Надо бы его держать в узде. Монстр склонил голову набок, осматривая владения гриба-паразита, уважительно зарычал и развернулся — теперь нужно победить реального врага, который ушёл далеко вперёд. А Митяя оставить глубоко внутри, незачем ему появляться вновь.
Глава 9Точки над «i»
Голова раскалывалась, казалось, что она раздувалась до невероятных размеров и сжималась вместе с пульсирующей болью. Что случилось? Но воспоминания оказались слишком размыты и мелькали в голове, как тени, быстрые и чересчур пугливые, чтобы остановиться и показаться хозяйке. Что-то страшное пряталось в этих кусочках памяти, что-то бесчеловечное и очень жестокое, и Ольга в ужасе отшатывалась от воспоминаний, старалась быстрее пропустить мимо, обежать и вновь забыть то, что и так помнила слабо.
В надежде, что это поможет, девушка распахнула глаза и увидела обеспокоенное лицо Яра, нависшее над ней. Трудно оказалось сфокусировать взгляд — лицо какое-то время расплывалось и двоилось. Ольга несколько раз порывалась подняться, но юноша не давал, укладывая голову девушки обратно на коленки.
— Тихо, успокойся, — повторял терпеливо раз за разом Ярослав, пока Ольга не согласилась и не успокоилась. — Всё позади. Полежи ещё. Успеешь встать!
И девушка лежала, смотрела ему в глаза. Зрение вскоре приобрело резкость, а голова перестала болеть. Словно присутствие необычного, простого и доброго юноши успокаивало боль само по себе. И дело тут не в необычности, не в роговых наростах, которые после Киржача он перестал прятать, будто больше не стеснялся этой особенности, делавшей Яра другим. Стало уютно — как никогда не было, ни в детстве, ни после… Проснулись другие чувства. Ладони вспотели, сердце гулко застучало, губы высохли, а зрачки расширились. Парень легонько гладил девушку по волосам и смотрел… как никто другой. Ольга никогда ничего подобного не испытывала в жизни. Столь будоражащее и разгоняющее кровь чувство…
Человеку лучше внутри себя, собственного мира, такого немного сказочного, уютного, сотворённого только для себя. Там нет жестокости, нет злости и убивающей лучшие чувства лжи, нет никого, кто причинил бы боль и страдания. Но как же после пяти лет одиночества, заточения в тёмном и сыром подвале, не хотелось быть одной — хоть и в своём, но пустующем мире. А душа ощущала единство с Яром, понимала — хоть он и жил среди людей, но юноша также был заключён в темницу, куда не попадали свет и надежда. Туда не проникала и любовь. Порыв нежности к этому столь одинокому и непохожему на остальных парню вдруг всколыхнул нечто в груди девушки. Ольга впилась взглядом в его глаза, и лишь от слабости и пульсирующей боли не смогла тут же прильнуть к Ярославу.
Вспомнились сила и ловкость, с которыми юноша уворачивался от нападавших, когда Ольга сидела под столом и в ужасе прикрывала голову руками от обрушившихся на неё звуков бойни. Среди этого хаоса выделялся именно он, с неестественным хладнокровием уклонявшийся от ударов ножей, успевающий наложить стрелу и метко выстрелить, убивая аборигенов. И тут же хватался за следующую, не обращая внимания на людей, валившихся мёртвыми со второго этажа позади него. Само спокойствие, сила, ловкость и безразличие к смерти. И девушка не понимала, что любуется Яром в тот момент, когда вокруг кипела смертельная схватка. Отрезвил лишь Потёмкин, схвативший за руку и приказавший бежать, пока дикари не очнулись от внезапного нападения Грома. И только теперь Ольга поняла, как, оказывается, сильно тянет её к Яру. Пересиливая слабость, потянулась ладонью к руке Ярослава, чтобы просто потрогать, прижаться, ощутить тепло кожи, но едва коснулась, заговорил Игорь:
— Советую надеть костюмы защиты и противогазы, — напомнил мужчина не оборачиваясь.
Сам он уже противогаз надел. Быстро темнело, и падал снег, отчего все его внимание сосредоточилось на дороге. Приходилось ехать с осторожностью, тут и там из полутьмы в свете фар выскальзывали изувеченные войной и стихией автомобили. Однажды мелькнул обгоревший, деформированный остов танка. Куда делась башня, неизвестно — в освещённом пространстве её не было.
— Фон растёт, — заметил вновь Игорь. — Советую поторопиться.
— Что со мной случилось? — слабым голосом спросила Ольга. Боль в голове утихла, и девушка осторожно села на сиденье.
Игорь, продолжая смотреть на дорогу, ответил:
— Не знаю, откуда у гриба взялась способность управлять мыслями людей, но… она есть и использовалась против вас с Яром. Видимо, споры действуют, как галлюциноген, который заставляет идти прямо к грибу. Рядом с ним ещё усики из-под земли торчат и к жертве тянутся…
— Это он меня так стукнул? — удивилась девушка, явно имея в виду головную боль.
— Нет, это я, — замотал головой Игорь. — Нужно было, чтобы ты отключилась, и он потерял контроль над тобой. Усики его тебя почти достали. И была бы ты сейчас мёртвая… но вкусная, и рядом с теми звериными скелетами прикорнула в тени его шляпы.
