— Да неужели? — на лице Андрея появилась улыбка, которая словно говорила о том, что он знает куда больше меня, — а когда Игнат делает так, твое сердце заходится в бешеном темпе? Ты внушаешь себе, что он тебе нравится.
Рука Андрея скользнула по моей талии, сжимая чуть крепче, скользнула на спину и легким движением опустилась ниже.
— А когда он делает так, твое тело реагирует так, словно сейчас взорвется от электрических разрядов? — он наклонился, и его губы коснулись моей шее и я не сдержавшись, выдохнула. Он был прав, но я, ни за что это не признаю.
— Ты ошибаешься в своих суждениях, — сглотнула я, пытаясь отстранить от себя Андрея.
— Не ошибаюсь, котенок, — на его руках играла улыбка, — и твое тело мне это только что доказало, я слышал, как колотилось твое сердце. Ты пытаешься влюбиться в отголосок Виктора, что ищешь в нем, но нравлюсь по-настоящему тебе я. Настоящее — это я. Тебе нужна опора, плечо, человек, которому можно доверять. Ты одинока. Тебя мучают кошмары? Наверняка ты видишь их, а я… Я бы лежал рядом, ты бы была в моих объятиях,… всю ночь… всю жизнь… Я бы целовал тебя украдкой, пока ты спишь. И тебе бы не снились кошмары, ты чувствовала только тепло и защищенность. И я бы плевал на все условности этого мира и то, что мы не должны иметь привязанностей. Я сам диктую себе правила. Игнат не способен так тебя любить.
Его слова, они ранили как нож и в то же время ласкали, как шел. Как он мог, вызвать во мне отвращение и в то же время, никто и никогда не говорил мне этого, а возможно, это все что нужно… Мне хотелось бы прямо сейчас прижаться к нему, почувствовать обещанные тепло и защищенность. Но…
Я почувствовала, как по моим щекам катятся слезы, руки Андрея неожиданно отпустили меня. Он смотрел на мои слезы и его лицо мрачнело.
— И что потом? — дрогнувшим голосом спросила я. — Потом ты все дальше будешь превращаться в полного алкоголика, станешь жестче, где гарантии, что ты не станешь жестоким злобным монстром? Что ты преодолеешь свое самолюбие? Что ты не продолжишь волочиться за каждой девчонкой, хотя это и не потребуются, ведь они сами вешаются на тебя. И тогда, я буду одна лежать в кровати, холодной и пустой, потому что ты будешь развлекаться в другом месте.
Я высказала все свои страхи, которые копила так долго разом.
— Значит, ты не веришь в меня? Не доверяешь мне? — глухо спросил Андрей, сжимая кулаки.
— Нет, — мой ответ был слишком жестокий, и даже я это осознала, едва он слетел с моих губ, но забрать уже слетевший ответ нельзя.
— Хорошо, тогда пусть будет по-твоему. Пожалуй, мне правда стоит больше внимания уделить утешению Альбины.
Дверь в комнату распахнулась, Игнат застыл на пороге, удивленно смотря на меня и Андрея, второго он явно не ожидал здесь увидеть. В его руках я увидела бутылку коньяка и вина, прижимаемые к груди одной рукой. Глаза Андрея скользнули по алкоголю, и на лице появилась усмешка.
— Что ты тут делаешь? — напряженно спросил Игнат.
— Я уже ухожу, — Андрей двинулся с места и поравнялся с Игнатом, который вступил наконец в комнату, — романтичного вам вечера.
Андрей вышел, оставив дверь распахнутой, Игнат захлопнул ее за ним и вопросительно посмотрел на меня.
— Он увидел меня в окно, когда я закрывала шторы, — ответила я, утирая ладонями остатки слез.
— Он сделал тебе больно?
— Нет.
Скорее я сделала ему больно… Я начинала жалеть обо всем, что наговорила. Слова Андрея, они были самыми красивыми словами, что я слышала когда-либо. Никто и никогда не говорил мне таких слов. И в голову настойчиво лезла картина того, как он обнимал бы меня ночью, защищая от кошмаров.
— Я не знал, что ты захочешь, — Игнат взял бутылки в обе руки и поднял, — и взял это.
— Я буду вино… сейчас.
Игнат начал распечатывать бутылку.
Что если он говорил правду? Что если Андрей уже давно перестал соблазнять меня и говорил серьезно. Что если он действительно в меня влюблен, а флирт лишь маска.
Но куда страшнее мне было представить, что я доверюсь ему, и маской окажется его любовь ко мне.
Я забрала бутылку вина у Игната. Горьковатая жидкость обожгла горло. Последние слова Андрей об Альбине, говорил ли он серьезно или просто вспылил на мои слова.
— Ты намекал, что расскажешь мне о побеге, когда Инга уедет, похоже, самое время, — я подняла глаза на Игната.
— Хорошо, — Игнат говорил негромко, но я не верила, что кто-то способен нас подслушать. Я прошла к кровати и села на нее, подумав, скинула с себя обувь и забралась на нее с ногами. По телу начинало расходиться тепло, и волнение отступало на задний план.
— У меня есть бокалы, — сказал Игнат, смотря на то, как я отпиваю прямо из горла.
— Извини, — я смутилась, — ты тоже будешь?
— Нет, я коньяк, но если хочешь, я могу достать бокал тебе.
— Не нужно, — покачала я головой.
