Утро рабочего дня началось с сюрприза.
Впрочем, если быть точной, сначала все-таки была ранняя побудка, вкусный завтрак и удивительно свободная от других автомобилей дорога на работу.
Потом привычная «пятиминутка» с тремя моими помощниками-практикантами. Они получили задания на день, а я набросала себе план действий с пробирками, составами и реактивами. После этого все мы разошлись по рабочим местам — ребята отправились в общий лабораторный зал, а я — в свой собственный.
То, что на работе есть уголок, где я могу остаться одна, лично для меня очень важно и хорошо — можно расслабиться и никого не стесняясь использовать во время опытов свои магические способности. А это и сокращает время, нужное для исследований, и на качество конечного результата влияет самым положительным образом.
Так вот, про сюрприз.
Стоило мне войти в свою лабораторию и включить приборы, как со стены — стеклянной, являющейся, по сути, большим окном, уехала в сторону плотная непрозрачная занавеска, скрывавшая меня от остальных сотрудников НИИ. По ту сторону стены, в коридоре обнаружилась целая делегация серьезных людей в строгих костюмах.
На самом деле, практика таких «подглядываний» за работниками лабораторий у нас не то чтобы очень распространена, но и не редкость. В основном занавеску убирают, чтобы показать мужичкам из санэпидемстанции или другого контролирующего органа, в каких условиях работают люди, не отрывая этих самых людей от дел.
Вот и сейчас, стоявший во главе делегации Царев, махнул мне рукой, мол, не обращай на нас внимания, работай дальше. Что ж, значит, в ближайшее время придется обойтись без магии.
А потом я пригляделась к неожиданным «гостям» и мысленно чертыхнулась — среди посетителей стоял Влад. И очень внимательно смотрел на меня.
Ну, и что ты здесь забыл? Право на производство моей радикулитной мази ты уже приобрел, а сейчас я разрабатываю совсем другое лекарство. Зачем Царев тебя вообще сюда привел?!
Чуть помедлив, кивнула ему головой, все-таки шеф нас вчера друг другу «представил».
Влад кивнул в ответ. После этого я повернулась к делегации спиной и приступила к делам.
В этот раз шли они у меня гораздо медленнее, чем обычно: анализаторы приходилось переключать вручную, да и у микроскопа нужно было время от времени торчать — «гостям» ведь не объяснишь, что структуру своих жидкостей я отлично вижу и без всякой оптики.
Кроме того, работа двигалась неторопливо еще по одной причине.
Нет, пять человек, следивших за каждым моим действием, мне не мешали. Нервировала одна единственная пара совершенно конкретных голубых глаз — ее жадный взгляд ощущался даже через толстое стекло.
Правда, в какой-то момент я так увлеклась своими опытами, что это малоприятное чувство отошло на второй план. А когда веселенькие часы с кукушкой, которые я специально повесила на стене лаборатории, прокуковали двенадцать раз (время обеда!) оказалось, что все наблюдатели уже ушли, а занавеска вернулась на свое место.
На обед в кафе нашего НИИ я шла с мрачным ощущение того, что господин Бессмертный сегодня еще повстречается на моем пути. И, конечно же, не ошиблась.
— У вас здесь свободно?
Ну вот. Стоило только расслабиться и приступить к еде, как вот он, стоит, улыбается, а в глазах такое напряжение, что у меня сердце сжимается и перехватывает дыхание.
— Свободно.
— Можно мне присесть?
— Пожалуйста.
Влад уселся на противоположный стул, махнул рукой официанту, и тот буквально через минуту поставил перед ним чашку с горячим кофе.
— Я сегодня наблюдал за вашей работой, — сказал мне воздушник. — Вот, пришел лично выразить свое восхищение и познакомиться с вами поближе.
— И что же в моей работе вас восхитило?
— Точность и выверенность движений. Твердое понимание того, что именно вы делаете и какого результата достигнете. Иван Александрович сказал, вы сегодня приступили к созданию нового препарата, и имеете на руках лишь его теоретическую формулу. При этом вы работали так, будто этого более, чем достаточно. Знаете, Василиса, у меня появилось впечатление, что для создания опытного образца вам совершенно не нужны приборы. Поэтому я и восхищен, ведь наблюдать за работой профессионала — настоящее удовольствие.
Я только пожала плечами. Что тут ответишь? Как чародей, Влад, конечно же, не мог не заметить некоторых странностей в моем поведении. Вот только что в этом такого? Царев ему вчера прямо сказал: Василиса Кащеева — гений фармацевтики. А нам, гениям, положено отличаться от других людей.
Но ведь вы, господин Бессмертный, явно этому не поверили, посчитали красивой фигурой речи. А потому всматриваетесь сейчас в мое лицо так жарко, что у меня вот-вот запылают щеки.
— Простите, Владислав Лаврович, но я не совсем поняла, с какой целью вы сегодня наблюдали за моей работой, — сказала ему. — Лекарство мое вы уже купили, а новый препарат еще в процессе разработки. Чем я обязана такому вниманию к свой персоне?
— Вы похожи на одну мою знакомую девушку, — прямо ответил Влад.
