Мойра чуть не брякнула, что задремала в кабине DEUS’а, но вовремя сдержалась.
– Я ходила прогуляться к морю.
Лицо Игнасио осветила широкая улыбка.
– В час ночи?
– А мне очень нравится гулять ночью. Когда все тихо и спокойно…
Улыбка Игнасио стала еще шире. Он не отрывал от нее взгляд. Казалось, испанец вдруг оценил эту неожиданную встречу и теперь задает себе вопрос, почему же она все-таки здесь оказалась в столь поздний час.
– А как думаешь добираться до дома?
– Я рассчитывала вызвать такси…
Игнасио указал на пассажирскую дверцу.
– Тебе повезло, что я тут проезжал. Садись. Хэппи-Вэлли, Козуэй-Бэй – крюк невелик.
Мойра уселась на пассажирское кресло, плотно прижавшись к спинке. Манера Игнасио водить ее убаюкивала. Не то что сумасшедшая езда Джулиуса. И она начала потихоньку клевать носом. С тех пор как они стартовали, испанец не сказал ни слова. Несомненно, понял, как она устала, и не хотел ее тревожить.
– А ты не боишься ходить ночью одна, если учесть все, что происходит? – сказал он вдруг, наполовину разбудив ее.
Мойра окончательно открыла глаза и теперь следила за лентой шоссе в свете фар. За пределами яркого луча простиралась совершенно черная ночь.
– Что?
Наверное, соседство слов «боишься» и «одна» заставило ее так напрячься. Она взглянула на Игнасио. Лицо мадридца выражало самое искреннее любопытство.
– Несмотря на всю эту историю, ты идешь на пляж в час ночи…
Она ничего не ответила. Он мягко и ловко входил в повороты, и яркие лучи фар стегали густые заросли зелени. Сквозь листья Мойра различала силуэты зверьков, удиравших в лесную чащу.
– Ты разве не в курсе? Все жертвы работали в Центре… Все были примерно твоего возраста, и все, как и ты, жили в одиночестве…
– А кто тебе сказал, что я одинока?
– А разве нет? – парировал испанец, быстро, почти с вожделением взглянув на нее, и глаза его блеснули в темноте.
Она не ответила.
– Хочешь узнать мою теорию? – бросил Игнасио.
Она медленно кивнула головой, любуясь пейзажем за окном.
– Я думаю, что Присцилла Чжэн, Сэнди Чэн, Элейн Ло и последняя жертва – все они имели при себе устройства «Мин», а убийца, поскольку он тоже работает в Центре, считывал информацию с этих устройств. Следовательно, шпионил за ними и все о них знал… Он достаточно умен, чтобы искусно уничтожать следы, поэтому никто из сотрудников «Мин» до сих пор не мог его засечь. Я думаю, он часто пересекался с этими девушками в Центре, и они вызвали у него интерес. Полагаю, он обладал достаточными полномочиями, чтобы заметать следы и получать доступ к любой информации. Иными словами, он был тогда среди нас в засекреченном зале собраний. Он один из нас, Мойра: один из тех, кто входит в последний круг…
По телу Мойры прошла дрожь. Присцилла Чжэн, Сэнди Чэн, Элейн Ло… Игнасио знал их имена наизусть.
– А у тебя есть предположение, кто это может быть? – рискнула она.
И тут же пожалела, что задала этот вопрос: голос ее прозвучал излишне сдержанно и приглушенно.
– А у тебя?
Мойра покосилась на Игнасио. И то, что она увидела, ей не понравилось. И голос у него противный. И растрепанная борода, подсвеченная снизу приборной панелью. Она придавала ему вид сатира из лесной чащи. Да еще эта темнота вокруг… До чего же темно! С того момента, как они выехали из Центра, им навстречу не попалось ни одной машины.
Мойра вздохнула.
И неожиданно приняла решение. Когда они окажутся в районе, где живут люди, она выпрыгнет из автомобиля, даже если придется переломать себе кости. Мойра знала, что, стоит отстегнуть ремень, как панель приборов запищит. Тут требуется точная координация движений. Надо выждать, когда он притормозит. Отстегнуть ремень. Открыть дверцу. Выпрыгнуть… И все должно уложиться в одно движение. А если дверца заблокирована? Конечно, в машине существует общая блокировка дверей. В наше время любое ведро можно превратить в полицейский автомобиль, иначе говоря, в настоящую западню. В наше время, при наличии хитроумных систем безопасности, сбежать из автомобиля практически невозможно…
Да нет, бред все это. Не могло все это быть реальностью. Не мог Игнасио быть убийцей, он просто пытался собрать разные гипотезы… Но Мойра помнила и то, как он взорвался, когда Регина предположила, что убийца – просто-напросто дебил, и то, с каким высокомерием он заявил, что восхищается этим парнем. «Умный» – вот какое слово он тогда употребил.
– Мне надо тебе кое в чем признаться, – вдруг заговорил испанец. – Обещаешь, что никому не скажешь?
Было нечто такое в его голосе, отчего Мойра похолодела. Словно он знал, что ей в любом случае не представится возможности с кем-то об этом поговорить. После этой ночи.
– Никому не скажу о чем?
Она понимала, что пожалеет об этом вопросе, как пожалела о предыдущем, но удержаться не смогла.
