- Зачем?
Она не смутилась. Сама искала его внимания.
- Ну, ты мне всегда был симпатичен, ты же помнишь? Да и вообще, я думала, что мы друзья.
Помнит? Нет. Игнат не помнил. Сейчас он едва ли помнил самого себя. Хотелось остаться одному.
- Я спешу, извини, - он повернулся, чтобы уйти.
- Игнат?
Душу и голос царапнуло раздражение.
- Вероника, у меня нет на тебя времени.
Слова девушку задели, очень. Ее всегда задевало его холодное отношение к ней, как будто ее и не существовало вовсе. Но ведь для других парней она была. Эффектная длинноволосая блондинка, получше прочих девчонок. Когда поняла, что не будут вместе, попробовала строить отношения, но не получилось. Всегда вспоминала Игната и видела с ним рядом себя, с высоким красивым парнем, чья внешность и талант будоражили столько сердец. На его фоне прочие парни казались серостью. А еще очень волновала растущая популярность Савина. У Вероники было все, чтобы быть девушкой звезды. Нынешняя жизнь учила быть смелой, так почему не она?
- А на кого есть? – спросила, поджав дрогнувшие губы. На эту встречу у нее было много надежд. - На них?- кивнула в сторону девчонок, топчущихся далеко в стороне. – На тех, кто с вами после концерта? Девочки-однодневки, переспал и забыл, так ведь?
- Ни на кого.
Маршавина попыталась взять себя в руки. Сказанное оказалось лишним, поняла по взгляду парня. Вспомнила, что не за тем подошла. Даже улыбнуться получилось.
- Послушай, Игнат, у моих друзей тут праздник намечается в выходные. Вечеринка за городом. Может, пойдем вместе? Я приглашаю. Было бы замечательно встретиться и поговорить. Вспомнить школу, ну и вообще пообщаться.
Глаза Игната смотрели темными провалами из-под длинной челки, голая грудь блестела под черной кожаной курткой, и Вероника сглотнула. Посмотрела на плоский, рельефный живот. Она успела рассмотреть парня на сцене и его тело ей нравилось. Внезапно захотелось забраться под эту куртку руками и погладить тугие мышцы. Плечи. Почувствовать каким он стал сильным. Показать, какой отзывчивой и пылкой может быть сама. Увидеть зависть в чужих глазах, потому что выбор пал на нее. Сегодня она надела короткое платье и каблуки, дорогое белье. Она не предполагала, она точно знала, что привлекательна.
Он вдруг сошел с места, направившись к дороге. Дернул гитару на плече, сунул руки в карманы джинсов и пошел от нее прочь, словно девушка исчезла с пути.
- Игнат? – донеслось удивленное вслед.
- Вероника, просто уйди. Забудь меня. Однажды я тебе уже все сказал, - он даже не обернулся.
- Нет! - она побежала, чтобы догнать его. Загородила собой дорогу. Затараторила отчаянно, боясь, что он не станет слушать. – Я помню! Сашка Шевцова, в ней все дело, да? Но это же глупо, слышишь, ждать ее! Она пропала, ее нет! И если хочешь знать, я думаю, что никогда не вернется!
Глаза Игната закрылись, а губы выплюнули:
- З-замолчи.
- Да что же ты как слепой, Савин? – пальцы все-таки нашли и впились в плечи парня. Слухи успели дойти до девушки, и она не могла молчать. - Чем она тебя взяла? Чем?! Она же даже в школе на тебя не смотрела, плевать ей было, а ты как дурак таращился! Не хотел верить, что о Шевцовой говорят! Думаешь, я не помню, как таскался за ней, пока ее таскали другие? Да может она сама и виновата в том, что старик пропал! Не зря же легла под него, из дерьма захотела выбраться любой ценой, потому и скрывается! Подруга проститутка, друзья нарики, зачем она тебе, Игнат? Тебя самого столько хотят, а ты страдаешь из-за какой-то шала…
Рука парня взлетела и сжалась в кулак, едва не ударив девушку по щеке.
- З-заткнись! – прошипел он. - Заткнись, Маршавина, иначе я за себя не отвечаю!
- Игнат, - глаза Вероники испуганно распахнулись. - Неужели ты и правда собрался меня…
- Пошла ты, - парень зашагал в темноту. - Мне никто не нужен. Никто!
POV Игнат
Я не хотел никого видеть, не мог. К черту Маршавину, все стало только хуже. Меня ел собственный ад, из которого не находился выход, и в котором совершенно точно не было места другим. Я больше не мог слышать никаких предположений и оправданий, я терял нити с моим Алым и умирал. Каждый день умирал, просыпаясь в немом крике, потому что снова во сне терял ее.
«Алька! Алька!» Я помню, как носился по квартире, по дому, по незнакомой улице, как сумасшедший выкрикивая ее имя и не находя. «Алька!» Все еще не веря, что ее нет. Что она не вернется.
Да, мне никто не нужен, только она, так было всегда. Чтобы вновь жить и дышать ею. Чувствовать огонь наших тел и смотреть в глаза. Я не мог существовать без нее, но существовал и за это себя ненавидел. За то, что не мог найти, не мог помочь, что не смог защитить. Я знал, что она не нарушила бы свое обещание. Нет, только не она. Только не мне. И пусть не было сказано слов, я всегда читал ответ в ее глазах. Жизнь разделилась на два времени «до» и «после», и каждый день после приносил с собой муку и приближал к безысходности. Я больше не был Игнатом Савиным, я стал его тенью.
