— А как же быть со светоскопами?
— Я предлагаю тебе взять и их выделку под своё крыло. Другой вопрос, что не надо торопиться с их производством, поскольку вскоре ты их радикально усовершенствуешь.
— Каким образом?
— В Лыткарино строится завод оптического стекла, и всё произведённое стекло пойдёт на подзорные трубы, которые будут с руками рвать военные и моряки. А вот брак и нестандарт сможешь забирать ты, для своих светоскопов.
— Для чего?
— Для того, чтобы вставить линзу в передней части светоскопа, и тогда изображение на экране будет чёткое и более крупное. А ещё лучше, если линз будет две. Но это так, безделушки. Где ты собираешься строить макаронные фабрики?
— Ты же сказал, в пяти городах…
— А подумать, о чём я задал вопрос?
— Ах, да. Думаю, что можно и нужно строить такие фабрики не в самом городе, а на окраине. Там земля дешевле. И участок нужно занимать сразу побольше, на вырост.
— Вот, именно об этом я и спрашивал. Заодно я прошу тебя подумать над улучшением овсяной крупы. С слышал, что если её очистить от плёнок, обработать её паром, а затем расплющить валками, то такая крупа будет во много раз быстрее вариться, да и становится вкуснее. Когда отработаешь методу приготовления крупы, то вместе с Орликом Ильичом разработаешь новые станки.
— Погоди, я ещё вроде не согласилась, а ты меня нагружаешь как лошадку! — воскликнула Феофила.
— Вообще-то ты согласилась. Подумай сама, разве ты согласишься запереться в тереме после того как сумела подержать вожжи судьбы в собственных руках?
— Не соглашусь.
— Тогда о чём спор? Может статься, что ты станешь первой в истории думной боярыней.
— Нет, ты точно сумасшедший, Саша.
— Зато со мной не скучно.
— Это верно. За это тебя все и любят. Только пока мы разговаривали, всё поди остыло.
— Тогда давай кушать.
Через день ко мне явилась целая депутация из пяти мужчин и трёх женщин.
— Чем обязан? — спросил я, выходя к ним на крыльцо.
— Тут такое дело, Александр Евгеньевич, — взялся пояснять пришедший с толпой, но по другому делу, Осип Иванович — хотят люди подрядиться к тебе домоправителем, ключником, то есть.
— Все сразу?
— Нет, только один. Остальные того, конкуренты, во как. Тут некоторые, даже от думных бояр к тебе перейти желают.
— А с чего такое оживление?
— Тут вишь ли какое дело, барин… Все на Москве знают, что кто к тебе притулится, тот вскоре богатством обрастает.
— Точно, что ли, или это шутка такая?
— Какой там шутка! Сам суди: Осип подьячий, теперь у царя-батюшки в чести, Петя-певун с Олей своей, красавицей- певуньей, тоже при дворе не малые люди. Я вон скоро в тысячники по деньгам выйду, Феофила Богдановна богатство отеческое возвернула, и люди верят, что ты ей ещё и дело многотысячное в руки дашь… Хотят люди к удаче прислониться, чего там.
— Верно Осип Иванович говорит?
— Верно! Правильно! — загудела толпа.
— Я всех не могу взять, православные, мне один ключник нужен. Или одна.
— А мы тут поговорили, Александр свет Евгеньевич да и уладили между собой дело миром. — заговорил солидный бородатый мужчина лет пятидесяти — Решили, что первого ты сам себе выберешь, а как он в богатеи выйдет, то следующий по жребию пойдёт. Так-то по справедливости выйдет.
Я слегка ошалел. В той жизни я жил от получки до аванса, ну… разве что подрабатывал где, было дело гороскопы и житейские советы для дурацких газеток сочинял…
А тут оказался талисманом удачи.
Забавно!
— Решим так, православные, сейчас выйдет Феофила Богдановна, она себе замену среди вас выберет, а мне всё равно кого богатеем делать — пошутил я, но похоже слова эти были восприняты уж очень серьёзно.
Ключником у меня стал Афанасий Юстинович, тот самый солидный мужчина, что додумался до жребия при отборе кандидата на должность моего ключника. Внешне он очень похож на Дживса из сериала «Дживс и Вустер», только с окладистой бородой. Ну, Феофила его выбрала, а я вполне верю в её чутьё. За неделю, что Феофила передавал дела и должность, Афанасий вполне освоился, усвоил тонкости именно моего дома, и стал вполне незаменимым лицом в доме.
Феофила за это время сумела организовать школу поваров, в которую, едва слух прошел по Москве, записалось аж двадцать восемь человек. Феофила разбила их на две группы и приступила к обучению на моём подворье, для чего пришлось сильно расширять кухню.
Одновременно начались работы по переделке собакинского подворья в светоскопную фабрику, или как я ехидно обозвал, в Голливуд. Первыми работницами в Голливуде стали совсем не простые люди, а самые что ни на есть сливки общества: Феофила, как и обещала княгине Гундоровой, пригласила её внучек рисовать диафильмы, а Настюша и Алёна притащили за собой целую кучу княжон и просто знатных девочек: трёх племянниц Выродкова, дочь князя Вяземского, дочь персидского посланника и двух дочерей заместителя турецкого посла… И ещё десять не менее знатных девчонок.
