немного времени и будут сравнивать уже с нами. Будут равняться на нас. Если понадобится, я сделаю для этого все невозможное.
Приглашение от организаторов ждали с надеждой, и все равно радовались. Нам был нужен этот старт, нужен! И нужна известность. У меня нет времени на самодеятельность и игры, а цель слишком важна, чтобы я разменивался по пустякам.
Мы подошли с ребятами к стоянке машин. Я оглядываюсь и вижу позади волнующееся море людей. Сцену отсюда полосуют разноцветные огни и выхватывают лучи прожекторов, мощные сабвуферы разносят низкочастотные звуки далеко за пределы автодрома. Черт, сколько народа… Хочется охладить горло. Сейчас от шумного дыхания, разворачивающего грудь, оно кажется сухим, словно из него выжали всю влагу. Это состояние одновременной взвинченности и опустошенности мне хорошо знакомо и совершенно точно в кайф. Да, сегодня мы постарались, чтобы Suspense запомнилась каждому.
– Куда сейчас? Валим отсюда? – интересуется Захар, когда мы прячем свои инструменты в фургон. – Может, в клуб, парни? Отметим первый успех?
– Стоять, – командует Белый. – Успеешь отметить, Литяга. Сначала на имидж отработай, пока горячо. А потом видно будет. Игнат, – поворачивается ко мне, – ты с нами?
Ренат видит, что я застыл и, сунув руки в карманы джинсов, смотрю на сцену, на которой парни из «Тачпад» ловят уже свой кураж, заводя толпу.
– Идите, я вас найду.
– Как скажешь.
Мне нужна пауза. Короткий момент. Я должен услышать вживую.
Футболка лежит на плече, и я не спеша натягиваю ее – влажную от моего пота, пропитанного адреналином. Длинные пряди волос падают на лицо. Их шевелит ветер. Я опускаю голову и чиркаю зажигалкой. Закуриваю. Закрываю глаза и слушаю, впитываю все звуки, пропуская их сквозь себя.
Вот оно – соло гитары.
Он зажимает ноту, делает щипок, ударяет медиатором вниз, касается отозвавшейся, вибрирующей струны большим пальцем, чтобы снять с нее основную амплитуду. Заставляет ее звучать в экстремальном режиме, получая звуки более высокого и длинного порядка, уводя их практически в свист. Снова смещает правую руку вдоль струны, изменяя высоту тона. Неплохо. Очень неплохо. Искусственный флажолет звучит аккуратно, но струна колеблется не в полную амплитуду и гитаристу не хватает агрессии и смелости, чтобы вытянуть звук.
Я улыбаюсь и открываю глаза. Очень скоро я сделаю лучше.
Крылья уже трепещут за спиной, позволяя чувствовать в себе их силу. Мне хватит дерзости. Клянусь, все только начинается.
Я нахожу парней у открытого бара, с трудом отыскав в толпе. Хочется выпить, возбуждение от выступления все еще горячит кровь, но бар безалкогольный и Захар, протягивая мне холодную колу, громко со смехом восклицает:
– А я предлагал уехать в клуб, командор! Еще не поздно!
Какой-то незнакомец хлопает меня по плечу, обнимает за шею и кричит в ухо, как старинный друг:
– Это ведь ты гитарист Suspense? Черт, было круто, приятель! Отличные игра и вокал! Где вас можно услышать?
Мне приходится сбросить с себя его руку и ответить:
– Попробуй найти в «Капитане» или «Альтаресе».
– Заметано!
Парни уже цепанули девчонок, и я тоже обнимаю одну, чтобы не выглядеть белой вороной на фоне друзей, когда с моим приходом градус внимания к нам возрастает и на меня вешается самая смелая. Ей интересна группа, а больше всего интересен ее фронтмен, и она трется у моего бока темноволосой кошкой, с удовольствием заглядывая в глаза.
– Привет, я Карина! А ты Игнат, я знаю!
– Ну, привет, Карина. Меня все знают. Выпить хочешь?
– Хочу. А ты со всеми такой милый? – интересуется незнакомка, и я в который раз изумляюсь: где их учат задавать такие тупые вопросы. Главное, как под копирку.
– Нет, – отвечаю, на самом деле даже не стараясь выглядеть честным, но ей плевать. Темноволосой Карине нравится, что происходит, и это главное. – Только с тобой.
Улыбнуться девчонке получается широко, и Белый с пониманием отпускает смешок.
– Слышала? Так что тебе нереально повезло, детка, – подмигивает моей новой подруге. – Не упусти свой шанс!
