– Я недавно видел у нас в кильватере водоросли. Думаю, это благодаря тому, что мистер Бене чистил «пояс обшивки судна в области киля».
– Для меня, простого лавочника, это слишком уж мудреные морские слова.
– Я хочу сказать, что применение тросов для очистки днища прошло удачно.
– Мне следует одобрить заботу мистера Бене о моих капиталах.
– Так, кроме всего прочего, вы еще и владелец корабля?
Я не пытался скрыть раздражение и неприязнь.
Баталер достаточно мирно пояснил:
– Нет-нет. Корабль принадлежит короне. Но у меня тут есть кое-какие товары, они хранятся в трюме и испортятся, если нас зальет вода.
– Но старший офицер…
– Уверил вас, что вода не прибывает. Как же, знаю. Однако будучи человеком коммерческим и обстоятельным, я задумался вот о чем: а вдруг эти наросты, которые мистер Бене столь усердно счищает с днища, предохраняли судно от попадания внутрь воды?
– Мистер Бене…
– Весьма красноречивый молодой человек. Полагаю, сэр, что захоти он – так смог бы продать любой товар, даже испорченный.
– Думаю, прежде чем чистить днище, офицеры взвесили возможные последствия.
– Похоже, что старший офицер участвует в этом предприятии помимо своего желания.
– Да. Но он просто…
Мне не хотелось произносить это слово. Могло показаться, что я приписываю Чарльзу Саммерсу почти женскую слабость. Голова баталера повернулась на толстой шее. Мистер Джонс заглянул мне в глаза и тихо переспросил:
– Что – «просто»?..
Я не отвечал. «Ревнив» – опасное слово. Мистер Джонс посмотрел на полубак. Я стоял не держась за поручни, а просто расставил ноги, потому что изменение курса, сделанное мистером Бене, уменьшило качку судна. Стоя у входа на шкафут, мы с баталером наблюдали за действиями экипажа. Группы матросов по обеим сторонам корабля двигались попеременно и в четком ритме. По приказу офицера люди остановились, удерживая в руках талрепы. Я понял, в чем дело. Поскольку тросы дошли до самого низа, настал момент, когда, прежде чем продолжить операцию, снасть следует выбрать и перекинуть на другую сторону. Матросы обрадовались передышке, тем более что она затянулась: раздался звон корабельного колокола, вслед за ним гудок боцманской дудки и крик «За ромом – подходи!».
Думаю, это было еще одно свидетельство упадка Ноева ремесла – столь важную процедуру, которая способствовала увеличению нашей скорости, прервали, дабы команда поглощала то, что Колли называл «огненным ихором»! Матросы стекались на шкафут, оставив офицеров – Камбершама, Бене, Саммерса – с нетерпением дожидаться у брошенных тросов. Что заметил плотник несколько недель назад, когда я впервые услышал слово «трал»? «Вокруг посудины этой хлопотать много надо, – а они и не подумали, а отдраили от днища водоросли, сколько смогли, и все». И мистер Аскью: «Коли начнут чистить, так вместе с наростами и само днище отдерут».
– Такое следует делать на берегу.
Я заметил, что произнес это вслух, и слегка смутился.
– Здесь не тот случай, мистер Тальбот, когда можно допустить ошибку.
– Разумеется. Я хотел бы приобрести у вас какой-нибудь непромокаемый и непотопляемый сосуд для сохранения моих бумаг, чтобы у них был хоть небольшой шанс найти своего читателя.
Это, разумеется, была шутка, но неудачная. Мистер Джонс серьезно кивнул.
Мы вернулись к нашим наблюдениям. Люди взялись за тросы. Чарльз Саммерс с необычайной яростью жестикулировал перед мистером Бене – похоже, они ожесточенно спорили. Баталер испуганно шевельнулся.
– Что-то скверное случилось – как вы думаете, мистер Тальбот?
До меня вдруг дошло: Саммерс был – и остается – моим другом, и мне не до́лжно обсуждать его поведение. Я небрежно пожал плечами, отвернулся и стал взбираться по трапу на шканцы. Капитан Андерсон стоял у переднего ограждения и задумчиво оглядывал корабль.
– Такое обычно делают на берегу, капитан?
Он глянул куда-то мне за спину, хотел было ответить, но передумал. Я обернулся. С возвышения было лучше видно, что происходит. Оказалось, что трал – не просто одиночный трос. На равном расстоянии от обоих концов висели или тянулись по палубе веревки – но сложность приспособления превышала как мои познания в морском деле, так и мои способности к описанию.
– Это и есть водоросли, сэр, вон тот огромный зеленый лоскут у ватерлинии?
Капитан проворчал:
– Кое-что уже сняли. Будет и еще.
– И опять увеличим скорость?
– Надеюсь.
– А насколько?
На лице капитана выразились признаки неудовольствия, которое устрашало столь многих. Он выставил вперед нижнюю челюсть и угрюмо набычился.
– Нет, не отвечайте, капитан. Это, разумеется, не мое дело… Хотя, конечно, ставка моя столь же велика, как и у любого из нас.
– Ставка, сэр? Что еще за ставка?
– Моя жизнь.
Капитан взглянул на меня, но исподлобья и недовольно. Девятый вал обрушился на бак, залил шкафут и сотряс шканцы. Мне потребовалось сосредоточиться на том, чтобы удержаться на ногах. Внезапно шканцы дрогнули как-то иначе, чем весь корабль. Впрочем, возможно, у меня разыгралось воображение. Ветер был холодный, и я пожалел, что вышел без плаща. Тем не менее я пронаблюдал еще одну череду волн, но больше не заметил подобного сотрясения шканцев.
