– Я не могу до тебя дотянуться. Здесь щель в скале, поэтому вода стоит так низко. Когда вода поднимется выше, колодец затопит. Нужно только немного подождать.
– Поднимется?! – Лайл задохнулась от ужаса. Лучше б она не рождалась на свет! Сидеть и ждать, пока прилив их затопит!
– Не бойся, Лайл. Вода просто поднимет тебя на поверхность. Даже если я дотянусь до твоей руки, у меня не хватит сил вытащить тебя оттуда. Тут не во что упереться, камень очень скользкий. Прилив сделает работу за нас. Держись за конец моего ремня – когда вода начнет прибывать, я тебя вытяну.
– Сколько еще ждать?
– Минут двадцать, полчаса. Когда вода переберется через гребень, дело пойдет быстрее. Осталось совсем немного, поздно бежать за помощью. Из наших только Эванс хорошо плавает, но пока я доберусь до него и раздобуду веревку… Нет, неудачная идея, я сам тебя вытащу. Ты держишь ремень?
– Да.
– Не поранилась?
– Нет.
– Лайл, почему ты пошла с ним? Это же безумие!
– Не знаю…
– Почему ты не уехала? Я ведь пытался тебя предупредить!
– Я думала, ты ненавидишь меня. Неужели все это время ты знал про Дейла?
– Точно не знал, но до смерти боялся, что мои догадки верны.
Странно было разговаривать в темноте, не видя лиц друг друга. Странно и легко.
«А ведь мне всегда было легко с Рейфом», – подумала Лайл.
– Он убил Лидию. Ты знал?
– Не знал, но боялся, – повторил он опять.
– И Сисси, бедную Сисси тоже…
– Лайл, я не знал! Я мог лишь догадываться, искал объяснений. Лидия могла поскользнуться, Пелл мог повредить твою машину, мог столкнуть Сисси с обрыва. Но когда я увидел ее под скалой…
– Так это ты обнаружил тело Сисси?
– И решил, что это ты, Лайл.
– А как ты понял, что это она?
– Я взял ее за плечи и перевернул, оставив отпечатки на твоем чертовом жакете. Лайл, я не сомневался, что это ты… – Голос Рейфа дрогнул.
– Ты видел, как она упала?
– Нет, я случайно набрел на тело. Из-за чаек я не слышал крика. Помнишь, в тот вечер я уговаривал тебя уехать, а ты спросила, за что я тебя ненавижу? Я упал духом и брел куда глаза глядят, ничего не замечая вокруг… Внезапно раздался глухой стук. Я стоял под самым утесом, и передо мной лежало мертвое тело.
Спустя долгое время она заметила:
– И ты никому ничего не сказал.
– Лайл, я был сломлен. Я вернулся к стене и просидел там полночи. Ведь если я мог ошибиться, мог ошибиться и Дейл, а значит, это был он, больше некому! Я не знал, что делать, поэтому решил до суда держать язык за зубами. Моя находка ничего не доказывала и не спасала Пелла от петли.
– Дейл сказал, что это ты убил Лидию и Сисси, – тихо проговорила Лайл. – И пытаешься убить меня. Из-за Тэнфилда.
– И ты ему поверила!
– Я не знала, что думать, чему верить.
– За ужином ты смотрела на меня как на пустое место.
– Я была как во сне, – выдохнула Лайл. – Как в кошмарном сне.
– После его разоблачений?
– Его слова… – Лайл запнулась, подыскивая верную фразу, – все во мне перевернули.
Некоторое время они молчали.
– Рейф, а что стало с портсигаром, моим подарком на день рождения?
– Разве ты не знаешь?
– Я знаю, но знаешь ли ты?
– Дейл забрал его. У него кончились сигареты, он подхватил с кресла мой портсигар, и они с Алисией укатили на аэродром.
– Он взял портсигар открыто, не таясь?
– Конечно. А что он сказал тебе?
– Мне он сказал, что Алисия нашла его у края обрыва. Искала брошь, а наткнулась на портсигар.
– Возможно, так оно и было. А я удивлялся, что она забыла на утесе. – Рейф усмехнулся. – Кажется, с сегодняшнего утра прошли годы. Думаю, никакой броши не было, наверняка Дейл послал Алисию искать мой портсигар, который сам же и обронил.
Самым удивительным было спокойствие и простота, с которыми Лайл и Рейф обсуждали эту историю. Страсть, ужас, ненависть и подозрения остались позади. Медленное угасание, гибель надежды, любви и веры. Все осталось позади. Лайл и Рейф не видели лиц друг друга, но между ними больше не было лжи и недомолвок.
После долгой паузы Лайл спросила:
– Алисия знала?
Рейф не ответил. Только Алисия могла на это ответить, но она не собиралась выдавать свои тайны.
Стало тихо. Тишину нарушил голос Лайл:
– Вода прибывает…
Глава 46
За день стоячая вода в колодце нагрелась от солнца, хотя поначалу она совсем не казалась Лайл теплой. Однако когда свежая вода прилива проникла внутрь, закрутилась водоворотами вокруг плеч и груди, грозя столкнуть с камня, Лайл поняла, что значит настоящий холод. Одной рукой она крепко вцепилась в ремень, другой оперлась о каменную стену, удерживая равновесие.
Бурлящие волны то набегали, то отступали – прилив и отлив, прилив и отлив, – и каждая следующая была выше и холоднее предыдущей.
