– Здравствуй, красавица! – произнёс он глубоким низким баритоном.
Именно такой голос я и ожидала у него услышать. Ничего, в общем-то, удивительного, подумала я, это всё-таки мой сон. Приветствие могло показаться несколько развязным, но вот не показалось! Наоборот, я почувствовала себя польщенной.
Вы не подумайте только ради Бога, что это респектабельное исчадие ада вызывало у меня какие-то сексуальные эмоции! Я девушка совершенно стандартно ориентированная, и никаким отклонениям не подвержена. Не знаю, правда, к какому из них отнести этот случай… Но нет, все это меня совершенно не интересует. Просто, когда приятный собеседник – а в эту категорию я занесла Сатану с первой же фразы – делает комплимент моей внешности, мне это нравится, вот и всё.
Кроме того, упоминание о моей красоте я сочла достойным поводом осмотреть себя. По-хорошему, следовало бы сделать это ещё раньше, учитывая, что сон мой только начался, и я понятия не имела, что на мне надето. Но я великодушно простила себе эту маленькую заминку, сделав скидку на явную незаурядность своего гостя.
Но теперь стоит наверстать упущенное. К своему удовольствию я заметила, что сон имеет некоторое преимущество перед действительностью. Выражалось оно в том, что я преспокойно могла оглядеть себя со стороны, не прибегая к помощи зеркала, что конечно же было бы не очень вежливо.
Волосы уложены предельно аккуратно, каждая прядка лежит на своем строго отведённом месте, любо-дорого посмотреть, наяву у меня редко хватает на это сил и терпения. Макияж… по-моему, с тенями я немного переборщила, а вот помаду, наоборот, можно было подобрать чуточку поярче. Хотя… в целом смотрится очень неплохо.
Кофточка, моя любимая, с ромбиками. Геометрический узор вообще хорошо подчеркивает объем, в том случае, конечно, когда у вас есть что подчеркивать.
Мини-юбок я не ношу, не потому, что мне есть что скрывать, а из твердого убеждения, что мужчине необходимо оставить место для работы фантазии. Но из всех имеющихся в моём гардеробе юбок на мне сейчас была самая короткая, трапеция сантиметров на десять выше колен. Причем, надо иметь в виду, что это расстояние отделяет край юбки от колен, когда стоишь. Когда же сидишь на достаточно низком кресле, как я сейчас…
А, кстати, кресло-то не моё. Оглядевшись по сторонам, я убедилась, что и комната не моя. Обставленная старинной мебелью гостиная освещалась множеством неярких завитушчатых светильников, разбросанных тут и там. Светильники – это хорошо, люстра бы здесь, пожалуй, не смотрелась, а свечи – это перебор. Может быть, было бы более интимно, но всё же мрачновато. Когда от комнаты веет легким ветерком средневековья, это, может быть, и стильно. Но когда ветерок превращается в ураган, жить в таком помещении становится невозможно. Думается, интерьерчик стоит запомнить. Позже, когда мои финансовые возможности будут соответствовать моим потребностям, попробую соорудить себе нечто подобное.
Осмотрев и самоё себя, и обстановку, я в целом осталась вполне довольна. Осмотр этот, кстати, занял не более секунды – ещё одно преимущество сна. За короткое время порой можно сделать очень много…
Вернёмся, однако, к моему собеседнику.
– Здравствуй… Люцифер? – я вопросительно приподняла правую бровь.
Он жизнерадостно закивал.
– Люцифер, почему бы и нет? Имя не хуже всех прочих. И, по крайней мере, обладает таким достоинством как благозвучность… не в пример некоторым иным.
Я величественным жестом – мне самой жутко понравилось, как это у меня получилось, – указала ему на кресло, стоящее от меня по левую руку. Люцифер ответил коротким поклоном и уселся в него.
– Что привело тебя в мой сон, Люцифер?
По правде сказать, я взяла какой-то излишне светский тон. Не то интерьер комнаты к этому располагал, не то представительный вид собеседника. В любом случае, в дальнейшем я решила вести себя более естественно. Вообще, по-моему, человек, изображающий из себя то, чем он в действительности не является, в конце концов непременно попадет в глупое положение.
Мой гость… я ведь могу называть его своим гостем, несмотря на незнакомую обстановку? Мой сон, всё-таки… так вот, мой гость ответил широкой и в высшей степени любезной улыбкой, обнажив зубы, увидев которые, любая акула немедленно записалась бы в кабинет стоматолога. Тем не менее, лицо Люцифера не утратило обаятельности.
– Я пришёл, чтобы сделать тебе подарок, красавица.
– Знаешь, одного комплимента для такого короткого отрезка разговора вполне достаточно. К тому же, ты начинаешь повторяться. Или тебе неизвестно моё имя?
– Ну, что ты, милая Алина, – улыбка стала чуть шире, а глаза едва заметно прищурились, – я знаю о тебе абсолютно всё.
Слово «абсолютно» он произнёс так… так… Не могу сказать, как, но всё моё тело на пару секунд превратилось в беговую дорожку для различного размера мурашек. Появилось ощущение, что я сижу полностью голой. Причем я никак не могла ответить самой себе, неприятно мне это или…
Я сменила направление и своих мыслей, и разговора.
