– Удали, дура, – рычит пацан, утирая нос, – отведу к Евке! Только деньги вернешь! Они мои, поняла!
Евке оказывается четырнадцать, и Майку она знает. Вместе крутились в подземке много лет, но Пчела всегда держалась особняком. Иногда Евка с друзьями покупает у Майки травку и таблетки, когда получается раздобыть деньги. Девчонка слышала, что зимой Пчела работала проституткой у Серого.
– Там хата теплая, и жратва всегда. Я пару раз просилась к ним. Помыться можно было нормально, не то что в ночлежке. И даже охранник сидел. Только Серого весной в реке утопили, а притон прикрыли, вот все и разбежались.
Купюра из бумажника, вытянутая из кармана, развязывает девчонке язык лучше всяких угроз.
– Где найти? На Фасадной, возле бара «Safari» есть одна квартира. Там человек шесть работают, и даже парень есть. Да не, он не педик, нормальный. Просто извращенцы есть разные, понимаешь? Может, там твоя Пчела.
– А тебе не рано понимать?
– Тоже мне, – хмыкает девчонка и косится взрослым взглядом, – нашла целку.
В публичном притоне, что на улице Фасадной, Майки нет. Попасть внутрь получается не сразу. Уже рабочее время и в квартире есть клиенты. Я говорю, что ищу работу, пришла от их человека, и меня впускают.
– От Жанки? Она говорила, что есть у нее девочка, и что мне понравится.
– Точно, – вру. – От нее.
Передо мной хозяйка – немолодая женщина лет пятидесяти. У администратора выходной, и мне, оказывается, очень повезло, что я пришла в удачный момент.
Женщина приглашает на кухню и проводит мимо центральной комнаты, где на удобном диванчике сидят парень и девушка, и закрывает за нами дверь.
– Совершеннолетняя? – спрашивает, окидывая меня профессиональным взглядом ростовщицы, рассчитывающей на хороший барыш.
Я выгляжу неопределенно. Тем более без макияжа.
– Вполне.
– Дети, муж есть?
– Нет.
– Родители? Только честно.
– Отец. Хочется верить, что жив.
– Отлично. Потому что жить тебе придется здесь. Шесть дней работаешь, один отдыхаешь, – решает поставить в известность. – Проблемы с залетом – твои проблемы. Презервативами нас снабжает Красный крест, так что их хоть задницей жуй. С клиентами в этом отношении не церемонься, мне проблемы не нужны, лучше в деньгах потерять. Если что, у нас своя охрана, любой вопрос решаем на месте. В остальном же клиент – бог. За минет и анал – такса выше. За любой нестандарт – тоже. Оплата почасовая. Пятьдесят процентов мне, пятьдесят вам. Чаевые тоже честно делим – в комнатах камеры. А как ты хотела, милочка? – расценивает по-своему мой взгляд. – Хочешь вкусно жрать – делись. И засранок я у себя не терплю. Белье стираешь и в комнате убираешь сама. А ну-ка встань… – поднимает меня за плечи. – Что ж, ты мне нравишься, но нужна справка от гинеколога завтрашним числом. Сама понимаешь, меры предосторожности.
– Где Мая Зудина? Я думала, она у вас.
– Майка? – женщина удивляется и тут же хмурится. – Выгнала сучку за воровство. Слышать ничего о ней не хочу! Хотя клиенты ее любили. Но эта мразь на меня с кулаками бросилась, представляешь? Я у нее краски масляные отобрала, дорогие. Она от меня чаевые вздумала прятать. Вот на кой хрен ей эти краски были нужны, скажи? Руки же из задницы растут, дырку на носке зашить не может. А она в драку…
– Я хочу ее найти. Она мне кое-что должна.
– Можешь сразу на долг забить. Не вернешь ничего.
– И все-таки?
Узнать получается у паренька. Он курит на лестничной площадке, поджидая меня, когда я выхожу.
– Это ведь ты – Чайка? – осторожно спрашивает. – Я тебя сразу узнал, Майка рассказывала. Ты действительно совсем на нее не похожа. Я видел твое фото у Пчелы в телефоне. Она…
Видел, не видел. Похожа или нет, неважно. Сейчас меня волнует другое, и я останавливаю парня вопросом:
– Где Майка, знаешь? Она мне очень нужна. Я надеялась выйти на нее в обход Чвыревых, но вижу, что не получится.
Он совсем молодой – паренек передо мной, может, на пару лет младше, и ничуть не похож на пацана из подземки. Он смотрит на меня светлыми глазами и, кажется, понимает лучше, чем кто-либо, зачем я ее ищу, потому что в его голосе вдруг слышится то ли досада, а то ли сожаление. И совершенно точно он знает, о чем говорит.
– Я слышал, она кинула серьезных ребят на большие деньги. Такое не прощают. Ты не найдешь ее здесь, она у них и, кажется, села на иглу.
– Я знаю про наркотики.
Парень кивает.
– Да. Я видел ее неделю назад в клубе «Альтарес». Теперь она трется только там. Сбывает наркоту. Подумай хорошенько, прежде чем ее искать, надо ли тебе это? – Он оглядывается в сторону двери в квартиру. – Уж лучше работать здесь. Спокойнее. Приходи, если ты и правда от Жанки.
Надпись «Альтарэс» на старом обшарпанном фасаде бывшей пекарни горит в темноте красным неоном и видна издалека. Не самое лучшее место в городе, не самый модный клуб, но помещение большое, высокое и, судя по дорогим тачкам, забившим подъезд к клубу, судя по количеству народа, что подтянулся сюда к полночи, – здесь точно никто не скучает. А может, сегодня не собирается скучать.