– Говорят, корабль сильно прогибается.
Капитан Андерсон со свистом втянул воздух. Костяшки его пальцев, сжимавших поручни, посерели. Он взревел:
– Мистер Саммерс!
Чарльз замер и поднес рупор ко рту. Его ответ донесся с другого конца корабля с тем потусторонним отзвуком, который придают голосу подобные устройства.
– Сэр?
– Отчего задержка?
– Снасть зацепилась, сэр. Пытаемся отцепить.
– Пытаетесь, мистер Саммерс?
– Так точно, сэр.
Чарльз повернулся и заговорил с лейтенантом Бене; лейтенант отсалютовал и быстро поднялся на шкафут. Оттуда он обратился к капитану:
– Мы полагаем, сэр, что это кораллы. Судно прежде ходило в Вест-Индию. Похоже, это старые кораллы, и тут, думается, просто травить и тянуть трос недостаточно.
– «Думается»?
– Мистер Саммерс тоже это допускает. Я предлагаю завести трал на носовой швартовный шпиль, но старший офицер по ряду причин не согласился на такую крайнюю меру.
– А что вы, мистер Бене?
– Я считаю, для начала следует применить лебедку.
Капитан Андерсон умолк и пожевал губами, в остальном же оставался неподвижен, за исключением правой – или правобортной – ноги, которую он то сгибал, то разгибал, сам того не замечая. В конце-то концов, наши с мистером Бене правобортные ноги… Нет, ведь мистер Бене стоял лицом в другую сторону, значит, его нога была с левого борта? Это зависит от того… ну и так далее. Я чертовски устал от всякого моряцкого вздора! Находясь на корабле, мы все постоянно сгибаем и разгибаем соответствующую ногу – всякий раз, когда не сидим и не лежим. Делается это неосознанно, и приобретение такой привычки не несет в себе никакого облегчения нашим страданиям.
Капитан Андерсон кивнул:
– Очень хорошо, мистер Бене, но только…
– Помалу, сэр?
Капитан улыбнулся! Улыбнулся!!! Он погрозил молодому человеку пальцем:
– Угомонитесь, мистер Бене! Не спешите! Именно так – помалу.
– Есть, сэр!
Нет, каково?
Произошла одна из тех несвоевременных пауз на судне, когда матросы, кажется, ничего не делают, а только держат веревки. Трал, как выяснилось, пришлось заводить заново. Мистер Саммерс, видимо, решил воспользоваться шпигатом, что у среза полубака, а также кнехтами – о Господи! Доказательством того служила мешанина из тросов и блоков, походившая на детскую игру в «веревочку» Наконец с криком «еще – взяли!» матросы ухватились за концы, которые им полагалось тянуть. Эффекта это не возымело, и им велено было «выбирать», потом «взяться повеселей!», потом «а ну, пошли!», что наконец-то произвело результат. Раздался звук, напоминающий – я едва не сказал «выстрел»… Но почему, собственно, не звук лопнувшего троса? Ведь это именно он и был. Все повалились на палубу. «Веревочку» распутывали долго. Я ушел в пассажирский салон, подкрепил себя холодной говядиной и вернулся. Веревки разобрали, матросы заняли свои места. Туго натянутые концы трала лежали неподвижно.
Прибежал мистер Бене.
– Считаю, что следует воспользоваться швартовным шпилем, сэр.
Капитан Андерсон принялся вышагивать взад-вперед, сцепив руки за спиной. Лейтенант Бене ждал. Прошла еще одна большая волна.
На этот раз сомнений не оставалось: там, где широкими шагами расхаживал капитан, палуба слегка двинулась, но двинулась не так, как на баке и шкафуте!
Капитан вернулся.
– Мистер Саммерс согласен?
– По его мнению, приказ должны отдать вы, сэр.
– Надежный офицер. Протащить снасть вперед можно?
– Я… мы решили, что она вошла в кораллы и застряла – теперь ее ни вперед, ни назад не протянуть.
– Что говорит мистер Гиббс?
Мистер Бене улыбнулся:
– Он говорит: «Может – коралл, а может – и не коралл».
– Прекрасно. Передайте старшему офицеру мое пожелание, чтобы он любезно почтил меня своим присутствием.
Мне показалось, что при упоминании «старшего офицера» капитан Андерсон и мистер Бене обменялись понимающими взглядами. Но я, будучи к этому времени довольно сведущ в этикете морской службы, осознал, что это стало бы вопиющим нарушением служебной дисциплины! Конечно же, мне почудилось! Капитан мрачно опустил голову, а Бене обычным манером понесся на бак. Саммерс пришел достаточно быстро, но шагом. Бесстрастное лицо его ничего не выражало. Они с капитаном удалились на корму. Я ничего не слыхал из их разговора, лишь отдельные слова доносились до меня, как гонимые ветром листья. На носу с живостью, к которой я уже начал в нем привыкать, Бене собрал несколько человек из разных групп.
– Ответственность…
Это донеслось с кормы. Сказано было в повышенном тоне, словно Саммерс это говорил и прежде, а теперь произнес с особым нажимом.
Откуда им знать, что отрывая или отламывая кораллы, они не вырвут вместе с ними и кусок днища? И снова ветер донес до меня это же слово, но теперь уже сказанное капитаном: