– Есть! Там лебедка на тросе, на которой спускали детали старых литейных станов. Но она не работает! Хотя… если сломать стопор, то она по тросу скатится вниз.
– Отлично! Погнали! – И трое мужчин под аккомпанемент выстрелов, раздававшихся теперь в разных концах литейного цеха, выбежали из кутузки.
Глава 4Прошлое рядом
То, что случилось после взрыва, устроенного Кондратом, походило на обычную массовую зачистку. Гризли с пулеметом наперевес ворвался через внутреннюю дверь в жилые помещения и принялся палить во все, что движется. В разные стороны полетели щепки и ржавая пыль, выбиваемые пулями калибра 7,62. За стенами слышались стоны раненых и крики испуганных жителей, но и они смолкали. Сеня же двигался дальше, за ним, из-за спины прикрывая топорами и ножами, – Варвар и Зек. Следом шли Юдины и зачищали другие направления разветвляющихся полутемных коридоров. Помповые ружья огрызались лишь поначалу, но малая скорострельность и количество патронов сводили обороноспособность на нет. «Печенег» же, пробивая старые доски на раз, резал живую силу врага и за двумя стенами.
Люди, спускавшиеся с лестницы, ничего не понимали, когда им переламывало ноги, и они валились под градом пуль. Дверь из комнатушки отворялась, но тот, кто собирался выйти, выпадал в коридор уже мертвым, будь то мужчина или женщина. Гризли толкал дверь, перешагивал истекающие кровью тела и шел дальше. В комнатушку врывались остальные и добивали тех, кого не свалил «Печенег».
Если Жлоб не успевал повернуть в какой-нибудь боковой коридор, а оттуда, из полутьмы, выскакивал местный житель, то он тут же валился на пол с топором в голове или ножами в теле, а потом Варвар с довольной ухмылкой обтирал оружие об одежду и перешагивал через труп.
Жизнь поселения, где тишина узких улочек иногда разбавлялась недовольным матом в адрес женщины или стонами оргазма из той или другой деревянной комнаты, превратилась в ад. Визжали женщины, кричали раненые, трещали расколотые доски, грохотали помповики, короткими очередями огрызались АК-74У и частично заглушал все остальные звуки «Печенег», лишь иногда прерываясь из-за смены цинка с боезапасом. И пока Варвар менял короб и соединял ленту, их прикрывали Юдины и Зек.
Кондрат же сопровождал Грома. Олег, дождавшись, когда группа продвинется, перешагнул через сорванную взрывом железную дверь, подошел к одному из контуженных бойцов, которые из-за ударной волны отлетели к противоположной стене, наклонился и, нажав на вывороченную осколком плоть, привел мужчину в чувство. От боли тот вытаращил глаза, заорал и, изогнувшись, попытался сбросить руку Грома. Но тот с легкостью продолжил издеваться.
– Где пленники? – он наклонился ближе к раненому.
– Больно! От… от… отпусти!
– Еще раз спрашиваю, – Гром надавил сильней, и боец издал новый крик боли. – ГДЕ ПЛЕННИКИ, ЧТО ВЫ ВЧЕРА ЗАДЕРЖАЛИ…
– Я не зна… Нет! А-а-а… Хватит! Отсюда их повели к Бакину!
– Куда? Я не совсем понял…
– К Бакину! К главе Кольчугино.
– Это в какую сторону?
– Наверх! На самый верх! – Бледная кожа бойца покрылась испариной, а лицо исказила гримаса боли. Олег, продолжая пальцами ковырять рану, на секунду залюбовался превращением человека в воющее от боли животное. Потом он встал, поднял пистолет и прикончил мужчину. Осмотрел второго, махнул рукой: мол, на этого не стоит тратить патроны, и вышел в переплетение деревянных улочек и построек.
Бойцы рассыпались по первому этажу. Тут и там звучали выстрелы. Крики женщин теперь больше раздавались наверху, а вниз скрытно спускались мужики на защиту своих домов. С первого взгляда было понятно, что бойцы они неопытные. В панике выскакивали из-за углов, словно кузнечики, не задумываясь, что там может уже находиться враг.
Поэтому Гром без труда отстреливал местных, кому-то хватало одного патрона, кому-то – двух. «Стриж» работал исправно, а АКСУ Кондрата поддерживал сбоку.
Первый подъем оказался наиболее трудным, еще пришлось прятаться за углом, прежде чем завалили пятерых противников, далее плутали по лабиринту улочек, пока не нашли следующую лестницу. Тут уж всего два бойца преградили им дорогу, задержав на полминуты, и то Кондрат, прострелив стену, уничтожил самого «умного». Тот захрипел и вывалился в проход, где Гром и добил его выстрелом в голову.
Они поднялись на этаж, где длинный прямой коридор вел через все здание. В дальнем конце мелькнула тень человека в плаще. Гром бросился вперед, переходя на бег: это явно был Потемкин! Но что он тут делает, если пленник? Решать головоломки не было времени, поэтому Олег откинул лишние рассуждения и был уже на середине коридора, когда дверь справа распахнулась непосредственно перед его носом, и оттуда вылетел мужчина, сбив Грома с ног.
Две фигуры на глазах отставшего Кондрата, который потратил время, чтобы оглянуться, влетели в противоположную дверь, исчезнув из коридора. Боец поднажал, на спине подпрыгивал рюкзак с гранатами и динамитом, а сзади, из бокового прохода, выскользнул местный. Он присел на колено и прицелился.