— Надеюсь, приятную знакомую? — усмехнулась я.
— Самую дорогую, — серьезно сказал мой муж. — Знаете, я очень перед ней виноват. Несколько лет назад совершил большую ошибку, за которую мне ужасно стыдно.
Да… Я-то думала, что ты совершил предательство. А это, оказывается, была всего лишь ошибка.
— Наверное, вам стоило извиниться перед своей знакомой, — пожала я плечами.
— Я хотел, — грустно улыбнулся Влад. — Но она пропала, а я не смог ее найти.
— Значит, плохо искали, — жестко ответила я. — Извините, Владислав Лаврович, мне нужно идти работать.
— Василиса, подождите, — он попытался взять меня за руку, но я вовремя отшатнулась в сторону. — Пожалуйста, не уходите. Я смотрю на ваше лицо, и мне оно кажется таким знакомым! Неужели мы не встречались с вами раньше?
Что же ты ко мне пристал?!.. Некогда мне устраивать с тобой разборки, некогда! Закончу проект, тогда и поговорим. И про ошибки, и про «не смог найти» и про самую дорогую.
— Вряд ли, — стараясь говорить спокойно, ответила я. — По крайней мере, я этого не помню. Всего доброго, Владислав Лаврович.
Встала и решительным шагом отправилась к барной стойке, чтобы расплатиться за свой обед. Влад же остался сидеть за столиком, продолжая буравить меня взглядом. Причем, не только обычным, но и магическим.
Смотри себе на здоровье! Все равно ничего не увидишь. Лицо, фигура, имя — все это, конечно, тебе знакомо, а вот аура чужая. Увы.
Расплатилась, вышла в коридор и направилась обратно в лабораторию.
А может, все-таки стоило поступить по-другому? Сразу признаться, что я — это я и потребовать прямо там, за столиком снять с меня обручальное кольцо?
Вот только что-то мне подсказывает — тогда бы наш разговор прошел не так спокойно, как сейчас. Устроили бы мы с супружником первый в нашей семейной жизни скандал. Возможно, даже с какими-нибудь последствиями вроде урагана или землетрясения. Ну уж нет! Скандалить будем все-таки на Соларе. Она к таким вещам привычная.
… Домой я в этот раз вернулась поздно — в девятом часу вечера.
Толик снова встретил меня на крыльце у двери. Стоял он, нахохлившись, и выглядел очень недовольным. А рядом с ним лежал большой букет красных роз.
Не поняла. Откуда здесь взялись цветы? Кто их принес? Забор у моего дома высокий, перелезть через него тяжело, да и перекинуть букет тоже непросто — розы потеряют товарный вид. Разве что по воздуху переправить…
Чувствуя, как внутри зарождается беспокойство, я подняла цветы и среди душистых бутонов обнаружила сложенный в четыре раза листок бумаги. Развернула записку и глубоко вздохнула.
На квадратном листке знакомым почерком было написано: «Вы помните. Вы всё, конечно, помните».
ГЛАВА 3
Следующие несколько дней прошли на удивление тихо и спокойно.
Честно говоря, после прочтения той достопамятной записки я была уверена, что теперь-то уж разговора по душам с мужем мне точно не избежать. Ан нет. Ни на следующий день, ни на послеследующий Владислав Бессмертный в поле моего зрения не появился.
На всякий случай я наложила на свои дом и сад пару защитных заклинаний — если дражайший супруг вместо того, чтобы швырять через забор букеты, вздумает лично явиться ко мне в гости, пусть стучит в дверь, потому как мне совершенно не хотелось бы обнаружить его в своей гостиной или, боже сохрани, в спальне.
Однако, с посещением и моего жилища, и моего рабочего места, Влад явно решил не торопиться. Так что и трудилась, и отдыхала я совершенно спокойно. Целых два дня…
В пятницу вечером я торжественно подвела итог второго этапа своего проекта и со спокойной совестью стала собираться домой.
Когда заперла на ключ кабинет и отправилась на выход, выяснилось, что с седьмого лабораторного этажа на первый мне придется спускаться пешком, ибо лифт, очевидно проникнувшись пятничным настроением, в восьмом часу вечера работать отказался.
Собственно, не велика беда. Чай, ноги еще не отсохли, а лестница не обвалилась.
Пока спускалась по ступенькам, с усмешкой думала, что во всем здании мы с охранником Сеней, видимо, остались одни — каждый пройденный этаж встречал меня пустынными полутемными коридорами. Однако, проходя мимо административного второго этажа, я обратила внимание на яркий квадрат света, который падал на лестницу из единственной приоткрытой двери — приемной директора.
Хм. Что-то я не припомню, чтобы Царев допоздна засиживался на работе. Самый максимум, на который он был способен — это задержаться после окончания рабочего дня всего на полчаса. Его помощник Петька, мой здешний приятель, ушел уже давно, как и секретарша Любочка — я видела из окна, как эти двое, держась за руки, выходили из здания НИИ.
Влекомая любопытством, я ступила в коридор второго этажа, а потом осторожно заглянула в приоткрытую дверь директорской приемной.