Игнат подошел к одному из ящиков и извлек оттуда стакан для коньяка. Я наблюдала за парнем. Он отвинтил крышку и налил себе немного, оставив бутылку на комоде, он взял стакан и подошел ко мне, присаживаясь на кровать рядом.
— В первую очередь, никто не должен знать, Лена.
— Это я, как ни странно, понимаю, — не удержалась от язвительности я.
— Иногда стоит лишний раз напомнить, и тебе не обязательно желать, ты можешь неосознанно нас выдать. Особенно стоит следить за собой с Андреем, он умеет замечать ложь.
— Я слежу за собой с Андреем, — но в голове язвительный голос заметил, что все же с парнем я не всегда думала о том, что говорю, как например, сегодня.
— Мы сбежим через неделю, — Игнат отвел глаза от стакана и посмотрел внимательно на меня, — как думаешь, ты готова к этому?
— Я готова к этому с самого первого дня, как очутилась тут.
— И все же, это достаточно большой шаг.
— Ты думаешь, я буду жалеть, покинув это место? — удивилась я.
— Нет, вряд ли, иначе я не звал бы тебя с собой, но возможно, ты будешь скучать по некоторым людям.
— Нет, — поспешно отрезала я, решив, что он снова об Андрее, но потом вспомнила о Жене, — а… взять кого-то с собой?
— Кого?
— Женю, например.
Игнат покачал головой.
— Прости Лена, я действительно не могу, не могу рисковать, посвящая кого-то еще. Я не знаю, можем ли мы ей доверять.
— Конечно, можем! Я не думаю, что ей здесь нравится.
— Это ты так думаешь, но… по сути, что ее ждет там? Ничего. Бросаться в неизвестность тоже немногие хотят. К тому же это рискованно.
— Но я бросаюсь, — возразила я.
— А теперь подумай, как много из твоих подруг пытались сбежать хотя бы раз. Никто. А все кто пытались, уже не учатся здесь. Если смотреть с этой точки зрения, ты единственная, кто до сих пор готов, хоть сейчас на страх и риск перелезть забор, зная, что шанс убежать, равен практически пяти процентам и бежать, куда глаза глядят. Они никогда не пытались, и я думаю, уже не будут пытаться.
То ли количество алкоголя в моей крови дошло до того уровня, когда после легкой эйфории от первого опьянения наступает грусть, то ли слова Игната подействовали на меня так.
Парень протянул ко мне свою правую руку и коснулся подбородка, я послушно подняла голову, смотря на него.
— Ты прекрасна, упряма и прекрасна в этом желании свободы, я заметил в тебе его сразу, ты училась не ради удовольствия, не потому, что хотела надрать кому-то задницу. Ты бегаешь, словно пытаясь уклониться от преследователей, которые несутся за тобой. Ты дерешься, но не нападаешь, а защищаешься. Мне это нравится.
— Спасибо, — тихо ответила я.
Но Игнат чего-то не договаривал. Этот побег был не простым, и я была уверенна, что тут замешано что-то еще. Хоть я и не была профессионалом, вроде Андрея.
— Это ведь не просто побег? — напряженно спросила я, — кто-то тебе помогает?
— Да, это вообще не побег, просто после того, что я должен сделать, я не смогу здесь остаться. И раз у меня есть возможность, помочь тебе выбраться, я не хочу ее упускать, оставляя тебя здесь. Скорее всего, ты права… как бы долго ты здесь не продержалась, пусть до самого конца… я не думаю, что ты сможешь выпуститься.
Я снова сделала глоток вина.
— И мне помогают, нас будет ждать машина, я сохранил копию карты, которую давал мне Андрей и мы сможем быстро и безопасно до нее добраться, чтобы уехать отсюда.
С нами будет еще несколько человек, но сейчас их здесь нет.
— Что это за люди? И что вы должны сделать?
— Я думаю, это действительно не то, что я смогу тебе сейчас рассказать Лена.
Я поджала губы.
— Ты предлагаешь мне броситься в неизвестность, я хочу знать все.
— Но я не могу рассказать тебе все. Ты мне не доверяешь?
Мне пришлось снова посмотреть в глаза парню. Не доверять Игнату было сложно, он располагал и был своим рубаха парнем, он был другом, на которого я была готова положиться, но…
— Свою жизнь я доверяю лишь себе.
— И правильно делаешь, я не могу тебе все рассказать, но… я могу сказать, что это то, что ты бы поддержала.
— Если я бы это поддержала, то к чему тайны.
— Это не тайны, лишь меры предосторожности. Когда мы окажемся за этими стенами, мы расскажем тебе все в подробностях.
Игнат наклонился ко мне, поставив стакан на прикроватный столик за моей спиной, и положил свои руки мне на плечи, я полностью развернулась к парню, его лицо застыло передо мной.
— Мы разнесем эту систему на кусочки Лена. Мы будем бороться за свободу и получим ее.
Глаза Игната загорелись, я видела в них блеск, не тот блеск, который был у Игоря, безумный и неподконтрольный, этот был другим. Его лицо было спокойно, но глаза горели огнем, который пожирал то, на что он смотрел, то о чем он сейчас думал. Я уже видела однажды точно такой же взгляд, промелькнувший лишь на мгновение на лице одной девушки, но запомнила его навсегда, потому что слова, которые она сказала, засели в мою душу.
— Месть, — выдохнула я парню прямо в лицо.
Его руки на моих предплечьях крепко сжались. Я догадалась. Он понял.