– Нет, только не после нашего разговора!
Марч расплылся в улыбке:
– Вы так уверены?
– Видите ли, Сисси понравился жакет. По-моему, он не особенно ей шел, но скроен жакет отлично, а Сисси разбиралась в шитье. Думаю, у нее никогда не было такой красивой вещи. Во время разговора она прижимала жакет к себе. Девушка, которая собирается свести счеты с жизнью, не станет так себя вести, правда?
– Не знаю, возможно. Она могла поссориться с Пеллом на мысе и броситься со скалы. Сисси была нервной девушкой?
Лайл покачала головой:
– Вот уж нет. Тихая, но упрямая, себе на уме. Такая уж если что вобьет себе в голову, ничем не вышибешь. Нет, Сисси не буйствовала, просто тихо плакала.
– Вы хорошо ее знали?
– Да, она часто шила для меня.
Голос дрогнул. Сисси шьет… Сисси, глотая слезы, рассказывает о Пелле… Сисси лежит на камнях у подножия Тэйн-Хед.
Словно прочтя ее мысли, Марч спросил:
– А раньше она рассказывала вам о Пелле?
– Довольно часто. Мы думали, у него честные намерения. Сисси очень любила Пелла. А когда узнала, что он женат, сразу пришла ко мне и все рассказала. Боялась, что я стану ее осуждать, бедная девочка.
– Она когда-нибудь заговаривала о самоубийстве?
– Нет, что вы! Сисси была мягкой, тихой, пусть и не самой смышленой девушкой. Отличной портнихой. Не могу представить ее взволнованной или озлобленной. Если бы она поссорилась с Пеллом, то не побежала бы к обрыву, а села бы в уголке и вволю выплакалась.
Лайл понимала, что пытается выгородить Сисси, которая уже не могла себя защитить. Она разрумянилась, серые глаза потемнели. Ей не сразу пришло в голову, что, выгораживая Сисси, она невольно обвиняет Пелла. От ужаса Лайл на миг прикрыла глаза, а открыв их, встретила внимательный взгляд Марча.
– Спасибо, миссис Джернинхем, – произнес он мягко. – А теперь давайте вернемся ко вчерашнему вечеру. Значит, Сисси ушла от вас сразу после девяти?
– Да.
– А где был мистер Рейф Джернинхем?
– Дома, где ему быть?
– Вы провели вечер вместе?
– Нет, он решил прогуляться, а я пошла спать. Я валилась с ног от усталости.
Инспектор подумал, что эта высокая хрупкая женщина и сейчас выглядит утомленной. Казалось, только усилием воли она заставляла себя держать спину прямо. Изящная белокурая головка гордо сидела на плечах. Этот допрос был для нее испытанием, и она принимала его со всем достоинством и чистотой юности.
– Боюсь, я утомил вас, миссис Джернинхем, – сказал инспектор. – Не будете вы так любезны пригласить мистера Рейфа Джернинхема? Я не задержу его надолго.
Глава 22
Инспектор Марч открыл дверь для Лайл и смотрел, как она не спеша идет по коридору, такая слабая и такая хрупкая. Лайл Джернинхем было далеко до самоуверенной леди Стейн. Немного любви и тепла – и она расцветет, станет желанной, нежной, сильной.
Лайл подошла к Рейфу Джернинхему, передала просьбу инспектора и удалилась.
Рейф проводил ее взглядом и вошел в кабинет.
Как и Лайл, он по-дружески приветствовал инспектора, но не сел в кресло, а стал спиной к камину. Над головой Рейфа хмурил брови портрет Джернинхема – главного судьи Англии. Пурпур мантии со временем приобрел тусклый оттенок догорающих углей, но насупленная гримаса обещала исчезнуть не раньше, чем выцветет холст.
Инспектор развернул кресло к камину, чтобы лучше видеть собеседника. Его встретил суровый взгляд карих глаз судьи. Если кто из потомков и унаследовал эти глаза, то, несомненно, Дейл. Однако смуглая кожа, особенно заметная на фоне седого парика, досталась не только ему, но и Алисии с Рейфом. Зато руки, сжимавшие свиток, были точной копией рук Дейла Джернинхема.
Проследив взгляд инспектора, Рейф расхохотался.
– Старый злодей повесил бы меня без суда и следствия. Как жаль, что те дни миновали! Раньше вы б и шагу не ступили без тисков и дыбы. Ныне жизнь слуги закона скучна и однообразна.
Марч улыбнулся.
– Я прекрасно обхожусь без тисков и дыбы. Впрочем, мне от вас не так много нужно. Скажите, как вы относились к Пеллу в те времена, когда он работал на мистера Джернинхема?
Рейф стоял в непринужденной позе, поставив ногу на каменную ограду камина.
– Мы нечасто пересекались – я, видите ли, и сам представитель трудящихся масс. У меня есть машина, но в тех случаях, когда я не справляюсь сам, мне помогает Эванс. Или вам нужен его портрет?
– Если не возражаете, – согласился инспектор, справедливо полагавший, что художник редко бывает беспристрастен к своей модели.
Рейф пожал плечами.
– Коренастый, приземистый, крепкий – сами понимаете, отнюдь не Дон Жуан. Говорят, что он превосходный механик. Черноволосый, светлоглазый, вечно перепачканный машинным маслом и бензином. Забавно, Эванс тоже весь день торчит в гараже, а на нем ни пятнышка. Ума не приложу, что Сисси в нем нашла. Наверное, собираясь на свидание, Пелл прихорашивался.
– А характер?
