До этого момента я искренне считала, что она как профессионал просто определила, что у меня нет голоса, она ведь не виновата, что его у меня нет, иногда я даже ее жалела, потому что понимала, как тяжело ей отказывать людям, и теперь выясняется, что она меня обманула!
Я глубоко вздохнула, словно желая выдохнуть из себя это жуткое непонимание.
И что мне теперь делать?
Я могла заниматься вокалом. Могла! Но помешала чужим планам… От этой мысли просто разрывалось сердце. Я потеряла целых пять лет жизни! Их не вернуть! Эти годы ПРОПАЛИ! Я пять лет могла разрабатывать голос, но вместо этого учила систему отопления вагонов! Только сейчас я поняла, как это жутко, когда не можешь вернуть потерянные годы.
Ну почему на прослушивании мы поверили этой женщине?! Ну почему не пошли в другую музыкальную школу, чтобы меня прослушал другой преподаватель?! Мы с мамой даже и не думали, что можно пойти в другую школу! Что мы понимали? Родители – железнодорожники, никогда не занимались музыкой, а мне было десять лет, обычный ребенок, и мы просто доверились словам хорошего, как нам казалось, учителя. Нам даже в голову не могло прийти, что она может нас обмануть! Нужно было послушать мнение других людей… Но мы послушали только ее… И попали в ее ловушку.
Она сказала, что была уверена в том, что если бы меня увидели продюсеры «Летних каникул», меня точно взяли бы в группу.
Так это что получается, если бы в тот знаменательный вечер я пошла на прослушивание к продюсерам, то, возможно, стала бы участницей «Летних каникул»?..
Выходит, вместо меня взяли Дениса?..
Я долгие годы любила «Летние каникулы», слушала песни, ходила на их концерты и даже не подозревала, что могла бы быть ее участницей! Невероятно!
Я стояла с расширившимися глазами и смотрела туда, в глубь себя, и была в шоке от осознания того, что потеряла пять лет своей жизни.
«А может, не потеряла? – вдруг подумалось мне. – А может, благодаря этой ситуации случилось что-то полезное?»
Но что полезное могло случиться?
А полезное в этой ситуации вот что… Только благодаря этому происшествию я поняла, как сильно мне нравится пение. До той секунды, когда я встретила Олю, я даже не знала, что можно учиться на вокалистку. Если б мы с ней не столкнулись, я просто пела бы песни на лавочке у бабушки на даче, и мне даже не пришла бы в голову мысль, что пением можно заниматься профессионально. Но мне встретилась Оля. Да, в музыкалку меня не взяли, но именно благодаря тому, что я в нее не попала, я осознала, как же мне хочется петь!
Что будет с участием в шоу – совершенно не важно. Самая главная победа в моей жизни уже случилась. Я узнала правду.
Теперь я знаю, что мне можно заниматься пением!
А то, что я не попала в музыкальную группу… Ну, не попала и не попала, что ж тут поделаешь… И даже в этом есть огромный плюс, ведь если бы в «Летних каникулах» участвовала я, то в группе не было бы Дениса, и я бы даже не знала, что на свете существует такой парень. Плохая ситуация в итоге все-таки поспособствовала рождению чего-то хорошего.
Но что мне теперь делать? Вот как общаться с Денисом, если я знаю, что его мать так бессердечно со мной поступила?
Надо же, дружишь с человеком и даже не подозреваешь, что ты можешь быть с ним связан каким-то другим, самым невероятным образом!
Кстати, Марина Александровна сказала, что испортила его своим воспитанием. Он поздний любимый ребенок, и она ему с детства внушала, что он самый лучший певец.
Так вот почему он такой избалованный… Если хорошо все проанализировать, можно понять, что вся эта история основана на одном – на ошибках в воспитании Дениса. Из-за непоколебимой уверенности матери в том, что ее ребенок самый хороший, Марина Александровна пошла на сделку с совестью и обманула другого ребенка, то есть меня. Из-за этой лжи Денис попал в музыкальную группу, но его из нее все-таки выгнали – и опять же из-за того, что он считал себя самым лучшим (как внушала ему мать). Замкнутый круг! С чего все началось, тем и закончилось! Избалованность разрушила все! И потянула за собой кучу других грехов – пренебрежение к друзьям, тщеславие, гордыню…
Марина Александровна испортила своего сына. Родитель может из любви дать ребенку съесть апельсин, но если он будет закармливать его апельсинами с утра и до вечера, то ребенок может попасть в больницу.
Любовь должна быть с разумом. Детей нужно любить, но любовь заключается еще и в том, что родитель должен научить свое чадо быть скромным и самокритичным, а Марина Александровна поступила наоборот – вырастила сына эгоистом. Любовь – это не только хвалить, но еще и ограждать от духовных опасностей. Именно это правило Марина Александровна и нарушила самым кардинальным образом.
Вот интересно, а почему она стала так его воспитывать? Что побудило ее на эту ну просто чрезмерную любовь? Не понимаю…
Чем сильнее я вдумывалась в эту ситуацию, тем глубже мне хотелось в ней копаться. Если помнить слова Ярославы о том, что у всего есть свои причины, получается, что в том, почему Марина Александровна воспитывала сына именно так, а не иначе, тоже есть какая-то причина.
