выдававшим оказался тот самый, что и в разрушенном лагере.
— Так вы всё же выжили, — поприветствовал я пожилого военного, а тот явно узнал меня. Его глаза сузились, усы-щёточки, казалось, немного встопорщились. Не понял, он что, не рад меня видеть?
— Опять вы! Уже и доспех испоганить успели! Я же только вам его выдал! — негодовал он.
— Ну… У нас там, знаете, жарковато было. Так что я за пополнением, — и протянул ему свиток, данный мне Анжелой.
Сухонький мужичок недовольно запыхтел, потянувшись с другого конца стола, выхватил пергамент, и с шумом развернул с неохотой читая содержимое. — Доспех, так, капсулы… Сколько⁈ — его недовольные глаза уставились в мою сторону. — Молодой человек, армия и так работает на истощение! Где же вы видали подобные объёмы⁈
А мне и самому стало интересно, сколько там капсул мне вписала Анжела. На старика смотреть было жалко — так он задёргал свой левый ус.
— Я не специально, — не найдя, что сказать, просто пожал плечами. Да и чего я тут оправдываться должен?
— Не специально? — вскинул он брови — Большое зелье исцеления, жезл холода, жезл огня… Да кто это вообще писал! Мне что, предлагают все запасы тут вывалить! Я точно буду жаловаться!
Я стоял и смотрел, как этот пожилой вояка, маленький и сухонький, с усами-щётками, орёт на меня, и обалдевал от сюрреалистичности происходящего. Да что за бесы работают у них тут! Чего на меня орёт какая-то поехавшая старая хрень, а я даже ничего не могу сделать⁈ Ну не убивать же мне его теперь?
Так что я молча продолжал стоять, скрестив руки на груди, и ждал завершения этой бури. Наконец старик поднялся, протопал куда-то в другую комнату и спустя пять минут вернулся обратно, поставив на стол деревянный ящик.
Внутри лежали новенький доспех с металлическими вставками, торчали артефактные жезлы, и виднелись пузырьки с зельями. Но больше всего меня удивило три пухлых мешочка с капсулами. Вот это щедрость! Видать, пока я бегал в артефакторную, лейтенанту напели о моих подвигах и сколько мне требуется энергии на них. Молодец Анжела, оценила и не поскупилась — так что ещё повоюем.
Быстро примерил новый доспех. Нагрудник, блестящий гладкой сталью, сел как влитой; чёрные кожаные штаны тоже оказались по размеру. Сапоги менять не стал — всё же мои, хоть и поношенные, но всё ещё целые, а разнашивать новые — дело не из приятных. Удручало то, что в новом доспехе не было предусмотрено капюшона, так что чувствовался некий дискомфорт. Я уже привык скрывать лицо в недрах глубокой ткани, но ничего не поделаешь. Распихал выданные припасы в пространственное кольцо и, довольный обновками, покинул склад.
— До встречи! — радостно сказал, уже выходя наружу.
— Упаси небо! — донеслось мне вслед недовольное ворчание этого странного старика. Но ничего, я на него не в обиде.
К этому моменту небо полностью затянули сумерки, а над землёй завис огромный лунный диск. Город, и без того мрачный и безлюдный, погрузился в окончательную дрёму.
Я широко зевнул, ощущая накатывающую усталость. День выдался чрезвычайно тяжёлым: сперва битва с Ордой, скрытая пробежка через весь лагерь, а затем побег по туннелю — и всё это в сопровождении глубочайшего стресса и напряжения; и в завершение — беготня по городу в надежде пополнить ресурсы на случай следующего боя.
Уже подходя к каменному дому нашего отряда, из окон которого наружу проливался мягкий жёлтый свет от масляных ламп, я почувствовал, как жалобно стонет желудок.
Решено, сейчас по-быстрому перекушу, и можно будет как следует отоспаться.
Глава 68
Я уважаю мнение каждого, кто со мной согласен.
— Да что это такое⁈ — разоряюсь я, вскакивая с уютной, прогретой постели. Рядом недовольно ворочается сонная Иллейв; её длинные чёрные волосы, неопрятные и растрёпанные, разбросаны по подушке, голая грудь мерно вздымается, выглядывая из-под шкур.
Причина же моего негодования была в том, что в очередной раз мне пришлось проснуться под звенящий от тревоги звон колоколов, разносившийся по улицам города.
— Вставай, родная, кажется, началось, — хлопнул я её по попке, скрытой под шкурами, и она всё-таки разлепила веки.
Звуков боя и криков разрываемых людей не доносилось, а значит, время на умывание у нас есть. Я не стал пренебрегать этим занятием, быстро приняв утренние процедуры и, наконец, облочившись в доспехи, вынырнул на улицу.
Улицы по-прежнему оставались пусты; утренний туман низко стелился по мощёным дорожкам, а небо привычно затянуто серыми тучами.
Постепенно во двор стали высыпать все члены нашего отряда; последним вышел Плющ, осматривая, все ли на месте.
— Хорошо, — кивнул он одобрительно, оглядев каждого, — выдвигаемся к стене.
Нам потребовалось десять минут, чтобы быстрым шагом добраться до стены, и тут картина разительно отличалась от общего пустынного вида города.