– При мне он никак его не проявлял, но ведь мы почти не общались. Угрюмый, молчаливый… хотя, если верить Дейлу, лучший механик на свете.
– Благодарю вас, – сказал инспектор Марч, сделавший вывод, что Рейф Джернинхем недолюбливал Пелла. – А девушку вы хорошо знали?
– Я помню ее ребенком, иногда встречал в деревне, но мы не были знакомы.
– Она не говорила с вами о Пелле?
– Нет. Сисси Коул доверяла свои тайны одной Лайл.
– За все эти годы у вас не могло не сложиться представления о ее характере. Могла Сисси свести счеты с жизнью из-за несчастной любви?
Рейф пожал плечами:
– Трудно сказать. Любой способен на самоубийство, если его подтолкнуть. Откуда мне знать, как сильно ее подтолкнули.
Слова Рейфа произвели впечатление на инспектора Марча.
– Опишите ее, – очень серьезно сказал он.
Рейф нахмурился, на миг приобретя сходство с портретом на стене.
– Тощая дылда, робкая, бесхарактерная. Такие в детстве ходят с заложенным носом и вечно хнычут, но в глубине души упрямы и неуступчивы.
– Она могла броситься со скалы?
– Откуда мне знать?
Инспектор взял в руки блокнот, снова положил его на стол и спросил:
– Расставшись с миссис Джернинхем, куда вы направились?
Рейф выпрямился, небрежным движением перевернул ремешок часов и сказал:
– Прошелся по пляжу.
– В какую сторону?
– Вокруг залива.
– В направлении Тэйн-Хед?
Рейф улыбнулся.
– Я и забыл, что вы не местный. Если идти по пляжу, непременно дойдешь до Тэйн-Хед.
– Сколько времени на это потребуется? – быстро спросил инспектор.
– Зависит от того, – с улыбкой ответил Рейф, – с какой скоростью вы идете.
– А сколько времени это заняло у вас вчера?
– Вчера я повернул обратно с полпути. Увы, свидетель из меня никудышный. Иначе я знал бы наверняка, убийство это или самоубийство. А возможно, и не знал бы. Я ведь понятия не имею, где именно Сисси упала с обрыва. В некоторых местах скалы сильно выдаются над берегом.
– Вас точно там не было? – прямо спросил инспектор.
С усмешкой на лице Рейф Джернинхем легкой походкой подошел к столу.
– Совершенно уверен.
Взгляд Марча снова стал подозрительным.
– Сколько времени обычно занимает у вас прогулка до Тэйн-Хед?
Рейф серьезно ответил:
– По дороге четыре мили, итого минут десять на машине или больше часа пешком. Если по пляжу, то мили две. Мне хватит сорока пяти минут.
– Это я и хотел услышать. Вчера вечером вы повернули обратно с полпути?
– Примерно.
– Еще не стемнело?
– Да, я вернулся засветло.
– Около половины десятого?
– Возможно, и позже, но я не смотрел на часы.
– Вы видели скалы? Рассмотрели бы вы людей на мысе?
– Думаю, да.
– Вы кого-нибудь там видели?
– Ни души.
– Возможно, вы что-то слышали – до того как повернули к дому?
– Боюсь, что нет. Плохо дело? Каким идеальным свидетелем я стал бы, обогни я бухту пешком в темноте! Как-нибудь попробуйте – и поймете, почему я вернулся.
– В какое время вы вернулись?
Рейф вынул руки из карманов и взял со стола линейку.
– И снова незадача! Если б я знал, что это важно, непременно посмотрел бы на часы. Вечно так с убийствами, да и с самоубийствами тоже – никогда не угадаешь, когда они свалятся тебе на голову. Знай я, что эта несчастная собирается учинить с собой такое, заметил бы точное время. Вместо этого я без толку шлялся по окрестностям, сидел на берегу… до… даже не знаю, как долго…
– До полуночи? – спросил инспектор.
– Возможно, – ответил Рейф.
Глава 23
Лайл присела на скамью в укромном углу сада, защищенном живой изгородью и зарослями боярышника, откинулась на спинку и вздохнула. Бледно-голубое небо сияло в солнечных лучах, кругом цвели рододендроны, азалии, жасмин, сирень и лилии. Чашечки эукрифии, похожие на цветы апельсина, сияли белизной. Ниже по склону росли сосны и падубы: золотистые, серебряные и темно-зеленые. Нежно шелестели белые с розоватыми прожилками листья клена. В воздухе не было ни ветерка, но прозрачные кленовые листья всегда волновались – как и море, неспокойное, мерцающее, повинующееся лишь собственным законам.
Лайл растворилась в природе, наслаждаясь солнцем и ароматами зелени, и не заметила, как уснула. Разбудил ее Дейл, заслонивший солнечный свет. Лайл не сразу поняла, откуда возникла тень. Дейл отодвинулся, и солнце снова упало на руки и грудь сквозь ветви старого боярышника.
Дейл не присел рядом с женой. Он стоял и хмуро смотрел на Лайл, словно хотел заговорить, но не находил слов.
– Что случилось? – пробормотала Лайл. В следующую секунду сна как не бывало.
– Нам нужно поговорить, – сказал муж. – Это расследование выводит меня из себя. Ты должна мне помочь.
– Помочь? – Лайл слегка покраснела.
– Ради Бога, проснись и перестань ребячиться! – раздраженно воскликнул Дейл грубее, чем хотел. – Хуже всего, если пойдут слухи. Где ты пропадала? Я собирался поговорить с тобой до Марча. Что он сказал тебе? Что ты ему сказала?