Сане почти сорок, но Александром Евгеньевичем он, наверное, не станет никогда. Если есть на свете типаж стандартного грузчика, то Саня на вид – типичный грузчик. В душе – тоже, несмотря на высшее образование, начитанность и завидную эрудицию. Деликатность налогового полицейского в сочетании с тонкой душевной организацией асфальтового катка – это мой друг Саша. Говорят, что подобные люди где-то в глубине души очень ранимы. Не знаю, наверное, у Сани душа настолько глубока, что до чувствительной части без буровой установки добраться невозможно.
И все же я попытался.
– Привет, Саня, – я вложил в свои слова минимум энтузиазма. – Чего хотел? – я зевнул. Не демонстративно, по-настоящему. В роль, видимо, вошел.
Кто-нибудь иной на такое холодное приветствие мог и обидеться. Но по этой части я был абсолютно спокоен. Сашу так просто не обидишь. Хотя, не хотел бы я быть тем человек, которому это удалось.
– Что значит «чего хотел», старик? – Саня уже разулся. – Догадайся с трех раз!
Он вытянул вперед руку с полиэтиленовым пакетом и со значением позвенел содержимым.
– Пожелать мне спокойной ночи? – с невинной надеждой спросил я.
– Какая ночь, Юрец? – мое имя он склонял с завидной фантазией. – Какая ночь? Там еще мамки детей из песочниц не позабирали.
– На работу же завтра! – прибег я к последнему аргументу.
Определенным образом это, безусловно, подействовало. Саша опустил руку с пакетом и посмотрел на меня круглыми глазами.
– Ты че, Юр? – спросил Саня несколько даже жалостливо.
– Чего?
– Пятница сегодня! – чуть ли не заорал он мне в ухо.
– А-а-а… – высказал я свое мнение по этому вопросу.
Для Саши этого оказалось вполне достаточным поводом, чтобы пройти на кухню и начать выгружать содержимое пакета на стол.
– То-то я смотрю, странный ты какой-то в последнее время. Склероз надо лечить, старик.
– Лучшее лекарство – крепкий сон и здоровый образ жизни, – пробурчал я уже без всякой надежды.
Впрочем, я неожиданно для себя обнаружил, что совсем не так уже стремлюсь в постель. Саня очень вкусно гремел бутылками.
– Устаревшие сведения, Юрок! – решительно заявил он.
Саша считал себя авторитетом в области медицины, так как брат его работал врачом в районной больнице. Возражать я не посмел.
– Знал бы, что ты болен, старик, взял бы второй литр лекарства, – продолжал Саня. – Ну, ничего, ларек рядом.
– Слушай, – я направился на кухню. – Если у тебя там всего одна бутылка, чем ты так долго гремишь? – широкая Санина спина прятала стол от моего взгляда.
– Ну, – люди, плохо знающие Сашу, могли подумать, что он смутился. – Знаешь, что мне брат говорил? Запивать водку водой – это все равно, что закусывать собственными почками.
Я наконец протиснулся в дверь.
– Ага… А про запивание водки пивом он тебе ничего не говорил?
– Неа! – Саня помотал головой. – Я не спрашивал.
– Ужасно! – с отвращением бросил я и открыл холодильник.
Саша Прохоров всегда с глубочайшим презрением относился к шумным застольям, будь то банкет, корпоративная вечеринка или семейное торжество. Он на них не присутствовал, если была возможность уклониться. Саня считал, что для употребления (или злоупотребления, как получится) алкоголя созданы мужские компании из двух, трех, максимум четырех человек. «Надо собираться, чтобы поговорить и между делом выпить, а не для того, чтобы напиться и, если удастся, поговорить» – любил повторять он.
Столь же радикальной была его неприязнь к разного рода изысканным блюдам. Иногда мне казалось, что эта его простота несколько наигранна и служит для поддержания соответствующего имиджа. Но никаких доказательств этого у меня не было.
Вот и сейчас наш стол был сервирован солеными огурцами и вареной колбасой, принесенными Сашей в качестве закуски. Впрочем, он не возражал и против пельменей, которые очень удачно оказались в моем холодильнике. Мы только-только разложили их по тарелкам, хотя бутылка «Нашей» была почти наполовину пуста.
– Тебе не страшно? – очень серьезно спросил Саня.
Само собой, я не собирался рассказывать ему о своих снах… до четвертой или пятой рюмки. Прохоров, как ни странно, все воспринял быстро и достаточно спокойно.
– Чего это мне должно быть страшно?
Вообще-то, я понимал, что Саня имеет в виду. Но говорить об этом не хотелось.
– Знаешь, если тебе не страшно, тогда мне страшно за тебя.
– Брось ты эти свои… – я покрутил в воздухе рукой, подыскивая подходящее слово. Слово не нашлось. Ну и ладно. – Брось! Футбол вчера смотрел?
– Тебе к врачу сходить надо, – страстный болельщик Саша Прохоров не обратил внимания на мою попытку увести разговор в сторону.
– Вот за это спасибо! – я отвесил шутовской поклон, чуть не опрокинув при этом бутылку. – Это я понимаю – манеры! Завалиться в гости на ночь глядя и обзывать хозяина психом – вот образец достойного поведения!
– Кто тебя психом-то обзывал? – Саня удивился вроде как искренне, что меня несколько успокоило. – Или, по-твоему, к врачам только психи ходят? Но в сны свои ты слишком глубоко ушел, с этим бы не мешало разобраться.
