И тут девушка поняла, что если не заберёт братьев, то потеряет их навсегда. Панический ужас от этой мысли распространился по телу, и она, снова оттолкнув мерзкий призрак, чтобы кошмар вновь рассыпался, бросилась за угол здания, следом за мальчишками.
Они стояли, держась за руки, на поляне, меж таких же посеревших вдруг сосен. Два маленьких мальчика в бесцветных, рваных рубахах и не менее изношенных штанах, а вокруг белые хлопья снега кружились в медленном танце. Невероятное и страшное зрелище. Поверх рубах на груди расплывались алые пятна, именно туда отец и нанёс смертельные удары, убившие братьев. А вокруг вместе со снегом кружились его слова:
— Ты не заберёшь их у меня!
Ольга медленно пошла к детям, но вдруг остановилась. Мальчики вытянули руки из-за спины. У каждого было по топору, причём как две капли воды похожих друг на друга. Даже лезвия были одинаково окрашены запёкшейся тёмной кровью. Тот же топор, каким убивал их отец. И дети шагнули к Ольге, поднимая оружие. Лица их были спокойными и умиротворёнными, словно перед ней не дети. Уже не дети… а чудовища, сотворённые жестокой рукой отца.
Ольга попробовала отступить, но не смогла. Неизвестная сила удерживала её на месте. Тогда она закричала…
— Оль, ты куда? — Яр не сразу заметил странности в поведении девушки. Всё-таки он сидел на переднем сиденье и не мог видеть, что происходит за спиной. Пока он смотрел сквозь лобовое стекло на площадь и дальние здания, куда ушёл Потёмкин, строго-настрого приказав сидеть на месте, с девушкой начали происходить какие-то непонятные метаморфозы. И только усилившаяся позади возня заставила юношу обернуться. Ольга неестественным, пустым взглядом всматривалась в боковое стекло, а лицо выражало страх. А ещё Яра донимало беспокойство, поселившееся внутри с тех пор, как они заехали на территорию военного городка. Постепенно это чувство разрослось, и юноша ощутил усилившуюся головную боль, которая пульсировала, нарастая. Яр потёр виски, сжал башку руками, пару раз легко стукнул головой о руль, но ничего не помогало. Тут Ольга открыла дверь и выпрыгнула из «КамАЗа», зовя каких-то Ваньку и Славку. Яр успел лишь в изумлении ахнуть, затем потряс больной головой, накинул ремень автомата, схватил лук с десятью оставшимися стрелами в кожаном колчане и выпрыгнул следом.
Ольги не было видно, зато её голос, взывающий к неизвестным Ярославу людям, доносился с другой стороны пожарной машины.
— Ты куда? — Яр бросился следом — чёткие отпечатки на снегу огибали автомобиль. Но догнал он девушку, только когда полностью обошёл «КамАЗ». Ольга стояла посредине площади рядом с оплавленным памятником и оживлённо жестикулировала, бессвязно выкрикивая непонятные фразы. Яр подошёл, дотронулся до плеча и чуть не отпрянул — настолько чужим взглядом смотрела девушка. Она словно видела парня в первый раз, затем что-то прокричала и толкнула Ярослава. И откуда столько силы? Юноша отлетел назад, на мягкий и пушистый снег. Ещё какое-то время он в недоумении смотрел на девушку, которая, продолжая кричать и размахивая руками, шла вдоль двухэтажного здания…
И тут мир рассыпался на множество осколков. Боль вспыхнула с новой силой и разрушила окружающее пространство. Картинка завертелась и взорвалась безумством красок. Яр не выдержал и повалился на снег, теряя сознание. Мир мигом потемнел и швырнул юношу в непереносимый мрак.
— Ты никто… — голос гудел вокруг, заполняя собой всё пространство, будто Яр оказался в огромном мире, лишённом света. И голос гулял в темноте, как вздумается, не натыкаясь на стены, не находя преград. Яр ощутил себя внутри чего-то огромного, где песчинка-человек падал и падал, так и не отыскав опоры, а звук постоянно накатывал на него и бил с новой силой, швыряя из стороны в сторону. — Ты, — тело пронзало болью и кидало в беспросветную тьму. — Никто, — и юноша летел в другом направлении. — Ты… ничто… — безвольное тело вновь подхватило звуком, словно нечто лёгкое и воздушное, будто и не тело вовсе — а одну эфемерную душу.
— Ты — не человек! Ты — мутант! Ты — тварь, каких на земле не бывало!
— Не… не… правда, — тихо, еле слышно проговорил Яр на пределе своих сил. Вот-вот — и сознание растворится во всепоглощающей тьме, исчезнет навсегда.
— Да что ты лепечешь, тварёныш⁈ — и снова боль, удар, голова раскалывалась… но теперь она хоть вернулась на место: Яр ощущал её и тело. Что-то неведомое происходило вокруг, что-то неподвластное сознанию, но сопротивление Яра давало эффект. Юноша чувствовал, что это помогает. Странным образом его борьба подсобляет.
— Я! Не! Тварёныш! — с каждым слогом голос становился сильней. Упрямство и злость — вот тот стержень, который ещё связывал его внутренний мир с настоящим. Сопротивление. Оно помогало. Оно делало его человеком. Да — человеком!
