– Яр! – крикнул он. – Поднимай Лиду! Надо вытащить ее отсюда! Мы уходим, давай за мной!
Лекарь потянул за собой Ольгу и, отстреливаясь, направился к закопченным окнам второго этажа, выходящим на дорогу. А Яр с легкостью поднял бесчувственную, истекающую кровью дородную женщину и понес за Потемкиным. Тот, метнув в окно стул, с удовлетворением отметил, что рассчитал правильно, и под ними сейчас находится как раз кабина «КамАза».
– Вниз! – скомандовал он и прикрывал, дожидаясь, пока спустят Ольгу, затем перемахнул через подоконник сам, успев рассмотреть, как из ветхих построек на втором этаже выскочил мужчина с «Иглой» и выстрелил вниз. Раздался оглушительный грохот, и взрывная волна сбросила Игоря на кабину. Он превозмог боль в спине, спрыгнул и завел двигатель. «КамАЗ» привычно фыркнул и плавно двинулся в сторону эстакады. И в это время густыми хлопьями посыпался с неба снег, заметая следы.
Спустя несколько минут в здание юркнуло черное существо в остатках лохмотьев.
Глава 7Старый враг
– Девушка! Можно вас на минутку? – Олег Громов выделил из толпы девушку, красивую, опрятную, одетую простенько, но со вкусом по сравнению с подругами, подозвал ее. Она быстро прошептала им что-то и выпорхнула из общей стайки, легко и грациозно, словно занималась танцами. Олег прикусил губу – до такой степени тело заныло от сильного вожделения, которое юноша попытался скрыть.
– Ты куда? – спросил Стас, однокурсник, с ним и еще двумя – Витей и Саней – они сегодня находились в увольнении и радовались солнечно-яркому майскому дню, расположившись в парке на скамейке под тенью высоких тополей.
Несколько пластиковых бутылок пива – и вся компания уже навеселе: пошлые анекдоты, похабные шуточки, неприкрытые эротические истории «из жизни». Каждый делился подвигами подросткового возраста. И, может, это и было кому-то неприятно – двое стариков на соседней лавке играли в шахматы, недовольно поглядывая на громогласно хохочущую молодежь и, наконец, свернулись и ушли – но чужое мнение друзей в этот момент мало волновало. Они не для этого большую часть года пахали в военно-медицинской академии, чтобы свой единственный выходной провести тихо и скромно. Гормоны блуждали в молодых телах и требовали выхода, а пиво призвано было скрыть неопытность и ненужную в таких делах скромность. Застесняешься – проворонишь момент, и жить с бушующими гормонами придется еще полмесяца до лета, а, может, и больше. Громов, не слушая друзей, неопределенно отмахнулся, накинул на тельник летнюю фланку и шагнул в сторону отбежавшей от подружек девушки.
– О! Да он телочку себе завел! – послышался возглас Сани, встреченный дружным лошадиным гоготом. Олег на миг развернулся и, чтобы Рита не видела, показал дружкам кулак. Те в ответ лишь безжалостно рассмеялись. Громов махнул рукой и отвернулся: красивая девушка, что запала в душу еще на первом курсе, была важнее в тысячу раз.
– Привет! – воскликнул он, чтобы хоть как-то перекрыть смех дружков. – Прогуливаешься?
– Ага! – улыбнулась девушка, остановилась и глянула из-за плеча Олега на его компанию. – Вы тоже, смотрю, времени не теряете…
– Так девятое мая, можно и отдохнуть, – смущенно проговорил Громов. По непонятным причинам ему стало стыдно. Словно ушат воды вылили на голову парня или он совершал преступление, напиваясь с друзьями в столь солнечный день, да еще под пристальным взглядом вожделенной красавицы.
У него захватило дух, когда в первый раз ее увидел. Такой же майский день, плац рядом с казармой училища, утренняя пробежка, зарядка, все строго по команде сержанта: «Раз, два, три… Раз, два, три… Упор лежа принять!..» И в какой-то момент Олег поднял голову из этого самого упора лежа и сквозь пот, заливающий глаза, увидел ее. Легкой, слегка пружинящей походкой девушка скользила вдоль забора казармы. Каштановые волосы развевались на легком ветру. Удобное ситцевое платье слегка просвечивало от утренних лучей весеннего солнца, пробивающегося сквозь листву тополей и акаций. Это зрелище было столь волнительным и восхитительным, что поглотило Олега полностью, унесло в невероятные дали эротических фантазий, и только голос сержанта, второй раз повторившего команду: «Отставить! Рота, встать!», отвлек Громова от созерцания красивой и юной девичьей фигуры. И лишь поднявшись, он понял, почему сокурсники над ним смеются. Увлекшись, Громов не услышал команды и продолжал отжиматься перед удивленным сержантом, пока тот не проследил за направлением взгляда Олега. Сконфуженный тогда нелепой ситуацией, он, склонив голову, побрел в казарму.
С тех пор не проходило дня, чтобы юноша не выискивал глазами пленительную фигурку красавицы, проходящей вдоль забора каждый день, кроме выходных. Хоть в непогоду, хоть в снежную бурю – ее фигурка всегда отличалась красотой и утонченностью, не свойственной никому другому. Любая девушка проигрывала этой, как бы хорошо ни была одета или накрашена. Простота, естественность и скромность выделяли ее среди сотен других. И взбалмошный, единственный ребенок из семьи потомственных военных докторов при виде хрупкой фигурки становился спокойней, подтянутей и сдержанней.
