— За дознание отвечаю я, и решать мне. Ледингу скажем потом. И вас, Андрей Николаевич, предупреждаю: полицмейстеру ни звука.
Меранвиль даже отстранился:
— Вон вы как… Уже записали Генрих Иваныча в предатели?
— А вы нет? — решил расставить точки над «i» статский советник. — Что он на лапу берет с китайцев — это для вас новость?
— А вы не путайте кислое с пресным! На лапу брать и присяге изменять — разные вещи.
— Я не знаю пока, насколько далеко зашел ваш полицмейстер, но верить ему уже не могу. Властью, данной мне министром внутренних дел, беру всю ответственность на себя. Арестовывать бандитов буду сам. Дайте мне трех опытных людей, и достаточно.
Полковник задумался — позиция столичного гостя ему не нравилась.
— Трех людей? А вы справитесь?
— Возьму еще поручика Насникова. Плюс Сергей Манолович.
— А как будете оформлять арестованных? Без участия местной полиции…
— У меня одно из поручений — ревизия этой самой полиции, — напомнил статский советник. — Вот я и ревизую, как считаю нужным. Лединг получит фартовых. Но только после того, как я их возьму и сниму первый допрос. А то отдали ему Кувалду — и тут же он погиб при попытке к бегству. Второй раз не допущу!
В результате брать Большого Пантелея с Собакой Ваней пошли жандармы и командированные сыщики, усиленные Олегом Геннадьевичем. Лыков надеялся, что придет вся банда, и готовился к серьезному бою. Но вышло иначе.
Когда они окружили китайский театр, оттуда по галерее сразу же прыснул человек. Неизвестный хотел выбраться поверху на соседнюю улицу. Но оцепление сработало четко, галерею перекрыли. Фартовый спрыгнул вниз и попытался нырнуть в переулок. Место было удобное: сразу три проходных двора, сараи, пристройки, отхожие места. Алексей Николаевич понял, что пора стрелять, иначе преступник уйдет. Он целил в ногу. Когда бабахнул, тот взвыл и покатился по земле. Полицейские бросились к нему, но бандит лежа открыл огонь сразу из двух револьверов. Насникову пробило полу шинели, Азвестопуло успел броситься на землю. И Лыков не стал ждать беды — всадил в негодяя остаток обоймы.
Когда изрешеченное тело доставили в морг, по приметам в нем сразу опознали Собаку Ваню. Он же беглый в розыске Недоносков. Приехал подполковник Лединг и устроил скандал: почему не осведомили об аресте? Почему не пригласили его людей? Статский советник ответил просто: служебная необходимость. Все вопросы к министру внутренних дел. Лединг сдулся и ушел обиженный. Видать, решил в качестве мести больше не сообщать гостю ничего о китайской диаспоре. А тот и не собирался уже довольствоваться сведениями продажного полицмейстера. Так между ними начался явный разлад.
Когда личность убитого подтвердил Чарый-Антонов, Алексей Николаевич сказал:
— Один на минус — это хорошо. Но мне нужен Чума.
Глава 9Хунхузы
Штаб-квартира сыщиков переехала с Комаровской на Посьетскую. Полицмейстер обособился и перестал интересоваться ходом дознания. Оно и к лучшему…
Лыков объявил помощникам:
— Пока китайский резидент правит на Миллионке, нам убивцев не поймать. Он их прячет, и никто не посмеет выдать банду.
— Предлагаете изловить сначала Тунитая? — сообразил Азвестопуло. — Легко сказать, но как сделать?
— Мы его выманим, — стал излагать свои соображения статский советник. — Олег Геннадьевич, резидент ведь не чурается доходных делишек?
— Дань для Лединга собирают его люди, — напомнил поручик. — Часть, конечно, отдают шефу.
— Я не об этих копейках…
Азвестопуло фыркнул:
— Мне бы такие копейки!
— …а о других делах резидента. Банковки и курильни суть мелочи. Опиум, женьшень, золото — что самое выгодное?
Поручик надолго задумался, потом произнес:
— Вы имеете в виду приработок? Надо знать конъюнктуру. Зима на дворе, какой теперь женьшень? Да и золото уже продали. Сезон добычи закончился. Хотя… может, не все еще скинули?
— Думайте оба. Нам нужен крючок с наживкой.
Пока помощники чесали затылки, Лыков снял трубку телефонного аппарата:
— Барышня! Семьсот тридцать пять, пожалуйста[64]. Алло! Дайте мне Мартынова, срочно… Сергей Исаевич? Приветствую, Лыков. Приезжайте к поручику Насникову. Да, прямо сейчас. Есть разговор.
Когда главный сыщик прибыл, командированный сразу поставил перед ним задачу:
— Дайте нам справку, откуда во Владивостоке берутся опиум, золото и женьшень. И в каких количествах.
Мартынов не удивился и принялся обстоятельно рассказывать:
— Ежели начать с корня, то там история такая. На китайской территории главные плантации женьшеня находятся в округе Соидо. Дело поставлено на широкую ногу: высевают, дают пять или шесть лет расти, потом собирают урожай. Его целиком сдают в государственные сушильни. Выходит до семидесяти тысяч фунтов сырого весу. Зарабатывают местные на этом два миллиона рублей в год, иногда даже больше. Что касается дикорастущего женьшеня, то в Китае с этим строго: могут и голову отрезать, если мимо казны пронесешь. И потому копают его у нас в Уссурийском крае. Больше всего в верховьях рек Даубихе, Суйфун и Сучан.