Рисовать они, конечно же, не умели, но я предложил Феофиле запустить в производство караоке: песенка дробится на строчки, и записывается на стекле, а остальное поле покрывается рисунками, цветами, птичками и прочей милой дребеденью. Заодно внедрились трафареты и шаблоны, с ними дело пошло куда как быстрее. А когда Феофила объявила, что лучшие диафильмы будут показаны царю, то в рисовальщики толпой повалили и мальчики.
— Что мне делать с этим стадом? — горестно ломала руки Феофила — Подскажи, барин, а то я скоро с ума сойду.
— Я тебе не барин, но подскажу. Выдели для этого, как ты говоришь, стада, отдельное помещение с отдельным входом, и, желательно, с отдельным двором. На дворе установи аттракционы — качели, карусели, горку для катания. Там же организуй дополнительные занятия по рисованию, лепке, письму, счёту… Пусть это станет эдакой школой для детей знати.
— Так я и сделаю, спасибо за совет, Александр свет Евгеньевич.
— Ну а на основном производстве шире внедряй шаблоны. К примеру: берёшь рисунок, и дробишь его по цветам, и для каждого цвета делаешь отдельный шаблон. Получится так: на стекляшке один работник наносит только синий цвет, другой наносит только красный, и так далее. А в результате в конце линии работников рисунок получается полностью. Быстро и от работника не требуется умения рисовать. Этот метод называется конвейер.
— Ой, а верно! И эту новину я использую.
— А теперь о самом важном: только что уехал гонец от великого государя, нам велено послезавтра явиться к нему для беседы и показа светоскопа и сказок. Ты поедешь?
— Как можно отказать царю-батюшке? — в распахнутые от удивления глаза Феофилы можно просто шагнуть, не задев ресниц.
— Я пошутил. Иди готовься, а я тут ещё с документами работать буду, сама понимаешь, в приказе за меня никто дела делать не будет.
— Ухожу, мой господин.
— Феофила, даже не шути так. У стен бывают уши, и это уши вовсе не друзей.
— Какой ты нынче скучный, Александр Евгеньевич, право слово. — и скорчив гримаску Феофила упорхнула.
Да, после уничтожения врагов Феофила расцвела и развеселилась. Впрочем, так она себя ведёт только когда нет никого из посторонних. Ну да ладно. Эйфория пройдёт, заботы немножко придавят веселье и жизнь стабилизируется. Я так думаю.
На приём к царю мы опять двинулись на двух кабриолетах и при охране. Въехали в Кремль без проблем, экипажи оставили в одном из дворов, и двинулись вслед за присланным сопровождающим в тот же зал с глобусом, где я уже бывал. Здесь всё было приготовлено для просмотра: на окнах повешены плотные шторы, установлен экран, а перед ним стулья и столик для светоскопа.
— Ставь светоскоп на стол, я должен его осмотреть — скомандовал сопровождающий.
Я повиновался. Разумная мера предосторожности, мне нравится.
— Ждите здесь, вскоре великий государь придёт. — сказал сопровождающий, а он так и не представился, и уселся на лавку у дальней стены.
Вскоре послышался шум, и в зал вошли несколько мужчин и женщин, явно придворные. Следом вошла красивая молодая женщина, а сразу вслед за ней и царь.
— Ну, рассказывай, что вы за диковинку мне доставил. — ответив на наш поклон лёгким наклоном головы добродушно сказал царь. — Мы уже многажды слышали о твоём светоскопе, а вот увидеть все оказалось недосуг.
— Вот поглядите, царь-батюшка и царица-матушка, этот прибор называется светоскоп, и он много лучше тех, о которых вам рассказывали. Вчера с Лыткаринского завода доставили мне линзы из оптического стекла, которые сильно улучшили изображение, даваемое светоскопом. Не изволите ли полюбопытствовать?
Я вынул из объектива линзу и подал царю.
— Посмотри, великий государь, сквозь эту линзу на какой-нибудь предмет, и ты увидишь, как линза увеличивает изображение.
Царь для начала посмотрел сквозь линзу на столешницу, удивляясь насколько лучше видны древесные волокна, потом стал разглядывать собственную руку.
— Какие интересные, оказывается растут на руке волосики, а простым глазом почти и не разглядеть!
Затем линза перешла в руки царицы. Я для разглядывания подсунул ей одну их стеклянных пластинок, и царица очень удивилась, увидев на стекле отпечаток чьего-то пальца.
— К слову сказать, великий государь, отпечатки пальцев у каждого человека совершенно уникальны, и никогда не повторяются. А поэтому сравнивая отпечатки можно определить, кто касался того или иного предмета. Это великое подспорье сыщикам, правда для этого нужно создать специальное оборудование.
— О том мы поговорим позднее, а сейчас давай посмотрим сказки, мне уже не терпится, так много наслышан.
— Слушаюсь, великий государь.
«Сказка о рыбаке и рыбке» вызвала ожидаемый восторг, затем была «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях», и последней я показал «Красную шапочку», вызвавшую слёзы умиления у царицы.
— Я слышал, что у тебя, Феофила Богдановна, собираются девочки и мальчики знатных семейств Москвы, и тоже рисуют сказки. Правда это?