— Что? Что ты несёшь? — закричал голос, но уже не так уверенно. Уже тише, и боль охватывала тело уже не такими мощными волнами, но сдаваться нельзя было. Ещё рано. Ведь можно пропустить момент, когда тело откажется действовать, сопротивляться. И тогда чудовище… нанесёт новый удар. Яр не думал, что это за монстр и где он. Юноша лишь чувствовал неизвестную опасность и ощущал упрямство — невероятное упорство, с которым хотелось задавить неведомую гигантскую сущность. Ибо она не права. Яр — мужчина, и как бы ни изменился его «говно-код», он останется человеком.
— Я — человек! Я, мать твою — человек! — кричал Ярослав в исступлении, понимая, что нечеловеческая сущность вокруг сжимается, боль в голове отступает, а слабые теперь слова: «Нет! Ты ошибаешься! Всё… не… так… ты…» — не приносят ему никакого вреда.
А где-то в темноте, очень-очень далеко, загорается точка. Она нестерпимо-яркая, ослепительно блестящая, как солнце, лучик которого выглянул из-за облаков на его памяти раз в жизни. И точка растёт, развеивает темноту, согревает тело и изгоняет боль. Яркий свет вымывает последнюю серость из этого огромного мира…
Теперь Яр ощущает себя полностью. Боли нет, и голоса неведомого существа — тоже. Вокруг равномерный, льющийся из ниоткуда свет, а перед ним неясная, размытая фигура.
— Молодец, — произносит она. Не ртом, а как-то иначе, но юноша понимает её. И даже ощущает что-то знакомое, родное.
— Что происходит? — спрашивает Яр. Всё так эфемерно вокруг, неправдоподобно.
— Ты постигаешь себя…
— Разве?
— Да. Ты веришь в себя, начинаешь понимать, что человек.
— Я и так это знаю, — нерешительно бормочет Яр.
— Но теперь уверен в этом.
— Да, — соглашается тот.
— Отлично! — прошептала фигура и начала растворяться, исчезая в свете.
— Но… кто ты? — обеспокоенно попытался уточнить юноша. Ему показалось это важным. Важнее всего на свете.
— Ты и так это знаешь, — прошептал голос на грани слышимости.
— Отец? Но как?
— Я всегда с тобой… в твоей памяти…
— Отец! — крикнул Ярослав и очнулся. Раскрыл глаза и увидел перед собой Игоря. И несколько долгих секунд пытался понять, что происходит, расслышать, что говорит ему Потёмкин взволнованным голосом. Наконец, он пришёл в себя, и крик лекаря врезался в уши.
— Что случилось? Где Ольга? Ну, ни на минуту нельзя оставить!
— Там… Туда… — Яр в прострации приподнялся и указал в направлении здания, куда до этого направлялась Ольга. — Она… была слегка не в себе.
— Идти можешь? — на полном серьёзе спросил Потёмкин, с тревогой вглядываясь в глаза парня.
— Думаю, да, — кивнул тот, поднимаясь.
— Тащи мешки в машину и сиди там, жди нас, — Игорь указал на три брезентовых мешка с лямками. — Старайся не думать о боли в голове. Понял?
Когда Яр кивнул, лекарь быстро засеменил в сторону здания, прикладывая автомат к плечу и готовясь стрелять. Он уже встречался некогда с подобными тварями, но давно и не в этих местах, поэтому, когда пошёл в казармы искать ОЗК с противогазами, не придал лёгкой головной боли значения. Он-то не раз сталкивался со всякого рода психическими воздействиями, даже уже научился с ними бороться, но не учёл, что такой способности нет у молодых людей, оставшихся в «КамАЗе». И теперь проклинал свою беспечность — когда он возвращался, то сразу понял, что происходит неладное: Яр лежал на земле, дёргался в конвульсиях и кричал что-то бессвязное, а Ольги нигде не было.
Свернув за угол, лекарь почувствовал усиление головной боли — направление точное. Он быстро прошёл вдоль торца здания и выглянул из-за угла. И сразу увидел то жуткое создание, которое было причиной головной боли. Метрах в пятидесяти от здания, частично скрытый прямыми, как мачты кораблей, соснами, рос гриб гигантских размеров, целиком обхватив дерево. Пульсирующие поры постоянно извергали зеленоватую дымку, тут же разносимую ветром по окрестностям. Вокруг белели скелеты животных, а усики-сенситивы тянулись на метр от гриба, стремясь прикоснуться к девушке. Ольга сопротивлялась — она стояла вблизи чудовищного гриба и всеми силами старалась не сделать следующего шага. Было заметно на расстоянии, что девушку трясёт от неимоверных усилий, но чудовище постепенно побеждает — Ольга медленно и неуклонно подходит к усикам. Ещё немного — и они опутают жертву, притянут к грибу, и жертва будет несколько дней в агонии биться около зловещего чудовища, медленно заживо перевариваться и страдать, запутавшись в образах, навеянных извне.
Игорь бросился вперёд. Трудно освободить жертву, не желающую спасения. Она сопротивляется с силами, в несколько раз превосходящими человеческие возможности. И чтобы девушку оттащить, придётся действовать жёстко. Главное — не дышать самому.
Подбегая, Игорь задержал дыхание — нескольких минут должно хватить на «операцию», да и шарф сдержит споры. Не раздумывая, он довольно крепко приложил девушке по затылку прикладом АКСУ. Она тут же обмякла, повалившись на снег. Усики гриба живо задёргались, словно ощутили опасность потерять жертву, но Потёмкин не обращал внимания на чудовищное создание. Он взвалил Ольгу на плечо и что было мочи рванул прочь. Игорь не заметил, как за минуту пробежал сотню метров, отделяющую их от пожарной машины. Закинул девушку на заднее сиденье, в объ