– Я волочился за этими девчонками. С двумя спал.
Он произнес «эти девчонки», как произнес бы «эти штуки», «эти куски мяса»… И не было в его голосе даже намека на какое-то чувство. Если это так, то почему DEUS не предоставил ей такой информации, а сообщил только о Джулиусе? А Игнасио сказал, что убийца достаточно умен, чтобы не оставлять следов. Может, DEUS потому ничего и не заметил, что Игнасио уничтожал свои следы?
– Мне известно, что меня подозревают, – прибавил он.
Посмотреть на него она не решилась, только пристально глядела на освещенное шоссе.
– Я работаю в Центре, это факт… И у меня серьезные допуски… Что ты об этом думаешь?
Последний вопрос был чисто риторическим. Ответ его интересовал меньше всего. «Этого не может быть, – думала Мойра. – Это какой-то кошмар. Как кошмар о китайце». Не могло такого быть. Переключая скорость, Игнасио коснулся рукой ее колена, и Мойра напряглась.
Наконец они доехали до первых домов – до маленькой деревушки, которая тут же растворилась в ночи. Потом дорога пошла вдоль южного берега, петляя на виражах по горным карнизам, которые нависли над посверкивающим морем и островами. И ей ни с того ни с сего пришел на ум фильм «Поймать вора»[53].
– Ну, так что, Мойра, – повторил Игнасио, – что ты об этом думаешь?
Спустя двадцать пять минут они уже были в зоне городской застройки, но тут Игнасио заторопился и нажал на акселератор. Он больше не разговаривал, и глаза его, как приклеенные, следили за дорогой и другими автомобилями.
Они миновали туннели и улицы Коулуна. Когда вокруг них появились десятки фар, сотни жилых высоток и тысячи освещенных окон, Мойра почувствовала, что начинает понемногу успокаиваться и что сердце ее уже не бьется так отчаянно. Она дала себе слово как можно скорее поговорить с Чанем. Если останется в живых в эту ночь… Выехав из туннеля Харбор-кроссинг, на развязке они взяли направление на Хэппи-Вэлли, по высокому путепроводу Кэнал-роуд въехали в Козуэй-Бэй и дальше двинулись по улицам между небоскребами Козуэй-Бэй и Вань-Чай, оставив море за спиной. Спустившись на нижний уровень, обогнули ипподром по Вон-Най-Чун-роуд, проехали под бетонкой и начали подниматься к холмам. Они ехали к ее дому. Удовольствуется ли испанец тем, что проводит ее? Теперь у нее появилась надежда. Игнасио припарковался на По-Чин-стрит, и Мойра глубоко вздохнула.
– Спасибо.
– Доброй ночи, Мойра.
Когда она была уже на тротуаре, Игнасио опустил пассажирское стекло и поднял к ней бесстрастное, как маска, лицо.
– Уезжай отсюда, пока не поздно, – сухо бросил он. – Здесь небезопасно.
Она вздрогнула и нагнулась к нему.
– Так это ты прислал мне тогда письмо?
Ничего не ответив, он тронул с места и умчался. Мойра на секунду застыла без движения на тротуаре и в отдалении заметила припаркованную машину и чей-то темный силуэт за рулем. Это и была та самая охрана, которую Чань ей обещал? Но, черт побери, почему же тогда они бросили ее одну на улице среди ночи?
Игнасио снова спустился на Виллидж-роуд, проехал мимо освещенного луной ипподрома, нырнул под путепровод и опять повернул к морю. Потом выехал на прибрежную трассу, нависавшую над прогулочными судами, которые стояли на якорной стоянке, защищенной от тайфунов, и вдоль зелени Виктория-парка поехал в направлении сияющего леса небоскребов Козуэй-Бэй на восток.
Даже в этот поздний час трафик был плотным. Машины шли сплошным сверкающим потоком, который струился и переливался из улицы в улицу. Этот город никогда не спал. Игнасио проехал по Виктория-Парк-роуд и миновал пожарную часть. Он любил вот такой Гонконг, который отдавался ему в ночи, как уличная девка. Продажный город, в точности отвечавший его воображению и его фантазиям, город, который не признавал другой морали, кроме наживы, и предлагал всем, кто отваживался, великое множество извращенных развлечений. Тем, кто, как он, обладал достаточной злобой, достаточным цинизмом и достаточной извращенностью. Тем, для кого феминистки, благонамеренные граждане и лицемерные политики были врагами, с которыми надлежит разделаться. В этом городе за деньги можно было получить всё. Игнасио уважал только две вещи: звонкую монету и злость. Они никогда не врали. Слабых, добрых и деликатных он презирал. В конце концов, из всех стратегий выживания эта была самой презренной.
Через десять минут он поставил свой «Форд» на домашней парковке и уже выключил зажигание, когда задняя дверца открылась. На заднее сиденье скользнула темная фигура.
– Что вы делаете?…
Между сидений просунулась рука с полицейским удостоверением, и Игнасио вдруг почувствовал странное облегчение. В любом случае он ждал, что полицейские рано или поздно появятся. Найти его было вопросом времени… Рука с удостоверением исчезла, и он посмотрел в зеркало заднего вида: человек сидел на заднем сиденье абсолютно неподвижно.
– Вы явились, чтобы меня арестовать?