Но время шло, а заговорить с девушкой не получалось. В то время, как она ходила излюбленным маршрутом, у Громова были занятия, а когда у юноши все же случалось увольнение – оказывался выходной, и муза пропадала, сколько бы ее Олег ни поджидал, проводя весь увольнительный на тропинке возле забора казармы. Над ним начали подшучивать сверстники, постепенно шутки переходили из разряда добродушных в откровенно злые. Несколько раз озлобленный юноша бросался на обидчиков с кулаками, но все же спустя время вынужден был согласиться с остальными, что гоняется за призраком. Хоть она и ходила второй год этой дорогой одна, не факт, что у нее никого нет, и неизвестно, получится ли у них что-нибудь, да и возникнет ли у нее та же искра, что и у Олега, несмотря на его честную, верную позицию – одна девушка на всю жизнь.
Через какое-то время это стало казаться Громову глупостью, поскольку частые увольнительные на третьем курсе переросли в довольно жаркие вечеринки. Иногда с мордобоем, иногда с вакханалией, в окружении многих слишком доступных подружек, для которых секс не был чем-то сокровенным или постыдным. Наоборот, все вокруг предавались ему с явной охотой и удовольствием, и вскоре Громов настолько погрузился в молодежные гулянки, что напрочь позабыл свою светлую музу. Не искал ее теперь глазами, не ожидал у забора и больше не думал о девушке как о возвышенной сущности. Зато молодой неокрепший мозг успел напридумывать себе кучу «отмазок» и различных нелепостей в духе: «Да они все одинаковые!» Отношение к женщинам изменилось, он стал циником. Общение с девушками происходило самым вульгарным и издевательским образом, и с каждым разом он становился все раздражительней и злее.
И вот в один из прекрасных майских дней он ее увидел. Узнал. Испытал те же самые чувства, что и раньше, и, не удержавшись, позвал. Теперь не знал, что сказать. Девушка ясным взглядом смотрела на него и ожидала явно большего, чем обычное и очевидное: «Девятое мая все же…». А он, как истукан, стоял и мялся, подбирая слова. И даже ударившее в голову пиво не помогало найти правильных слов.
– Может, как зовут, скажешь? – наконец заговорила она, не отрывая ясных глаз от его сконфуженной физиономии.
– Олег… а тебя? – решился все-таки он.
– Рита, – улыбнулась она и указала на сокурсников. – Ты, как и они, считаешь меня девушкой легкого поведения?
– Нет! Что ты! – горячо заговорил Олег. – Нет! Ты… ты просто красавица!
– Ты мне тоже понравился, – она смущенно опустила глаза, – но этот забор…
– Да уж, – улыбнулся Олег. – Чертов, хренов забор. Ой, извини. Я не всегда так выражаюсь.
Рита засмеялась легко и непринужденно, слегка покраснев.
– Да ничего… Сейчас редко встретишь не выражающегося мужчину…
– Я, правда, не хотел, – поспешил оправдаться Громов.
– Я вообще считаю, что крепкое словцо иногда – не часто – помогает выразить эмоции. Так что все нормально.
– Правда? – не удержался он, словно мальчишка, и попробовал пошутить. – Тогда буду ругаться много и грязно!
– Это излишне, – девушка улыбнулась. – Может, пройдемся?
– Мы? – удивился Олег.
– Ну да, – пожала плечами Рита. – Ты же для этого меня звал?
– Да! Нет! Я… – Громов замялся, оглянувшись на друзей. – Понимаешь…
– Да? – лицо девушки стало серьезным, глаза вдруг погрустнели, а тонкие брови приподнялись в ожидании.
– Понимаешь… – Олег не знал, как выразить словами свои мысли. Такие простые, такие нужные, правильные. И тогда он в первый раз в жизни дал задний ход. – Меня друзья ждут. У нас договоренность, и… Я не могу кинуть их сейчас. Прости, Рит.
– Жаль, – грустно произнесла девушка. Ее плечики легким движением поднялись и опустились, грудь колыхнулась от вздоха. – А вот я смогла кинуть своих подружек ради тебя…
– Рит, извини! – горячо заговорил Олег, всматриваясь в потухшие глаза девушки. – Я, правда, не могу! Это ж друзья! Может, как-нибудь… Может, как-нибудь встретимся?
– Может… – грустно ответила она. – Ну, я пойду? А то тебя друзья ждут…
– Встретимся? Точно?
– Наверное, – пожала девушка плечами. – Если стена не будет мешать нам…
– Хорошо! Хорошо, я буду ждать!
Но Рита уже развернулась и поплелась – по-другому это нельзя было назвать – по тропинке. Для нее солнечный день стал хмурым и серым, а Олег в приподнятом настроении, еще не осознав произошедшей катастрофы, на крыльях радости бросился к друзьям и гулял, и отрывался потом всю ночь, пока серое похмельное утро не принесло осознание совершенной ошибки.
Надо ли говорить, что больше они не встретились? Рита всячески избегала его общества. А потом… потом появился он. Потемкин. Заумный хлюпик, каких поискать. И она осталась с ним, чем вызвала немалое раздражение у Громова, которое потом и вылилось в неконтролируемое избиение Игоря и последовавшее за этим исключение из академии…