Где же ты, Алый? Где? Что с тобой? Жива ли? Господи, только бы жива!
Ненадолго получалось забыться на сцене, но боль всегда возвращалась, выжигала душу сильнее прежнего, принося с собой страх неизвестности, что не найду, никогда не увижу, – режущая, колючая боль, как будто отняли часть меня самого. Бежал бы, если бы знал, где искать.
Алька. Мое сердце и моя душа. Все бы отдал, лишь бы тебя найти.
Я был благодарен жизни за то, что она подарила мне Алого, а сейчас ненавидел, что отняла.
-20-
Расследование похищения Генриха Вишневского не дало результатов. Прошло два месяца, но у полиции по-прежнему не было никакой информации о местонахождении художника и его пропавшей картины. Старик со своим творением как в воду канул. Заявление о пропаже Александры Шевцовой я написал сам, но плевать они хотели на мое заявление. Я не являлся ни кровным родственником, ни мужем пропавшей, она могла просто уехать и не поставить меня в известность. По их мнению, она никому ничего не была должна.
Но я упорно искал ее сам и не давал им забыть. Когда неделю назад следователь в полиции вслух предположил, что если похищение старика и Сашки на самом деле связаны, то на данный момент они оба вряд ли живы, я не сдержался. Дал волю кулакам и в результате потасовки провел ночь в отделении. Плевать. Я бы провел тут много ночей, лишь бы они не сидели сложа руки.
Старшего Чвыря убили на следующий день после того, как пропала Алька. Труп обнаружили за городом в обгоревшей машине. Младший Чвырев исчез. Руслана Тарханова по кличке Хан так же найти не удалось. Он оказался приезжим и на съемной квартире давно не появлялся. Мы с Рыжим узнали, что одно время Тарханов был связан с группировкой Фимы Князева, курировавшей один из рынков города, но пару лет назад после раздела группировки отделился. Я долго не мог выйти на четвертого участника разборки той ночи в боксе, никто из нас его толком не запомнил, но когда мы нашли и прижали Штыря, тот признался, что видел Тарханова всего дважды и не был с ним близко знаком. Вроде бы тот работал личным водителем у крупного бизнесмена, но так ли это наверняка, Штырь не знал. Тарханов общался лично с Владом Чвыревым, не с ним.
Чуть не убил эту обдолбанную сволочь!
Максим Аристархович Артемьев, отец Рыжего, сам вышел на Князева и узнал имя бизнесмена – Геннадий Шкуратов. Мужик сделал имя в строительном бизнесе, репутацию нигде не подмочил и отец Рыжего сказал нам не соваться. Смог выяснить при личной встрече со Шкуратовым, что Тарханов действительно на него работал, но недолго. Он едва смог его вспомнить. Где находится сейчас – понятия не имел. У него хватало своих забот, чтобы озаботиться судьбой малоинтересного ему человека. Тем более, что тот был пойман его охраной за использованием транспорта Шкуратова в личным целях и вышвырнут вон.
- К сожалению, это все, что мне удалось узнать, - развел руками Максим Аристархович. - Думаю, парни, эту часть расследования лучше оставить полиции. Что касается черного рынка и нелегальной торговли картинами такого уровня, как «Боярыня Ямщикова», то я и вовсе запрещаю вам лезть в это дело. Я не шучу, слышите?! Эти люди ни перед чем не остановятся, и перед новым убийством тоже! Следствие и так делает все возможное, чтобы раскрыть это преступление.
В отличии от старшего Чвырева, Тарханов умело заметал следы и у полиции на него ничего не было. А, может, и его самого уже давно не было в живых. Миллион долларов за картину – огромная ставка и большой куш, и после бесплодных поисков я был готов в это поверить.
Никаких зацепок, твою мать! Никаких! И никаких следов похищения Альки в съемной квартире – сломанных замков, разбитых вещей, криков или следов драки. Никто из соседей ничего не слышал и никого не видел. Еще один повод следователю с уверенностью предположить, что она ушла сама. И никакого открытого дела.
Я не хотел этому верить, не мог. Запрещал себе думать, потому что даже если и так, даже если она ушла от меня в чем была, оставив на память куртку и кроссовки, она не могла бросить старика. А значит, наверняка попыталась бы его найти.
Перед глазами в очередной раз встали картины видео, снятых полицией. Обгоревший автомобиль и труп Влада Чвырева внутри. Тело мертвой девчонки, найденное на заброшенной стройке. Упирающийся похитителям Генрих Вишневский – упрямый старик, легкая добыча для преступников.
У кого-то ставки оказались предельно высоки, и чужие судьбы в сравнении с заявленной ценой ничего не стоили.
Все это было выше моих сил. При мысли о смерти Альки подкашивались ноги, и переставало стучать сердце. С каждым днем неизвестности все постепенно меркло и теряло смысл.
Алька.
Я вспомнил, как первый раз поцеловал ее - тоненькую длинноволосую девчонку с распахнутым взглядом серых красивых глаз. Тогда у меня дрожали руки, но ее губы были так близко, что я не сомневался. И она ответила. Тогда мы оба чувствовали себя самыми счастливыми.