Множество воинов, облачённых в добротные доспехи с остроконечными шлемами и длинной защитой для носа, держали в руках вытянутые овальные щиты, выполненные из дерева и стали. Взгляды мужей были тревожными, но сосредоточенными. Все выстраивались перед своими командирами, готовые выполнять приказы.
— Плющ.
— Арнольд, — кивает наш командир подошедшему мужчине.
Выглядит тот как перекачанная горилла: под два с половиной метра ростом, руки невероятно огромные, покрытые тёмными густыми волосами.
За ним стоит несколько человек, которых я уже видел — это одарённые из другого отряда. Мы с ними сблизились, и я отметил, как мало осталось нашей братии после первой стычки у степей. В полном составе выжил только наш отряд, и то, без лишней скромности, по большей части благодаря мне. Хотя и остальные внесли немалый вклад и выложились на полную.
— Что там происходит? — Плющ кивнул в сторону стены.
— Не знаю, только слухи, — голос у верзилы был басовитый, какой-то глубинный, можно сказать, утробный, — поговаривают, часовые обнаружили орду орков, они приближаются.
— Срань! Хоть мы этого и ожидали, — выругался Плющ, — дождёмся лейтенанта, станет понятнее, она небось сейчас с командирским составом.
Мы продолжали стоять отдельно, наблюдая за происходящей суматохой; постоянно сюда стягивались всё новые и новые силы. Набралась нешуточная толпа, по приблизительным прикидкам — сотни три, не больше. И хоть на нашей стороне и были высокие стены, этого было явно недостаточно.
— Наконец-то, идёт, — пробасил гигант, смотря куда-то за наши спины.
Анжела быстро приближалась. Взгляд тревожный, ветер раздувает её пышные, волнистые волосы.
— Что говорят? — задал вопрос Плющ, когда лейтенант приблизилась.
— Плохо дела, — ответила она, кивнув всем в знак приветствия, — на нас движется орда; нам приказано помогать отбиваться со стен; у всех, у кого способности ближнего боя, будут ждать тут на случай прорыва.
Лейтенант была встревожена, говорила сбивчиво, а усилия по подавлению бури, царившей внутри, легко считывались с её лица.
— Нас тут катастрофически мало, мы не выстоим, — заметил очевидное Арнольд, — когда ждать подкрепление?
— Пытаются связаться с большой землёй, подробности — как узнаю, обязательно сообщу. А теперь отправляйте своих ребят: кого на стену, а кого оставляйте здесь.
Женщина удалилась в сторону стены.
— Так, Пабло, Вержинья, Ян и Дмитрий — вы на стену. Я иду с вами. Роб и Иллейв, держите оборону здесь. Но надеюсь, до этого не дойдёт.
— Сделаем, — кивнул Ян и первым отправился выполнять приказ.
Я подошёл к жене, нежно погладив её по бледной щеке.
— Не бойся, держись рядом с Робом. Если эти гады прорвутся, отступай к нашему дому, я найду вас там. Не геройствуй, — перебил я её, видя, что она хочет что-то сказать, — ты всё равно не сможешь ничего противопоставить оркам.
— Я хотела сказать, чтобы ты берег себя, — слабо улыбнулась она.
— Обязательно, — улыбнулся в ответ и уже было двинулся уходить, но её пальцы крепко сжали мою руку, до этого покоившуюся на её талии.
— Я люблю тебя, — тихо прошиптала и крепко обняла за шею.
Вместо ответа я крепче сжал её талию. Её мягкие губы коснулись моих; поцелуй вышел продолжительным, глубоким, словно мы хотели насладиться им в последний раз. Это было словно прощание, но прощаться я был не намерен.
Напоследок крепко пожал предплечье Роба; тот понял меня без слов и только кивнул.
— Берегите себя, — сказал я им.
— Ты тоже, брат мой, — он хлопнул второй рукой меня по плечу и улыбнулся. Затем отступил, достал флягу и надолго прилип к её горлышку.
— Мы ещё станцуем на трупах зелёных тварей! — хохотнул он, разведя руки в стороны.
Мне бы его уверенность.
Кивнув, я поспешил на стену, где уже давно скрылись мои товарищи. Скрипучая, широкая лестница с высокими перилами вела на самый верх. Я поднялся, подошёл к краю стены и вгляделся вдаль. Серое небо привычно гнало свои тучи; ветер бил в лицо, шевеля отросшие чёрные волосы. Там, вдали, уже были видны маленькие точки приближающейся орды. Тысячи полторы — все, кто пережил схватку с нами на первом рубеже обороны, сейчас медленно, но неотвратимо двигались к стенам пограничного города.
На стенах стояла гробовая тишина; иногда доносились тихие молитвы. В основном это были молодые парни, лишь недавно ступившие на стезю военного дела, и вскоре многие из них погибнут. Это понимал я, это понимали они.
Когда до города оставался примерно километр, орки замерли. Они стали суетиться, устанавливая шатры, и явно не спешили атаковать стены города.
— Какого чёрта происходит? — послышалось откуда-то справа.
— Не нравится мне это, — тихо прошипел Ян, стоящий рядом со мной.
Томительные три дня. Вот как можно описать это время. Орки стояли практически под стенами города, а мы всё время в напряжении находились на стенах, каждую секунду готовые к бою. Ели тут же, спали здесь же. Эти стены стали ненавистны не только мне, но и каждому, кто был здесь в это время.