Вечер. Роковый драйв. Музыка. В стороне от переполненного бара колышется огромное живое танцполе. Лицо Карины близко, глаза горят понятным обещанием, и мне приходится в который раз напомнить себе, что для всех я молодая талантливая сволочь, которой повезло родиться со смазливой внешностью, и у которой отсутствуют принципы. Это нравится народу, это заводит – моя роль плохиша. Об этом я заявляю в своих песнях, а значит, все должно соответствовать модному имиджу будущей рок-звезды.
Упускать шанс девчонка не собирается и вместе с нами, захватив подруг, едет в клуб, а потом и на квартиру к Беленко, где мы с парнями часто ночуем после репетиций, хотя к этому позднему времени я так от нее устаю, что больше не пытаюсь казаться вежливым.
В руке банка пива, во рту сигарета, свет приглушен, а голова бездумно откинута на мягкую спинку кресла. На соседнем диване пыхтит Литяга, усердно вдавливая в него девчонку. Из второй спальни тоже доносится возня и смех. Я чувствую, как чужие руки касаются моей голой груди, гладят плечи и шею. Все еще незнакомка, девчонка-кошка забирается на мои бедра, запускает пальцы в волосы, и тянется губами к лицу…
– Ты мне нравишься, Игнат. Очень.
– Послушай, Кира…
Она не обижается. Они все не обижаются. Поправляет с кокетливым упреком:
– Я Карина.
– Какая разница. Тебе не пора домой, Карина? Мама с папой не ждут?
Она смеется. Опустив голову, целует меня в подбородок, подбираясь к губам. Забирает изо рта сигарету, чтобы, затянувшись, оставить ее в тонких пальцах.
– Очень смешно! Мои мама с папой давно уже спят в кроватке! Мне двадцать один, я взрослая девочка и сама решаю, где мне быть ночью и с кем. М-м-м, – опускает ресницы, заставляя взгляд тлеть, – ты понимаешь, о чем я?
Понимаю ли я? Еще как. Ногти с вызовом царапают кожу, спускаясь по телу ниже. Учащенное дыхание горячит щеку. Черт, мы сегодня все заведены до предела, и обещание проходит током по позвоночнику, ударяя горячей волной в пах. Но это быстро пройдет, лицо смажется и не останется ничего, даже имени.
Я даю ей погладить себя через джинсы. Это моя расплата за вечер. Все, что я готов дать. Не себе, ей.
– Ты офигенный, Игнат, – она ластится ко мне, трется о пах бедрами. Хрипло шепчет у лица: – И такой твердый.
– Чему ты удивляешься, детка? – тонкая усмешка растягивает губы. – Я живой.
– Ты хочешь меня, мне это нравится.
А вот с этим сложнее. Я пытаюсь представить на ее месте Альку и не могу. Черт, насколько бы легче оказалась моя жизнь, если бы мог. Мог! От досады руки сжимаются в кулаки вместе с моим гребаным сердцем.
Я останавливаю ее в миллиметре от своих губ, отбираю сигарету и затягиваюсь. Стаскиваю растерянную девчонку с себя за руку. Встаю, подхватываю со стола банку с пивом и ухожу, чтобы навсегда забыть о ней, бросив сквозь зубы вместо прощания:
– Хочу. Хочу, твою мать! Но не тебя. Прости.
Уже практически рассвет. Ночь для нас затянулась, и я стою в кухне у окна, наблюдая, как на улице постепенно светлеют сумерки, еще не прогоняя, но вспугивая тени. В эту ночь мне уже не уснуть, не дают мысли. Остается вот так стоять и смотреть на город, в котором где-то живет она. Та, кого не может забыть сердце, и по ком тоскует душа.
Александра. Алька. Алый… Я помню ее взгляд, запах кожи и каждый изгиб стройного тела. Я помню звук голоса и звонкий смех, хотя слышал его так давно. Я живу только тем, что когда-нибудь вновь услышу, как она смеется и зовет меня. Почувствую прикосновение рук. Больше ничего в этой жизни не стоит моих усилий.
Я курю в одиночестве, почти не ощущая время, когда заходит Белый и недовольно сопит за спиной. Открывает холодильник, пьет…
– Ну, давай уже, Ренат, – не выдерживаю. – Говори, а то подавишься.
И тут же бутылка минералки со стуком опускается на стол.
– Какого черта, Игнат! Я не понимаю. Ты снова прогнал девчонку, с которой был. Сколько можно себя гасить?
– Я не был с ней.
– Да плевать! Ты знаешь, о чем я. Мы договаривались и все рассчитали. Все идет как по маслу! Клубы, тусовки, девочки. О нас говорят…
– Значит, не все.
Я оборачиваюсь и смотрю на друга – он неожиданно серьезен, даже желваки натянуты, что редко случается с Беленко. А мне казалось, что он еще не скоро выйдет из спальни.
– Игнат, это глупо. Вы же были детьми. Тебя ломает, я чувствую. Ладно школа, но сейчас? Когда-то же надо ее забыть.