амерли в одном положении. Гром снизу, враг верхо́м с направленным на Олега лезвием. А в глаза бросилось бельмо противника, блестящее в слабом освещении не хуже, чем у волка. Гром елозил под одноглазым, удерживая его руки с ножом на расстоянии и стараясь скинуть с себя, но не удавалось. Лезвие медленно приближалось к правому глазу, Гром зарычал от напряжения, но нож был всё ближе.
Вдруг все вокруг вздрогнуло от взрыва. Противников завалило обломками досок и окатило горячим воздухом, одноглазого сбросило с Грома и швырнуло к стене. Олег врезался головой в кровать и отключился.
— Нет! Не тронь её! — голос сопляка был высоким, словно парню не восемнадцать лет, а намного меньше… Этот утырок цеплялся за руку не хуже обезьяны, у которых, как известно, особое строение кисти.
— Отвали! — Олег бьёт наотмашь, герой падает в мокрые опавшие листья. Осень удалась в этом году, раскрасила листья множеством ярчайших красок, которые ещё не успел смыть дождь.
«Как же его зовут? — мелькает мысль. — Он с параллельного курса, с кафедры вирусологии. А и чёрт с ним!»
— Рита! Пойдём со мной! — Олег вновь хватает девушку за руку. — Я люблю тебя!
— Отвали! — она и в гневе прекрасна! Белая матовая кожа, огромные карие глаза, надутые от обиды алые губки, пышные каштановые волосы и слегка раскрасневшиеся от возбуждения аккуратные щёчки. — Ты не понимаешь? Мы гуляем!
— С ним? — Олег указывает на дохляка, поднимающегося с земли и отряхивающегося от листьев. — С этим… чмошником? Потёмкин! Ты же лох! Скажи ей об этом!
— Сам ты… — от обиды Игорь разбегается и пытается толкнуть Громова. Тот — его ровесник, только выглядит намного крепче и взрослее. Недаром несколько поколений военных докторов в семье. Олег успевает схватить хлюпика за шкирку и отступить, направив дальше по траектории. Потёмкин пролетает мимо и врезается в кучу листьев, наметённую дворником с утра.
— Да что ты делаешь? — Рита подскакивает и начинает бить маленькими кулачками в грудь. Это совсем не больно. Он хватает её за локти, сжимает, крепко встряхивает, чтобы она остановилась, пытается достучаться.
— Рита! Милая! Идём со мной, что этот… прости Господи… может дать тебе? Да он даже не способен постоять за тебя!
— Не твоё дело! Это моя жизнь! Отвали! — она вырывается и порывается отойти, но Олег бросается следом, хватает, разворачивает и целует. Рита же хочет освободиться, но не может. И тогда…
Громов ощущает удар чем-то тяжёлым по спине. Отпускает Риту, разворачивается — это он. В руках у Потёмкина сломанный сук, которым парень вновь замахивается. И Олег от злости бросается вперёд. Хватает палку, вырывает из его рук и наносит Игорю удар в челюсть, но не даёт упасть, берёт за воротник и вновь бьёт… и снова… Лицо его заливает кровь, много крови, море…
Сознание вернулось слишком быстро, пронзая голову сильной болью. Олег медленно встал, скидывая с себя обломки дерева. Через развороченные стены виден коридор, кое-где горят доски, освещая руины, оставшиеся от жилищ.
На месте коридора, где недавно пробегал Олег, ничего нет. Словно взрыв выгрыз из поселения шар объёмом в пять метров, а далее — фрагменты комнат и коридоров на два этажа вверх и вниз, ощерившиеся, словно зубами, изломанными и обожжёнными досками, выдранными металлическими листами и несколькими телами людей, не вовремя находившихся в зоне взрыва.
Одноглазого завалило обломками, из-под них выпала рука и растеклась лужа крови. Она медленно расползалась вокруг ноги Олега и капала в образовавшуюся про́пасть. На одной из стен висел изогнутый АКСУ, наглядно указывая Грому, что причина и жертва катастрофы — Кондрат, а вернее — взрывоопасное содержимое его рюкзака. Покойся с миром…
Мужчину покачивало, в ушах звенело, но не было времени отдыхать. Потёмкин вполне может скрыться, а деревянная конструкция вот-вот рухнет: треск дерева и пошатывание пола становятся все ощутимей.
Олег, прихрамывая, пошёл по коридору в ту сторону, где видел силуэт в плаще. Нужно догнать, нужно схватить. Потёмкин… сука!
Юрий Соколов некоторое время ещё наблюдал за крышей, но, знать, любопытный идиот, так удачно подставившийся под пулю, на самом деле мёртв. Кто же высматривает стреляющего, когда убивают рядом стоя́щего человека? М-да… Но внутри появилось туманное чувство, будто всё очень просто получилось. Сокол за несколько мгновений снял караульных с крыши; Гром, судя по грохоту, удачно вломился в обитель выживших и до сих пор хозяйничает там, так как стрекот «Печенега» почти не стихает. Как-то неправильно. Нечасто судьба и удача настолько благоволят людям. Особенно последние двадцать лет.
Но нужно сворачиваться и догонять вперёд ушедших. Сокол ещё раз сквозь оптику осмотрел крышу здания — никого, встал с удобного холмика и огляделся: дорога впереди, покинутая деревушка сзади, по правую руку — всё ещё покрытая туманом дамба водохранилища, а после дамбы — речка. Он поднял на лицо чёрный платок и зашагал к заводскому зданию, словно корабль, плывущему по туману.