Гром рухнул на деревянный пол, сверху навалился мужик, и враги, сцепившись, покатились. Пистолет отлетел куда-то, широкий армейский нож не достать – в голенище «берца». Гром схватил противника за руки, в одной из которых сверкнуло широкое лезвие. Мужчины еще несколько раз перевернулись, сшибли парашу, отчего ведро загремело по полу, расплескав содержимое, и, наконец, замерли в одном положении. Гром снизу, враг верхом с направленным на Олега лезвием. А в глаза бросилось бельмо противника, блестящее в слабом освещении не хуже, чем у волка. Гром елозил под одноглазым, удерживая его руки с ножом на расстоянии и стараясь скинуть с себя, но не удавалось. Лезвие медленно приближалось к правому глазу, Гром зарычал от напряжения, но нож был все ближе.
Вдруг все вокруг вздрогнуло от взрыва. Противников завалило обломками досок и окатило горячим воздухом, одноглазого сбросило с Грома и швырнуло к стене. Олег врезался головой в кровать и отключился.
– Нет! Не тронь ее! – голос сопляка был высоким, словно парню не восемнадцать лет, а намного меньше… Этот утырок цеплялся за руку не хуже обезьяны, у которых, как известно, особое строение кисти.
– Отвали! – Олег бьет наотмашь, герой падает в мокрые опавшие листья. Осень удалась в этом году, раскрасила листья множеством ярчайших красок, которые еще не успел смыть дождь.
«Как же его зовут? – мелькает мысль. – Он с параллельного курса, с кафедры вирусологии. А и черт с ним!»
– Рита! Пойдем со мной! – Олег вновь хватает девушку за руку. – Я люблю тебя!
– Отвали! – она и в гневе прекрасна! Белая матовая кожа, огромные карие глаза, надутые от обиды алые губки, пышные каштановые волосы и слегка раскрасневшиеся от возбуждения аккуратные щечки. – Ты не понимаешь? Мы гуляем!
– С ним? – Олег указывает на дохляка, поднимающегося с земли и отряхивающегося от листьев. – С этим… чмошником? Потемкин! Ты же лох! Скажи ей об этом!
– Сам ты… – от обиды Игорь разбегается и пытается толкнуть Громова. Тот – его ровесник, только выглядит намного крепче и взрослее. Недаром несколько поколений военных докторов в семье. Олег успевает схватить хлюпика за шкирку и отступить, направив дальше по траектории. Потемкин пролетает дальше и врезается в кучу листьев, наметенную дворником с утра.
– Да что ты делаешь? – Рита подскакивает и начинает бить маленькими кулачками в грудь. Это совсем не больно. Он хватает ее за локти, сжимает, крепко встряхивает, чтобы она остановилась, пытается достучаться.
– Рита! Милая! Идем со мной, что этот… прости Господи… может дать тебе? Да он даже не способен постоять за тебя!
– Не твое дело! Это моя жизнь! Отвали! – она вырывается и порывается отойти, но Олег бросается следом, хватает, разворачивает и целует. Рита же хочет освободиться, но не может. И тогда…
Громов ощущает удар чем-то тяжелым по спине. Отпускает Риту, разворачивается – это он. В руках у Потемкина сломанный сук, которым парень вновь замахивается. И Олег от злости бросается вперед. Хватает палку, вырывает из его рук и наносит Игорю удар в челюсть, но не дает упасть, берет за воротник и вновь бьет… и снова… Лицо его заливает кровь, много крови, море…
Сознание вернулось слишком быстро, пронзая голову сильной болью. Олег медленно встал, скидывая с себя обломки дерева. Через развороченные стены виден коридор, кое-где горят доски, освещая руины, оставшиеся от жилищ.
На месте коридора, где недавно пробегал Олег, ничего нет. Словно взрыв выгрыз из поселения шар объемом в пять метров, а далее – фрагменты комнат и коридоров на два этажа вверх и вниз, ощерившиеся, словно зубами, изломанными и обожженными досками, выдранными металлическими листами и несколькими телами людей, не вовремя находившихся в зоне взрыва.
Одноглазого завалило обломками, из-под них выпала рука и растеклась лужа крови. Она медленно расползалась вокруг ноги Олега и капала в образовавшуюся пропасть. На одной из стен висел изогнутый АКСУ, наглядно указывая Грому, что причина и жертва катастрофы – Кондрат, а вернее – взрывоопасное содержимое его рюкзака. Покойся с миром…
Мужчину покачивало, в ушах звенело, но не было времени отдыхать. Потемкин вполне может скрыться, а деревянная конструкция вот-вот рухнет: треск дерева и пошатывание пола становятся все ощутимей.
Олег, прихрамывая, пошел по коридору в ту сторону, где видел силуэт в плаще. Нужно догнать, нужно схватить. Потемкин… сука!
Юрий Соколов некоторое время еще наблюдал за крышей, но, знать, любопытный идиот, так удачно подставившийся под пулю, на самом деле мертв. Кто же высматривает стреляющего, когда убивают рядом стоящего человека? М-да… Но внутри гложет туманное чувство, будто все очень просто получилось. Сокол за несколько мгновений снял караульных с крыши; Гром, судя по грохоту, удачно вломился в обитель выживших и до сих пор хоз