— Китайцы-отходники копают? — уточнил Алексей Николаевич.
— Ну, и они тоже…
— А кто еще?
— Все, кто живет в тайге, пристроены к этому корню. Потому — выгодно! Один вот такой корешок продают за полторы-две тысячи рублей. Соболевщики, дикие старатели, манзы-овощеводы — каждый норовит.
— А продают в Китай?
— Куда же еще? Там есть город Чжусяньчжень, в провинции Хэнань. Это главный в северном Китае центр торговли. Сплошной базар! Улица всего одна и тянется на двадцать верст, а по обеим сторонам магазины, лавки, постоялые дворы и… притоны. Вот туда корень и поставляют. Дальше его путь лежит на юг, в особые туземные аптеки, где из женьшеня делают по старинным рецептам вытяжку. Тут уж цена его взлетает о-го-го!
Статский советник записал сведения и уточнил:
— На Миллионке есть те, кто занимается подобным?
— Как не быть.
— Прошу предоставить перечень, с именами и адресами.
— Слушаюсь, — вздохнул коллежский регистратор.
— Теперь, Сергей Исаевич, расскажите про опиум. Его ведь тоже выращивают в Уссурийской крае?
— Причем все больше и больше, Алексей Николаич. По ту сторону границы за это казнят — производить мак частным лицам запрещено. А у нас нет! Спрос такой, что не удержишь. И в последнее время в Ольгинском уезде стали вместо хлеба сеять мак. Впятеро выгодней! Ну и… Даже русских крестьян начали нанимать. А манзы все поголовно этим грешат. Три тысячи десятин уже занято маком. Если так пойдет дело, останемся мы вообще без хлеба, одним дурманом питаться будем… Говорят, Главное управление землеустройства и земледелия готовит запрет на опиеводство. Скорей бы!
— На Миллионке… — начал было Лыков, но собеседник его перебил:
— Полно таких. Список предоставлю. Я его каждую неделю шлю господину полицмейстеру. Только толку от этого нету…
Сбоку к Мартынову подсел Азвестопуло и раскрыл свежий номер «Дальнего Востока»:
— Вот сведения о золотодобыче в Приморском крае. Подвели итоги за минувший год. В Благовещенской золотоплавильной лаборатории получено шлихового золота двести сорок два пуда с лишком, лигатурного выплавлено двести тридцать четыре пуда. Миллионы рублей, да?
Начальник отделения настороженно смотрел на питерца и молчал. Тот продолжил:
— А верно ли говорят, Сергей Исаевич, что бо́льшая часть старательского золота проходит мимо казны?
— Верно, Сергей Манолович. Мы в полиции считаем так: шестьдесят процентов остается на руках у старателей. И они несут добычу подпольным скупщикам.
— В том же Благовещенске много лет существует подпольная золотая биржа, сплошь из китайцев, — кстати вспомнил Лыков.
— Точно, — подтвердил коллежский регистратор. — Я понял, куда вы клоните. Да, на Миллионке есть скупщики старательского золота. Как вольноприносительского, так и хищнического. Желаете получить адреса с именами?
— Желаем.
— Все сообщу, что сам знаю. Однако обязан доложить об вашем интересе господину подполковнику.
— Само собой, он же ваш начальник, — успокоил Мартынова Алексей Николаевич. — Главное, чтобы сведения ваши были исчерпывающими. Без купюр и пропусков. Договорились?
— Так точно, ваше высокородие.
В разговор вступил Насников:
— Сергей Исаевич, а что с пушниной? Тоже имеется подпольный рынок?
— На Миллионке, Олег Геннадьевич, человек шесть занимаются. Желаете списочек?
— И все эти скупщики — китайцы? — не поверил поручик.
— Как один. Русским некогда, они водку хлещут с утра до вечера.
Лыков стал подводить итог:
— Тайные промыслы существуют на женьшень, опиум, золото и пушнину. И все они сходятся в китайском квартале. Правильно?
— Забыли про спирт, Алексей Николаич, — веско дополнил начальник сыскного отделения. — Это сейчас важная статья дохода, поважней пушнины.
— Хорошо, еще спирт, — согласился командированный. — Сколько же денег крутится на Миллионке? С такими занятиями…
— Миллионы и крутятся.
— И кто заправляет всем? Купцы? Старосты Владивостокского торгового общества?
— Э-э… только богатым по карману такое…
— Значит, купцы? — наступал Лыков. — Или китайское правительство? Или Тунитай?
— При чем тут правительство? — растерялся коллежский регистратор.
Насников порылся в столе, вынул какие-то бумаги:
— Мы ж контрразведка, мы следим за такими вещами. Дефицит китайского бюджета — восемьдесят восемь миллионов таэлей. Деньги республиканцам взять неоткуда. Правительство готовилось разместить займ в двести пятьдесят миллионов франков на Парижской бирже. Но Франция по просьбе России отказала в этом. А средства нужны срочно! На войну с Россией.
Мартынов тоскливо протянул:
— Олег Геннадьевич, во что вы меня хотите втянуть? Я уголовный сыщик, какие биржи?
— Я о Тунитае. Помните эту фамилию? Быдлов говорил, что он главный во Владивостоке среди желтых.