Странно было входить в это белёсое облако, стелящееся по земле, будто и не по твёрдой почве идёшь, а где-то в небесах. Всё вокруг расплывчато и нереально, тёмные силуэты возникают по сторонам, иногда пугают похожестью на что-то. Искривлённое дерево, дорожный столб или старый автомобиль — всё искажается и превращается в причудливых чудищ, и создаётся ощущение, что они живые. Настолько сильно туман изменяет знакомые очертания предметов.
Вот вроде человек. От лёгкого перемещения воздуха он колышется. Опять, наверное, какой-нибудь пень или изогнутый и скрученный неведомыми силами фонарный столб. Но нет, теперь он принимает очертания уродливого чёрного существа, неподвижно застывшего у Сокола на пути. Аж мурашки по коже — так это реалистично. Но вот наплывает более плотный слой тумана, и существо снова превращается в зыбкий фонарный столб, скрученный и чуть-чуть завалившийся набок. Отменная игра с миражом, самое то, чтобы пощекотать себе нервы.
Снайпер прошёл мимо темнеющего в тумане силуэта, он был спокоен, хоть и чуть напуган: мало ли что привидится в столь зыбком белёсом мареве…
Внезапно краем глаза он уловил движение, лёгкое и молниеносное. Повернулся, а чёрный силуэт растворился в «белом молоке», словно его и не было. Вновь мурашки побежали по телу, но… это ведь просто туман? А холодок пробрался уже в душу. Туман туманом, но не могут предметы исчезать настолько быстро. Снайпер обернулся и увидел его: чёрное в лохмотьях существо, похожее на человека. Оно стояло перед ним и протянуло руку настолько стремительно, что Сокол не успел среагировать. Юра вдруг понял, что висит над землёй, удерживаемый всего лишь одной клешневидной лапой. И сколько он ни бился, сколько ни дёргался, не мог вырваться из сильного захвата. В глазах потемнело. Соколов, чуя неминуемую смерть, попытался направить на существо винтовку. Но не смог: монстр оказался слишком силён. Последнее, что услышал Юра, был ужасный взрыв, страшным звуком разнёсшийся по округе.
— Стой! — Семён подставил руку, чтобы придержать Яра, вынырнувшего следом из-за угла. Юноша остановился, вытянув шею, чтобы увидеть, что происходит за поворотом. Последний прямой коридор вёл к железной двери в бетонной стене, а проход напуганные нападением жители Кольчугино перегородили мешками с песком. Двое бойцов с ружьями наготове всматривались во тьму впереди, откуда, по их мнению, должен выйти приближающийся неизвестный с пулемётом наперевес, расстреливающий где-то в глубине всё подряд. Звуки стрельбы действительно приближались, и надо было что-то делать, но дробовик забрал с собой Игорь. — Чёрт! Засада!
И это действительно была засада: спереди защитники, сзади нападавшие, а Яр с Семёном оказались зажаты меж двух огней в прямом смысле. И пространство это неуклонно сжималось.
— Стой здесь! — прошептал юноша на ухо Волкову. — Я быстро.
И исчез в коридоре, ведущем вглубь здания.
Судя по звукам выстрелов, работала команда из нескольких человек, и они разбрелись сейчас по лабиринту ходов нижнего этажа, что несколько упрощало задачу. Яр на слух отделил автоматные выстрелы от пулемётных и направился по узким проходам в ту сторону, откуда доносились звуки перестрелки. Это не было безумством, а лишь желанием испытать возможности перерождающегося нового организма. Чем бы ни был вирус, он дал Яросу силу, о которой юноша и не мечтал. Кто знает, чем ещё наградила его необычная болезнь?
Далеко ходить не пришлось. Коридоры наводнили затаившиеся защитники поселения. На одного из них Яр и наткнулся, не ожидая такой встречи. Боец тихо стоял в полутёмном закутке и направлял помповое ружьё в сторону пулемётных выстрелов, дожидаясь, когда нападающие сами выйдут на него. Но на него вышел Яр, вернее — налетел. Не успев затормозить, врезался в спину. Боец от неожиданности нажал на спусковой крючок, грохнул выстрел. А юноша дёрнул руку с дробовиком вниз, второй схватил противника за лицо и, потянув, впечатал бойца затылком в деревянную стену. Раздался треск дерева, мужчина задёргался, не в силах освободить голову из зажавших её досок. Юноша подобрал дробовик и бегом вернулся к баррикаде. Семён сидел на корточках у угла, ожидая. Ярослав протянул ему ружьё.
— Что? — Семён в недоумении уставился на ствол. Он не ожидал, что оружие отдадут именно ему и придётся геройствовать. Поэтому попытался протестовать: — Мы так не договаривались…
— Бери! Ты лучше знаком с этими ружьями. Или хочешь обратно в камеру?
— Ну, спасибо тебе, мил-человек! — Волкову ничего не оставалось, как принять ружьё. Сделал он это с кислой миной и без всякого желания.
— Всегда пожалуйста! — радостно прошептал Яр.
— Ладно, — вздохнул Семён и повернулся, прикладывая ружьё к плечу. — Смотри, как действуют профессионалы…
Волков выпрыгнул из-за угла, выстрелил, передёрнул цевьё и снова выстрелил, сразу же нырнув в другой коридор. Из-за баррикады раздался только один выстрел, в стене образовалась дыра, затем послышался звук перезарядки и резкий шёпот.