Вот так. С порога меня практически посылают, и если стерпеть, то в дальнейшем полкан будет посылать в полный рост. Будем демонстрировать зубы.
— Я знаю это, и хочу удостовериться, что не упускаются интересу службы государевой. Благоволите выделить мне сопровождающего, чтобы я освидетельствовал как организован лекарский осмотр, проверка воинских умений и грамотности, а главное, благонадёжности вновь набираемых. Часовую службу я освидетельствовал, и увидел, что ведётся она из рук вон плохо: от ворот до твоих, полковник, дверей, никто не поинтересовался кто я таков, и что мне нужно.
Полковник покраснел как помидор. А что, крыть-то ему нечем.
— Ну как, полковник, дашь сопровождающего?
— Дам, конечно. Дневальный! Сотника Тимофеева ко мне и живой ногой! А ты, князь Ольшанский, присаживайся. Чего стоять, когда лавка имеется.
— Спасибо. Так что с лекарским осмотром?
— Не проводим мы его, нет на этот счёт указаний.
— Хорошо, полковник, я помогу тебе в этой беде. Вижу, что просто непривычную задачу на тебя свалили, ничего толком не объяснив, ну да это дело для войска привычное. Бардак, если одним словом. Значит так: у тебя имеется список всех начальствующих лиц твоего полка. Раздели их примерно пополам, чтобы в каждой половине оказались люди примерно равных возможностей и дарования. Но списков должно быть два: первый — это раздвоить твой полк, а второй — сделать из одного три.
— Чего? — полковника похоже сейчас хватит удар.
— Того. Ты слыхал, что набирается ЧЕТЫРЕ полка?
— Твою же мать черед перевясло… я-то думал, что четыре это считая и те что есть!
— Малость побольше, дружище. Но я могу тебя утешить, во всём есть и хорошая сторона.
— А она есть?
— Непременно. Это и называется диалектика: есть и хорошая и плохая сторона во всём.
— И что за хорошая сторона?
— Я выйду с предложением к командующему армией, воеводе князю Андрею Ивановичу Ногтеву Суздальскому три полка, которые ты сформируешь и обучишь объединить под одной рукой, назвав, к примеру бригадой. Получится, что в Новгороде на базе двух полков формируется две бригады, и кто будет командовать бригадами?
— Мы, нынешние командиры полков?
— Но только в случае, если в полной мере справитесь с высокой задачей.
— Слушаю. Что надо делать?
Вот люблю военных! Только что передо мной сидел растерянный человечек, а как увидел порядок и смысл действий, так собрался, и уже передо мной жёсткий и хваткий командир.
— Назначь исполняющими обязанности командиров полков лучших из своих сотников. Остальных сотников назначь командовать двумя-тремя сотнями, в зависимости от способностей. Десятников поднимаешь до сотенных, а лучших из стрельцов делаешь десятниками. Но обязательно ты должен контролировать подчинённых, и чуть кто не справляется, выяснять в чём дело. Бывает человек подрастерялся, а бывает, что скажем, десятник — это его потолок, и сотню ему давать нельзя. А бывает, что и простой стрелец способен вести сотню, но такие бывают редко. Назначения твои должен утвердить великий государь, так что слишком людей не обнадёживай.
— С этим понятно.
— Следующее: люди к тебе уже начали поступать?
— Пока немного, двадцать человек.
— Это хорошо. Имеется у тебя в полку лекарь?
— Есть такой, по осени прибыл из московского лекарского училища.
— Значит ты должен отдать приказ всех зачисляемых в твои три полка первым делом гнать в баню, а после неё на осмотр к лекарю. Лучше если он выберет себе местечко прямо в здании бани или в соседнем. Ни одна вошь не должна попасть в твою бригаду. Ни одно увечье не должно проскользнуть мимо лекаря. После осмотра из новобранцев собираешь десятки во главе с самыми строгими и придирчивыми десятниками. В меру, конечно, но так чтобы новобранцы плакали к вечеру. Муштруешь недели две-три, и после этого приводишь к присяге, а до присяги каждый из новобранцев волен уйти на все четыре стороны. На присяге уже лично вручаешь им боевое оружие. Понимаю, что сейчас это не принято, но введём такую традицию.
— А что, недурная мысль.
— После присяги начинаешь гонять новобранцев уже в составе сотни и полка. Они у тебя должны слиться с оружием: стрельба по мишеням, стрельба по строю и штыковой бой против одиночного противника, против строя, против одиночного конника, против конной атаки… И всё это до автоматизма, до слёз, до крови. Понимаешь к чему мы готовимся.
— Понимаю.
— И бойцы должны понимать, что чем лучше они выучатся, тем меньше их ляжет в землю.
— А что с порохом?
— Используйте не жалея. Вместе с подкреплениями придёт конвой, в том числе и с порохом, по слухам необыкновенной мощи. Капсюлей у тебя сколько?
— Около трёхсот тысяч, чуть больше.
— А что с гильзами?
— Пятьдесят пять тысяч имеется.
— Отлично. Я пойду осмотрю имущество полка, и подумаю, чем смогу помочь.
В дверь постучавшись вошёл мужчина лет сорока с погонами сотника на плечах.