Раньше я даже не замечала то, что жизнь буквально состоит из причинно-следственных связей, у всего происходящего есть какая-то причина, все происходит не просто так, а почему-то, и эти цепочки можно распутывать бесконечно. С причиной, почему Денис стал таким, я разобралась. Но почему Марина Александровна стала считать его самым лучшим и выплескивать на него такой поток любви? Пока непонятно…
Я поражаюсь – после того как я ушла, минуло уже два часа, а Денис мне даже не позвонил!
Ну вот и прекрасно, потому что я не могу сейчас с ним общаться. Я еще не определилась, что ему говорить и как себя с ним вести в свете новых обстоятельств.
Я посмотрела на настенные часы. Начало одиннадцатого. В эту минуту я осознала, как же сегодня устала. Сколько событий сегодня произошло… Я утомленно сбросила тапочки и направилась к кровати. И в эту секунду зазвонил телефон. Денис. Все-таки позвонил… Нет, я не буду брать трубку… Я еще не поняла, как нам теперь строить общение.
Ну надо же, я размышляю о том, отвечать ли Денису Андрееву! Если бы три часа назад мне кто-то сказал о том, что я буду думать, отвечать ли на звонок Дениса, я не поверила бы в это. Разве можно не взять трубку, когда звонит Денис Андреев?.. Но сейчас я, правда, не могу адекватно вести разговор. Вот завтра проснусь и на свежую голову подумаю, как дальше жить.
Я легла в кровать, и вскоре сознание начало уплывать в сон. Но тут телефон коротко звякнул. Пришла эсэмэска.
Так… Эсэмэска – это не разговор, который требует немедленного ответа, ее можно просто прочитать…
Я взяла телефон.
«У мамы сердечный приступ, она в реанимации. Мы в третьей областной больнице. Пожалуйста, приезжай, мама очень хочет тебя видеть».
Она в реанимации?!
Меня словно ледяной водой окатили.
Я набрала номер Дениса.
– Денис, что случилось? Почему твоя мама в реанимации?
– Когда ты ушла, ей стало плохо. Мама села на лавочку и потеряла сознание. Я так испугался! Я вызвал «Скорую помощь», нас отвезли в больницу, она очнулась, но ей очень плохо… Она просит позвать тебя… Ей очень нужно с тобой поговорить… Пожалуйста, приезжай… Я понимаю, как тебе больно, но приезжай…
– Я уже еду! – сказала я и стремительно выбежала из комнаты.
В гОстеной царила спокойная мирная обстановка – родители смотрели тихо работающий телевизор и уже почти дремали.
– Мама, папа, мне срочно надо в больницу!
– В какую больницу?! – вздрогнули родители. – Ты что, заболела?!
Я спешно постаралась все рассказать.
– Что?! – взбодрилась мама. С нее мгновенно слетел весь сон. – Так она нас что, обманула?! Так у тебя, значит, есть голос?!
– Мама, правда, я не могу сейчас об этом разговаривать! Она в реанимации!
Ошеломленные родители торопливо переоделись, и мы приехали в больницу.
Денис в белом халате стоял в коридоре возле дверей, над которыми висела табличка «Реанимационное отделение», он был уставшим и растерянным.
– Ира, пожалуйста, поговори с ней, не убегай… Врач мне сказал, что она может…
Он замолчал.
– Что – «она может»? – похолодела я.
– Она так долго тебя искала… Чувство вины ее просто извело… В последние годы я стал замечать, что с ней что-то происходит, но не мог ничего понять, и только теперь мне все стало ясно… Раньше мама была очень веселой, а в последние годы она начала как-то меняться, стала задумчивой, ушла в себя, ее как будто ничего не радовало, у нее на сердце будто лежал тяжелый груз, который мешал ей быть радостной… И только сегодня я наконец все понял – ее мучило чувство вины… Это оно давило на ее сердце… И давит до сих пор…
Значит, все эти годы она переживала. Так переживала, что надорвала себе сердце…
– А меня туда впустят?.. – спросила я.
– Впустят. Сын врача учится в мамином классе, он замечательный тенор…
– Я тоже хочу! – неожиданно сказала моя мама. – Я тоже была на том прослушивании!
– Хорошо… – согласился Денис.
Врач – Самойлов Юрий Алексеевич – молодой темноволосый мужчина в очках в золотистой оправе, дал нам с мамой белые халаты, и мы вошли в реанимацию. Папа остался в коридоре.
В реанимации было неестественно тихо. Был только слышен размеренный писк приборов. Мы завернули за ширму и увидели Марину Александровну. Она лежала у окна. За окном была ночь. Пахло лекарствами. Преподавательница была очень бледной, под глазами темные круги. В ее нос была вставлена трубочка и приклеена лейкопластырем под носом.
За эти годы она сильно изменилась. Раньше Марина Александровна была цветущей и энергичной, а сейчас на койке лежала страшно исхудавшая женщина болезненного вида. Прошло пять лет, но она постарела лет на десять. Сейчас, при достаточном освещении, я обратила внимание на то, что они с Денисом сильно похожи.
– Мне очень плохо… Я боюсь, что следующий приступ уже не переживу… – прошелестела женщина. – Я не могу уходить из этой жизни с таким грузом… Прости меня, Ира… Прости, что обманула тебя… Я причинила тебе столько боли…