– Я, конечно, очень люблю подарки, но не кажется ли тебе, что дарить их во сне – это всё равно, что совсем ничего не дарить?
– Только не мой подарок, Алина, только не мой!
Люцифер сейчас говорил голосом Деда Мороза или какого-нибудь другого доброго волшебника, что, разумеется, довольно слабо соответствовало общепринятым представлениям о враге рода человеческого.
Впрочем, я не позволяла себе забывать, что Люцифер прежде всего мужчина, а если бы я каждый раз принимала за чистую монету подобный тон со стороны особей мужского пола, то, пожалуй, вылезала бы из постели только для того, чтобы принять душ.
Давным-давно, года три назад, я бы, возможно, развесила уши и слушала, раскрыв рот. Но с тех пор я набрала столько жизненного опыта, что с некоторой его частью с радостью бы рассталась, предложи кто-нибудь подходящую цену.
Поэтому я ответила легкой улыбкой и с трудом подавила зевок, прикрыв рот ладонью. Ой, какой лак красивый! Как я сразу не заметила? И почему у меня наяву такого нет?
На миг мне подумалось, что Люцифер преподнесёт мне в подарок как раз этот лак, но я тут же решила, что для такой значительной фигуры это мелковато.
– Где же твой подарок? – поторопила я Люцифера, видя, что руки его по-прежнему пусты.
Однако, он, почему-то, пустился в какие-то философские рассуждения.
– «Это сон!» – восклицают люди, имея в виду нечто необыкновенно прекрасное, во что с трудом верится, – Люцифер смотрел не на меня, а куда-то вдаль, его постоянная улыбка приобрела мечтательное выражение. – «Мне это снится!» – это когда с ними происходит что-то потрясающее. «Сон и явь» – говорят, сравнивая что-либо волшебное с чем-то грубым и приземленным. «Я превращу твою жизнь в прекрасный сон» – обещает влюбленный юноша доверчивой девушке. И никогда не держит своего обещания. А почему?
Вроде бы, он спрашивал сам у себя, но я решила ответить. Прежде всего чтобы прервать его разглагольствования.
– Потому что все мужики… я, конечно, прошу прощения у присутствующих…
– Нет! – Люцифер решительно потряс в воздухе когтистым пальцем. – Сдержать такое обещание не в силах человеческих. Даже в тех, согласен, крайне редких случаях, когда юноша искренне стремится к этому. Сон – это сон. Во сне человек приближается к своим идеалам, абсолютно недостижимым в жизни. Во сне и только во сне человек может практически всё. Воплотить сон в реальность недоступно человеку. Но! – Люцифер поднял палец вверх и выдержал паузу. Очень эффектную. – Это доступно мне!
– Верю, – я кивнула. – И что же из этого следует?
– То, что теперь это будет доступно и тебе тоже. Это и есть мой дар.
– Так… – я поудобней уселась в кресле. – С этого места поподробней, пожалуйста!
Не могу отрицать, что происходящее нравилось мне всё больше. О, я прекрасно отдавала себе отчёт, с кем имею дело, и не собиралась ни на секунду терять бдительность, но… Я ведь пока ничего не подписывала, правда? Если быть начеку и не дать себя провести, можно круто изменить свою жизнь. К лучшему, разумеется.
– Пожалуйста! Я дарю тебе возможность превратить свой сон в действительность. Само собой, я не могу наделить тебя этой способностью навечно. Три дня. Или, если быть точнее, три ночи. И любой сон по твоему желанию за эти три ночи…
– Десять.
– Что, прости? – Люцифер изумленно вскинул бровь.
– Договоримся сразу, не три ночи, а десять, – спокойно сказала я. – Три ночи, это, знаешь ли, очень ненадежно. Может быть, я за это время вообще не увижу снов?
– Послушай, – вежливый лоск самую малость сполз с моего надменного собеседника. – У меня складывается впечатление, что ты чего-то не поняла. Я делаю тебе подарок. Подарок, слышишь? Я ничего тебе не продаю. Так о каком торге может идти речь?
– То есть, ты хочешь сказать, что одариваешь меня, не ставя совершенно никаких условий?
Это было прямое попадание! Люцифер явно замялся.
– Ну… в общем-то, в какой-то степени так и есть…
– Десять! – я была непреклонна. – Или… – я взглянула на запястье левой руки. Часов там не было, но это меня не смутило. – У меня большие планы на этот сон, надо ещё столько всего успеть…
Люцифер был сломлен, это было заметно невооруженным глазом! Плечи его опустились, глаза смотрели в пол. Но он тут же встряхнулся и постарался вновь держаться уверенно.
– Хорошо! Семь ночей…
– Десять!
– Семь! Поверь, человек каждую ночь видит сны.
– Но не все сны он запоминает!
Люцифер тяжело вздохнул.
– Ты в течение этих семи суток будешь запоминать все. Это громадная уступка с моей стороны, поверь, и я не сделал бы её ни для кого, кроме такой очаровательной женщины.
Он встал с кресла и вновь коснулся губами моей руки, глядя при этом мне прямо в глаза. Что ж, этот раунд можно считать выигранным. Семь ночей – это очень много.
– Ладно, – я сделала вид, что соглашаюсь в высшей степени неохотно. Это даст мне преимущество при следующих торгах. – Пусть будет семь. Продолжай, пожалуйста.