– Да не хочу я разбираться, Саня, понимаешь? Не хочу!
– Плохо.
– Ну тебя в баню! – я махнул рукой. – Ты пойми, – я проникновенно заглянул ему в глаза, – мне такой шанс выпал, две жизни одновременно прожить.
– Угу, – Саня энергично кивнул. – Про шизофрению что-нибудь слышал?
– Да причем тут шизофрения?!
– Может, и ни причем. А может… Наливай, кстати, чего сидишь?
Какое-то время мы посвятили ритуалу выпивания и закусывания. Пиво к тому времени уже закончилось, поэтому пили не запивая.
– Ты стремишься уйти от реальности, вот что, Юрка! – Прохоров указал на меня обвиняющим перстом.
– Чушь какая! – фыркнул я. – Сижу тут и вполне реально глушу с тобой водку.
– Сидишь… – покачал головой Саня. – А перед этим как долго дверь не хотел открывать, а? Поскорее заснуть хотел, скажешь, не так?
Я пожал плечами. А что еще оставалось делать?
– Эх, Юра… – Прохоров, проигнорировав блюдце с нарезанными огурцами, достал из банки целый и откусил сразу половину. – Жизнь – это жизнь, а сон – это сон, – выдал он после небольшой паузы потрясающую по глубине и оригинальности фразу.
– Ни черта ты не понимаешь, – грустно сказал я. – Это не сон. Не совсем сон.
– Приехали, – Саня сжевал вторую половину огурца, затем подумал и налил. – И что же это?
– Не знаю, – я пожал плечами. – Но таких снов не бывает. Все совсем по-настоящему, понимаешь?
– Понимаю, – Саша стукнул своей рюмкой об мою и тут же выпил. – Вот что я понимаю. С месяц назад тебе приснился сон. Интересный, красочный, но все-таки самый обыкновенный сон.
– Да нет же! – запротестовал я.
– Не перебивай старших! – Прохоров покачал перед моим лицом своим толстым пальцем и посмотрел из-под бровей. – Обычный сон, повторяю, – он выставил перед собой ладонь, останавливая мои возможные возражения. Хотя я только скептически улыбался. – А уже потом ты домыслил себе все недостающие детали. А себя убедил, что все с самого начала было так, – Саня поболтал в воздухе куском колбасы, – необычайно.
– Иди в баню! – еще раз предложил ему я.
– Давай сходим завтра, – Саня кивнул головой. – Тебе попариться хорошенько не помешает.
– Все! – я хлопаю ладонью по столу. – Сеанс окончен. Спасибо, доктор, мне уже значительно лучше. Теперь слушай сюда: или мы больше не возвращаемся к этой теме, или я выставляю тебя вон, а сам ложусь спать.
Секунду Саша смотрит на меня, а потом пожимает плечами. Что ж нам, правда, и поговорить больше не о чем?
Папоротник, папоротник… Где же ты есть, зараза? Рэст говорил, что в этих оврагах его должно быть много. Мне много не надо, мне бы несколько стебельков всего…
Нет, с одной стороны, конечно, хорошо, что мне не требуется гадюка вареная или жаба толченая. А с другой – ну, не силен я в ботанике. Рэст поднатаскал немного за первую неделю обучения, но разве за семь дней возможно заполнить тот вакуум, который представляют собой мои знания флоры? На уроках ботаники в школе я считал ворон. А вороны – это не флора. Это фауна.
Папоротник почему-то оказалось найти сложнее, чем семь остальных ингредиентов. Солнце уже к закату клонилось, я зверски устал, проголодался и хотел уже плюнуть на свою затею. Или хотя бы отложить до завтра.
Но я знал, если я не сделаю это сегодня, завтра у меня, скорее всего, не хватит духа. Поэтому, бурча себе под нос самые разнообразные проклятия, я продолжал искать этот чертов папоротник.
Нашел все-таки. Упрямый я парень, честное слово. Теперь – домой. Первым делом поесть, а потом займемся всей этой зеленью. Ну и гадость, должно быть, получится. Ладно, по чайной ложке на ночь – это я как-нибудь перенесу.
Разговор с Саней вне всяких сомнений имел на меня значительное влияние. Вот только боюсь, совсем не то, на которое он рассчитывал. Я действительно решил, что жить двумя жизнями – это не совсем хорошо. И вправду шизофренией попахивает. Я ведь уже начал сомневаться, какая из двух жизней более реальна. Здесь у меня отсутствуют воспоминания – и что с того? Можно считать это амнезией.
В общем, решил я от одной жизни отказаться. От той, где у меня квартира с водопроводом и вообще всеми удобствами. От той, где есть компьютеры, автомобили, самолеты и микроволновые печи. От той, где нет Каиры.
Вполне естественный выбор, не так ли?
Сделать это совсем просто. По крайней мере, я на это надеюсь. В моей ученической тетради – толстом фолианте в кожаном переплете – записан рецепт отвара под названием «мертвая ночь». Жутковато звучит, а на деле все довольно безобидно. Выпиваешь это зелье, и на одну ночь лишаешься снов. Начисто. Это именно то, что мне надо, это должно сработать.
Когда я проживу здесь свою жизнь до конца – что ж, наверное, я вернусь обратно в утро, следующее за нашей с Саней беседой. Встану с похмелья, выпью пива и буду вспоминать этот мир