– Что теперь делать будем? – Яр глянул вниз, оценил расстояние до другого края обрыва и присвистнул. Плотина до конца не развалилась, осталась отгораживающая воду плита и узкая дорожка из переплетенной арматуры с кусками бетона, местами накренившимися в сторону обрыва. По ней опасно переходить – хлипкое сооружение могло в любое время обвалиться под собственным весом. Путников с оружием и рюкзаками «мост» точно не выдержал бы.
– Чуть раньше развилка, и дорога уходит влево. Попробуем по ней. Может, можно где через речку перебраться. После плотины она не такая широкая. Вон там, в небе, свет видел. Вдруг в том районе люди? – Потемкин указал на то место, где видел мерцающий огонек, но теперь там его не оказалось.
– Только идем молча, – предупредил мужчина, – а то разговорились! Вы бы еще песню спели… хором!
– Это точно! – подхватил чей-то голос за спинами. Вспыхнул фонарик, потом второй, третий, послышались звуки передергиваемых затворов, и незнакомый голос грубо скомандовал:
– Вы окружены, оружие на землю и мордой туда же!
– Мужики! – попытался заговорить Игорь, но выстрел в воздух заставил его замолкнуть и подчиниться.
– И везде так встречают? – не выдержал Яр.
– Обычно – да. Особенно если ты с полной концертной программой прибываешь к порогу их дома…
– Молчать! – тот же грубый голос. – Разговаривать будете у Бакина.
У них отобрали оружие, связали руки за спиной и повели, окружив, в обратном направлении, туда, где группа свернула на развилке. Участок дороги оказался коротким – около километра, после ботинки прогромыхали по металлическому мосту, за которым почти сразу путь им преградила бетонная стена. Тяжелые ворота, проскрипев давно не смазываемыми петлями, отворились, впуская путников. Игорь обратил внимание, пока шли, на низкие одно-двухэтажные здания по сторонам. Очевидно, они находились на территории какого-то заводского комплекса. Еще метров сто, и фонарики уперлись в огромное здание, стены которого терялись во тьме. Теперь стало понятным явление слабого света в ночном небе: видимо, на крыше здания находился наблюдательный пост, откуда и заметили автомобиль и разборку с ночным титаном – по-другому у Потемкина язык не поворачивался назвать игравшее с «Тигром» чудище.
– Прошу вас, – пригласил грубый голос. Его обладатель, видимый темным силуэтом, подошел к двери и отворил, пропуская пленников вперед. Тусклый свет, лившийся изнутри, явил замотанное в тряпки лицо неизвестного, только прозрачные стекла слесарных очков открывали внимательные прищуренные глаза.
Внутри уже встречали трое с помповыми ружьями в грязной, просаленной, но теплой одежде. С обмотанными на манер старших лицами и заостренными штырями за спинами, видимо – самодельными пиками или копьями. Следом за пленниками вошли пятеро конвоиров. Пленников еще раз обыскали, проверили вещмешки, «прощупали» счетчиками на предмет радиации. Потом старший, что командовал, стянул с лица тряпки на шею и макушку, куда водрузил и очки, стянутые на затылке резинкой. Взору открылся молодой человек лет тридцати. Слева от брови до края губы – шрам, а сам глаз заплыл белым.
– Пойдемте. Мужчины со мной, женщины пока здесь.
– Они пойдут с нами! – уверенно возразил Игорь.
– Со своими правилами в гости не ходят, – заметил незнакомец.
– А мы не гости, – Потемкин поднял к лицу связанные руки.
– Тем более, – пожал плечами старший и, уже обращаясь к подчиненным, добавил: – Ведите этих двоих к главе. Дамы подождут.
Игоря с Яром грубо толкнули ко второй двери из маленького помещения. Им ничего не оставалось, как подчиниться.
Это был когда-то один огромный цех, где находились столь же впечатляющие по размерам машины, станки и станы. Потом, после войны, рабочие, ставшие жителями, их разобрали и вынесли. И принялись застраивать освободившееся пустое пространство хижинами из того, что находили в городе: кирпичи, доски, куски железа. Причем застраивали наспех, уровень за уровнем вверх, поглощая свободное пространство, словно муравьи. Теперь это место представляло собой нагромождение полудеревянных, полукирпичных комнатушек с забитыми листами железа дырами. Между ними оставлялось пространство под коридоры, но иногда оно было таким узким, что людям приходилось расходиться друг с другом, пропуская кого-нибудь вперед. На верхние уровни вели топорно и на скорую руку сколоченные деревянные лестницы. По ним идти было не только опасно, но и страшно. Треск древесины жалобно возвещал путникам, что все вокруг устало, хочет отдохнуть, а люди не понимают этого. Но жители давно привыкли к их скрипу и не обращали внимания. Только Потемкин чувствовал, что, сломай в одном месте доску, вся конструкция огромного города внутри исполинского здания сложится, как карточный домик. А здание действительно было масштабным. Пока они шли к главе, Игорь запутался в несметных коридорах и проулках и насчитал восемь этажей вверх. И, наконец, они вышли на «крышу» деревянного творения. Тут до потолка здания можно было достать, подпрыгнув и протянув руку. В центре находилось лишь одно строение, но зато большое. Очевидно, для главы поселения места не пожалели.
Старший на несколько минут скрылся внутри, после чего приказал Потемкину с Яром зайти.