Наконец рука Рейфа сомкнулась на ее запястье. Худшее для Лайл было позади, но для Рейфа испытания только начинались. Он лежал на скользком камне, терпеливо выжидая, когда вода поднимется выше, чтобы освободить Лайл из каменной ловушки. Сама она не могла помочь ему. А ведь ему предстояло еще вытянуть ее, окоченевшую от холода, на песчаную отмель между скалами и переправить на другую сторону гребня. Это был единственный путь спасения – вода успела заполнить все низкие места.
Не знай Рейф как свои пять пальцев каждый валун на пляже, едва ли смелое предприятие ждал успех. Даже при дневном свете не всякий отважился бы пройти этим путем среди зазубренных скал, залитых водой.
Самые суровые испытания ждали их на другой стороне Овечьих скал. Рейфу предстояло переправить Лайл – и в лучшие времена пловчиху никудышную – через гребень.
Удерживая Лайл на плаву, он медленно и осторожно скользил в воде, выглядывая в темноте известные ему одному вехи. Таинственный полумрак июльского неба позволял глазу улавливать лишь очертания камней и скал, но ничто не мешало Рейфу видеть их мысленным взором при свете дня.
Он двигался медленно, но уверенно. Лайл вяло и безвольно дрейфовала рядом. Рейф гадал, в сознании ли она. Ее лицо светилось в воде бледным овалом.
Лайл была в сознании, но ее разум словно сжался: она воспринимала лишь малую толику реальности, остальное покрывала рябь, как и темную воду вокруг. Страх ушел навсегда. С ней был Рейф, и теперь Лайл ничего не боялась, только окоченела от холода, и больше всего на свете хотела оказаться в своей кровати.
Лайл ощущала движение воды, руку Рейфа, но не понимала, сколько прошло времени, движутся они или стоят на месте. Она не сознавала, что гребень остался позади и под ногами снова твердая почва.
Голос Рейфа позвал ее, его руки подняли ее и поставили на песок.
– Ты можешь идти? По лестнице поднимешься? Соберись, Лайл. Вода прибывает, я не могу оставить тебя и бежать за подмогой. Ну же, обними меня за шею.
Кое-как они дотащились до лестницы и взобрались по ступенькам. Рейфу казалось, что его силы на исходе, но они упрямо преодолевали препятствие за препятствием. От кромки воды – до стены. От стены – до окутанной ночным сумраком аллеи, такой приветливой днем. Мимо статуй и кипарисов итальянского дворика. Через террасу – и в дом.
В прихожей горел свет. Они словно вернулись из путешествия в иной мир. Рейф объяснил Уильяму, что с хозяйкой, и велел позвать Лиззи и еще одну горничную.
Дальнейшее скользило по поверхности ее сознания, почти не оставляя следа: хлопочущие Лиззи и Мэри… горячая ванна… обжигающее питье… и, наконец, кровать. Затем смутные образы отступили, рука Рейфа сжала ее руку, а его голос промолвил:
– Ты в безопасности, Лайл. Лиззи с тобой посидит. Ты меня слышишь? Тебе ничто не угрожает.
– Хорошо.
Облегчение затопило ее словно приливная волна, и Лайл провалилась в бездонный колодец сна.
Глава 47
Рейф Джернинхем вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. До полуночи оставалось несколько минут. Усевшись в кресло Дейла, он снял трубку и вызвал аэродром.
– Слушаю.
– Привет, Мак, это Рейф Джернинхем. Мой кузен уже взлетел?
– Вряд ли, – пророкотал шотландец в трубку. – Нам пришлось задержать вылет, Джонсон что-то чинил. Позвать вам его?
– Позови, и вот еще что, Мак: если он откажется подходить, скажи, что дома случилось несчастье.
– Что-нибудь серьезное?
– Боюсь, что да.
Рейф услышал, как шаги Мака неестественно гулко звучат в пустом ангаре. Шаги стихли, но вскоре в трубке раздалась торопливая поступь Дейла, горящего нетерпением услышать, что Лайл погибла.
Шаги приблизились – торопливые шаги человека, не терпящего промедлений, – и в трубке раздался голос:
– Это ты, Рейф? Что там?
– Случилось несчастье.
– С кем?
– С Лайл. Я нашел ее.
– Где?
– В колодце у Овечьих скал.
– Мертвую?
– Живую.
Воцарилось мертвое молчание. Хватило одного слова – и мир на том конце провода рухнул. Прошло немало времени, прежде чем в трубке снова раздался голос Дейла:
– Она ранена?
– Нет.
– В сознании?
– Да.
– Говорила с тобой?
– Да.
Снова молчание.
– Ясно, – наконец произнес Дейл Джернинхем. – И что дальше?
– Все в твоих руках.
– Договориться не получится?
– О чем тут договариваться?
Пауза. Затем Дейл рассмеялся.
– И чего тебе на месте не сидится? Какой неугомонный! Меня одолевает любопытство: как ты ее нашел?
– По следам на песке: туда вели две пары следов, обратно – только твои.
– Да, не ожидал. Что ж, от судьбы не уйдешь. Мне не везло с самого начала. Собираешься рассказать обо всем Марчу?
– У меня нет выбора. Иначе Пелла не спасти.
– Делай как знаешь. На туалетном столике лежит письмо. А мне пора. Через минуту ты меня услышишь. Пока.
В трубке щелкнуло, и стало тихо.
Рейф поднялся, немного постоял, рассматривая портрет Джайлза Джернинхема. Лорд – главный судья глядел на него с явным неодобрением.