Я останавливаюсь неподалеку от входа и осматриваюсь, цепляясь взглядом за лица девушек, полускрытых ночной темнотой. Медленно подхожу ближе, иду между компаниями молодых людей, надеясь увидеть здесь Майку. Видимо, видок у меня еще тот, потому что от стены вдруг отделяется фигура и направляется ко мне. Нависает сбоку, оглядываясь, когда я оказываюсь в густой тени.
– Эй, привет, крошка! Ты одна? Компания не нужна?
Я поворачиваюсь и смотрю в скрытое тенью от капюшона лицо. Мои руки в карманах, и пальцы тут же находят холодный металл и вплетаются в кастет. Сжимаются в кулак, реагируя на сигнал тревоги, мгновенным жаром пролетевший по венам.
Черт. Черт! Мне приходится выдохнуть и остановить себя. Слишком я взвинчена внутри. Я достаю сигарету и чиркаю зажигалкой. Неспешно затягиваюсь и только потом поднимаю на незнакомца глаза.
– Одна, – отвечаю. – А тебе какое дело?
– Сама по себе, что ли?
– Что ли, – обрываю грубо. – Отвали, родной. Не люблю любопытных.
Но для незнакомца любопытство хлеб, и он отпускает нервный смешок.
– Да ладно, малышка, – топчется на месте, сплевывая к ногам тугую слюну. – Не ломайся. Я же вижу, что ты сюда не мартини попить пришла. Лучше скажи, что нужно. А я, может, и помогу.
Ну, может, и поможет.
– А что есть? – спрашиваю.
– Азот, травка, экстези, кокс. Даже герыч, – с понимаем уточняет. – Детка, за твое бабло любой каприз.
Надо же, как просто. Как жаль, что мне не нужен любой. Даже рассмеяться захотелось.
– Я беру у Майки, где она, знаешь?
– Да брось, – криво усмехается парень. – У меня товар не хуже, зачем нам Майка? Если надо, покажу место, где можно вмазаться. Там все свои.
– А если нет денег?
– А если нет денег, то договоримся на дрэк или беспонтовку*. Смотря, как будешь давать. Если понравится, могу тебя и под свою крышу взять. Но придется подмахивать, сразу говорю.
– Ясно.
– Ну, так как? – нетерпеливо интересуется незнакомец. – Договоримся?
– Отвали, – повторяю, – сказала же.
Я толкаю его плечом и ухожу. Слышу, как он цедит сквозь зубы в спину мат. Ничего, переживу. Не так он далек от истины.
Чтобы попасть в клуб, я покупаю билет – сегодня здесь выступление какой-то музыкальной группы, и народу в помещении под завязку. Расплачиваюсь наличными в кассе, и мне ставят на запястье печать, которая видна в ультрафиолетовом свете. Как мило. Кассир улыбается и желает хорошего вечера, и только я знаю, что ничего хорошего в этом вечере для меня не будет.
Я думаю о Генрихе, которого оставила в квартире одного смотреть мне вслед через пропасть разочарования, и ищу глазами Майку. Иду вдоль танцпола, выхватывая в сполохах света девичьи лица, не замечая кроме этих чужих лиц ничего. Оглядываю компании, столики возле бара, но подруги не вижу. Где же ты, Майка? Черт возьми, где? В зале играет музыка – звучит гитарный проигрыш, раскручиваются файерболы, и голос ди-джея вдруг громко произносит…
– Ну как, народ? Оценили ребят? Клянусь, это самое годное музло, которое вы слышали за последнее время! Именно то, что нужно «Альтарэсу» для встряски! Кто хочет послемить* – главное, не жуйте землю, парни, и берегите зубы! Для всех остальных еще раз напоминаю, что сегодня для вас в нашем клубе играет, – ди-джей выдерживает умелую паузу, чтобы выдать на крике: – Рок-группа Suspense и ее фронтмен Игнат Савин! Даааа!
– Да-а-а… Suspense! Игна-а-ат…
Народ оживляется, а я от неожиданности останавливаюсь и оборачиваюсь. На целых три минуты пропадаю во всеобщей эйфории, забыв, кто я, и зачем здесь. Вместе с толпой подаюсь вперед, чтобы заметить на треугольном деревянном возвышении-подмостках высоких молодых парней с инструментами. Услышать роковое вступление соло и бас гитар, бешеный ритм ударных и волшебный голос Игната, вдруг просевший на припеве до хрипоты.
Этой стене тысяча лет, камни истерлись в пыль.
Стена нерушима, я нелюдим,
И только ветер знает один,
Сколько меж нами миль.
На нем рваные джинсы, черная майка и татуировки хорошо видны на сильном, красивом теле. Когда он успел их набить? Длинная челка падает на лицо, глаза горят, он вытворяет со своим голосом и гитарой нечто сумасшедшее, и не только я вижу его улыбку – уверенный оскал хищника, взбирающегося на высокий гребень собственного успеха, но и все присутствующие.
В душе нотой гордости отзывается изумление: неужели это Пух? Мальчишка, который дарил мне конфеты и держал за руку. Который так нежно любил меня в нашу ночь и просил быть с ним? Мальчишка, ради которого я очень хотела стать лучше. Неужели он?
На подмостки вспрыгивают девчонки, и он обнимает их. Смотрит так, словно был с каждой. Или хочет быть. Они все понимают, они чувствуют: с ним ждет высота. За его спиной трепещут светлые крылья, и их до одури хочется коснуться, чтобы взлететь.