— Вызывал, господин полковник?
— Вот князь Ольшанский, он проверит имущество нашего полка. Проводишь его. Показывать всё до самых мелочей. О недостатках сообщать неукоснительно. Ступай.
Склады имущества стрелецкого полка располагались около Княжой башни, а в самой башне располагались продовольственный склад и склад боеприпасов. Неплохо хранит своё имущество полковник Медведев. В отдельном сарае стоят десять небольших полковых пушек калибра десять сантиметров. Заряжаются с дула, но так как ствол короткий, должны заряжаться легко.
— Какой боеприпас применяется?
— Только картечь. На учениях применяли как в общем строю, так и отдельной батареей, каждый раз удачно. Но в бою ещё не применяли, не довелось.
— Новые ещё пушки?
— Новые. Трёх лет им ещё нет.
— А кто командует батареей?
— Есаул Богданов Иван Петрович.
— Бери сотник бумагу и карандаш, и пиши: нужны ещё две такие батареи, и ещё одну, желательно посолиднее калибром, для бригады.
— Нас разделят?
— Разделят. Но подробности узнаешь у своего полковника.
— Понял.
Склад стрелкового оружия и боеприпасов. В наличии имеются две тысячи казнозарядных ружей и ящики с капсюлями. Отдельно стоят бочонки с порохом, отгороженные от остального помещения корзинами с песком, моё предложение. Хранятся оружие и боеприпасы правильно, огня в помещении не используется.
— Пиши, сотник: получить дополнительное оружие, не менее тысячи стволов, и боеприпасов соответственное количество. Порох получить тройной норматив.
Продовольственный склад ничего интересного не показал: продукты хранятся правильно, по углам имеются мышеловки, сырости не чувствуется, на мешках следов плесени и погрызов нет.
— Пиши сотник: получить дополнительно провиант. Полевые кухни у вас есть? Как ты к ним, кстати, относишься?
— Отличная вещь, эти полевые кухни. В полку имеется пять кухонь: по одной на сотню и одна для начальствующих лиц.
— А как же пушкари?
— Они столуются утех кто ближе.
— Это неправильно. Нужно и пушкарям иметь свою кухню. Пиши: на верфях заказать тридцать полевых кухонь. Пять пойдут на управление бригады, а последние пять пойдут в запас, а запас карман не тянет.
— Согласен. — кивает головой сотник.
Полевые кухни тоже все в наличии и содержатся в образцовом порядке.
— Ну пошли смотреть на конский состав.
А вот с конями в Новгородском полку хреновенько. Лошади есть, довольно ухоженные, но во-первых их меньше чем надо примерно вдвое, а во-вторых, эти пузатые одры величиной с крупную пони вряд ли способны тащить орудия с передком и полевые кухни. Впрочем видно, что полковник старается сделать максимум возможного.
— Сотник, ты тут? Пиши: добыть трактора из расчёта один на две пушки или полевые кухни. И не менее десяти для обоза бригады.
У сотника появилось на лице какое-то молитвенное выражение:
— Князь, ты дашь нам трактора? Настоящие, паровые?
— Других в этом мире ещё не придумали, дорогой друг.
Вечером я докладывал наместнику об инспекции:
— Таким образом, товарищ командующий армией, я выяснил что оба командира полка, как в Детинце, так и в Рюриковом Городище, свои обязанности справляют очень хорошо и могут быть рекомендованы на должности командиров бригад.
— Бригада… Какое-то не наше слово, а впрочем ладно. Такими соединениями лучше управлять чем множеством отдельных полков. Но это пустяки по сравнению с шестьюдесятью тракторами для двух бригад.
— Если по уму, то надо сто двадцать тракторов.
— С ума сойти! Но с другой стороны это не семьсот двадцать лошадей.
— И не забываем, насколько возрастает подвижность твоей, Андрей Иванович, армии. А выросшая подвижность даст тебе возможность громить намного более серьёзные силы.
— Это да. Ну что же, будем думать, будем строить планы. А тебе, Александр Евгеньевич, предстоит в скором времени мчаться в Москву, добывать трактора.
— Зачем в Москву? Меня с должности начальника Горнозаводского приказа никто ещё не снимал, я просто поставлю в известность своего заместителя, что сейчас рулит приказом, и через месяц мы получим свои трактора. А вот тяжёлых тягачей пообещать не могу: их распределяет лично великий государь.
В глазах Ногтева Суздальского засветились обожание и нежность:
— Александр Евгеньевич, а тебе знакомо слово «невозможно»?
— Знакомо. Это слово касается меня, когда надо что-то запретить моей дочери.
Мы дружно посмеялись и перешли к другим делам.
— А артиллерию ты так же легко можешь добыть?
— С артиллерией тяжелее. С пушками калибром в десять и двенадцать сантиметров вопрос решаемый. С теми что крупнее калибром, вряд ли. Да и с десяти и двенадцати сантиметровыми пушками тоже придётся повозиться, поскольку дадут нам только стволы, а лафеты придётся делать самим. Но на наше счастье здесь и в Лодейном поле имеются хорошо оборудованные верфи, так что и это вопрос решаемый.
— Да, это всё здорово, но нужно ещё решать вопрос с порохом для такого количества пушек.