В первой маленькой комнатушке стоял лишь стол, за ним сидела девушка и печатала какой-то текст на облезлой машинке. Она косо посмотрела на вошедших и вернулась к своему занятию. Мелькнула мысль: «У него и секретарша есть? Здорово!»
В следующей комнате большего размера стоял стол и вокруг – стулья. В центре стола – лампа-абажур. Провод змеей тянулся по поверхности и исчезал где-то внизу под полом.
– Садитесь, – сопровождающий указал на стулья и сел сам в сторонке. Двое подчиненных остались стоять сзади, у двери.
Спустя несколько минут через противоположную дверь вошел заспанный мужчина в наброшенной на голое тело рубашке и дырявых местами штанах. На голове – сеточка, наверное, чтобы не повредить прическу.
– Меня зовут Бакин Виктор Алексеевич. Теперь о вас. Кто вы, откуда и зачем пришли и напали на нас? – начал глава без предисловий. Худощавое, осунувшееся лицо, растрепанные, словно ощетинившиеся брови, водянистые, мутные глаза, как у человека, много выпившего вчера, узкие губы, сжатые в напряжении, и тонкий нос.
– Напали? – Игорь от удивления поднял брови. – Мы вообще мимо проезжали… проходили… Э-э-эм, шли. Да. Шли.
– Неужели? – мужчина поднялся со стула и медленно пошел вокруг стола. – Приехали, наблюдали за нами некоторое время. Думали, мы вас не видим? У нас пост на крыше имеется. А потом напали на нашу зверушку.
– Вашу зверушку? – Потемкин от удивления вытаращил глаза, а Яр невольно заерзал на стуле. Шапку с него не снимали, и «особенность» организма юноши не видели. И это к лучшему: мало ли, как здесь относятся к людям с отклонениями.
– Да. Она бегала там, за забором, и никого не трогала. Отпугивала остальной зверинец, который из леса к нам подбирается, а вы ее уничтожили.
– Это оно на нас напало, если что, – возмутился Игорь. – Это мы никого не трогали, а тут с нашей заглохшей машинкой решила поиграть какая-то неведомая зверушка. И, к тому же, если она ваша, то согласитесь – вы должны ее держать на привязи.
– Не должны, – мягко возразил Виктор Алексеевич. – Время сейчас не то, чтобы сдерживать своих зверушек. – Мужчина вернулся к стулу, но не сел на него. Вместо этого он облокотился на стол, нависнув над торшером. Свет снизу исказил лицо говорившего, будто надел на него маску. – Кроме того, зверь неуправляем. Но, тем не менее, вы лишили нас защиты с северной стороны.
– Но! – попытался возразить лекарь, но глава его не слушал, продолжая.
– Теперь, чтобы продолжить путь дальше, куда бы вы там ни направлялись, вы должны заплатить нам…
– Чем же мы можем вам заплатить?
– А вы заметили, если в обществе нет детей, то все плохо? – спросил вдруг Бакин, уставившись прямо в глаза Игорю. Тот неловко поерзал под столь пристальным взглядом, потом спросил:
– В смысле?
– В прямом! – у Виктора перекосило лицо. – Нет ни старшего детского поколения, ни среднего, ни, тем более, младшего. Нет вообще.
– Ну, в старое время… Это было бы очень даже… – Игорь хотел съязвить, но передумал. Лицо Виктора исказилось еще сильней.
– Очень ничего? То есть, ты хочешь сказать, что без детей – «очень ничего было бы»? – слова Потемкина привели в ярость главу Кольчугино. – А ты понимаешь, что во всем нашем сегодняшнем обществе – всего три подростка, которым исполнилось шестнадцать? И ни одного ребенка меньшего возраста?!
– Я не знал…
– Да мне плевать!.. Ты понимаешь, что это для нас для всех значит? Да и для всего человечества? – взорвался вдруг Бакин. Лицо вытянулось от злости.
– Типа того…
– Не типа, а мы вымрем! Вымрем все до единого! Так как нет детей ни у кого из нас! А эти твои самки… Вполне возможно, что они могут…
– Могут что? – теперь взбесился уже Игорь. Он попытался подняться из-за стола, но руки стоящих сзади бойцов прижали его к стулу. – Еще раз спрашиваю! Могут что?
– Для продолжения рода нам необходимы здоровые женщины, а они у тебя выглядят как раз такими, так что вот мое условие вашего прохода дальше: вы оставляете здесь женщин, а сами можете валить отсюда, хоть сейчас. Что скажешь?
– Нет! – воскликнул юноша, повернувшись к лекарю. – Нет, Игорь! Мы не можем!
– Я бы не слушал пацана, – заметил Бакин. – Ну, зачем вам сейчас неприятности?
– Верно говоришь, нам не нужны неприятности, – лицо Потемкина налилось красным, – но раз они нас почему-то преследуют…
Он метнулся вперед, вырвавшись и толкнув стол. Потом развернулся и резко пнул стул, на котором сидел. Бакин завалился к стене, лампа покатилась по столу и, рухнув на пол, разбилась, а бойцы схватились за ушибленные ноги. Яр уже в полной темноте прыгнул в сторону старшего, потянувшегося к кобуре на поясе. Но его почему-то не оказалось в нужном месте. Яр лицом врезался в стену и упал. Игорь нащупал кого-то и ударил коленом пару раз. Послышался гневный возглас и отборный мат. В комнату влетела секретарша и получила по лицу дверью, которую задел падающий боец. Она завизжала и вывалилась обратно. Игорь хотел ударить следующего бойца, но голос сзади остановил.