— Спасибо, — Ольга вовсе не испытывала злости. Кошмар, который ещё гулял в памяти, был намного страшнее и реалистичней случившегося в жизни, и девушка теперь была благодарна лекарю. Очень не хотелось в агонии, деля ложе с каким-то грибом, медленно умирать и видеть страшные сны, чужие и навеянные извне.
— Одевайтесь, — повторил Потёмкин. — Иначе ваше спасение бессмысленно.
Пока парень с девушкой неумело натягивали «химзу», «КамАЗ», сделав последний поворот, подъехал к городу.
— Вот он, рассадник зла, — пробормотал Игорь, — хотя, что есть зло в этом мире?
Огромные здания еле различимыми тёмными исполинами выделялись на фоне остального пейзажа. Ольга с Яром в удивлении прильнули к стёклам — столько высоких домов они никогда в жизни не видели. Монолиты плотным кольцом стражников выстроились в рукотворную стену, отчего создавалось ощущение, что они охраняют город, вроде некоего забора, от земли до неба — верхние этажи терялись в ещё более тёмном небе, по которому быстро скользили серые тучи. И здания выглядели пустующими — ни единого огонька не мелькнуло в окнах квартир.
— Как же мы тут найдём этих учёных? — тут же спросил Яр.
— Без понятия, — пожал плечами лекарь, — но обходить каждую квартиру у нас нет времени. Будем искать институт…
— Да тут их, как грязи! — с досадой воскликнул Игорь, когда «КамАЗ» по окружной объехал мёртвые высотки и вышел на прямую, осветив фарами плакат: «Наукоград Черноголовка» с перечнем существующих в городе институтов. На пятом Потёмкин перестал считать, ткнув пальцем: — Вот что нам нужно. — Надпись гласила: «Институт физиологически активных веществ». В самом низу перечня красной краской от руки было выведено: «Выживший! Следуй указателям вдоль дороги!», а в конце — отпечаток ладони. — Видно, учёные помогали людям… когда-то. Может, и у нас сегодня будет кров на ночь.
«КамАЗ» медленно объезжал брошенные автомобили. Тьма сгустилась и, казалось, подступала со всех сторон. Свет фар как-то нехотя расталкивал мрак, ржавые корпуса машин то и дело выскакивали на пути. Возможно, виноват был и снег, продолжавший сыпаться с неба, медленно кружась и устилая землю толстым ковром. Но теперь легко было сориентироваться: Игорь, согласно указанию, написанному краской на плакате при въезде в город, взглядом отыскивал дальнейшие инструкции. То на ржавом дорожном знаке, то на придорожном ограждении той же краской была нарисована очередная подсказка: «Прямо», «Прямо», «Направо». Одна часть сознания радовалась: «Вот же ж! Молодцы, яйцеголовые! Не отказались от помощи людям…», другая едко замечала: «Ага. А кто вирус выпустил?» И что-то было ещё меж этих мыслей, что-то неправильное и лживое, что не давало Игорю покоя. Он чуял нутром, что не так всё просто в этом чудо-городке, наукограде…
Последний указатель, гласивший «Добро пожаловать!», привёл путников к нескольким пятиэтажным корпусам. На пороге одного из зданий друзей уже ждали. Фары высветили одинокую фигуру в ярко-оранжевом защитном костюме с огромным обзорным стеклом. Человек поднял руки в знак чистоты своих намерений, но Игорь несколько долгих минут молча осматривал незнакомца, чувствуя некий подвох. Тайна витала, казалось, в самой атмосфере городка. Наконец, Потёмкин, приказав молодым людям дожидаться его в кабине, вышел наружу.
Он медленно и недоверчиво, не опуская автомата, приблизился к одинокой фигуре, стоящей на ступеньках у входа в здание. Фары «КамАЗа» хорошо осветили участок, поэтому лекарь заметил бы любое движение. Но фигура в оранжевом «скафандре» не двигалась. Сквозь обзорное стекло на Потёмкина взирал мужчина в очках. Толстые стекла сильно увеличивали глаза, отчего казалось, что человек их выпучил.
— Я ждал вас, путники, — наконец заговорил мужчина. Голос, искажённый фильтрами костюма, проскрипел, как на старой, заезженной пластике. Он было опустил руки, но Игорь качнул автоматом.
— Откуда узнал, что мы едем?
— Хи, — как-то странно и глупо усмехнулся тот, фильтры шлема лишь скрипнули, словно ржавая дверь. Потом мужчина указал куда-то наверх, в темноту, где находилась крыша здания. — Радар. Когда-то утащили из радиоэлектронного института. Немного настроек, и… вуаля: любой движущийся металлический предмет в радиусе пяти километров — как на ладони.
— Мы с ночлегом и парой вопросов, — сказал Игорь прямо.
— Не вижу препятствий, — незнакомец развёл руки в стороны, а потом переспросил: — А что за вопросы?
— Вот, — Потёмкин вытянул из кармана разгрузки истерзанный, помятый листок — записку, найденную у убитого в Юрьеве чудовища, и протянул фигуре в оранжевом скафандре.
Человек щёлкнул выключателем, отчего вспыхнул маленький диодный фонарик, прикреплённый к шлему. Он читал медленно, вглядываясь в неразборчивые, местами стёршиеся буквы, потом вдруг резко поднял голову и встревоженными глазами уставился на Потёмкина. Тут же махнул рукой назад:
— Заходите!
Игорь дал сигнал Яру с Ольгой. Они вышли из «КамАЗа» и последовали вместе с лекарем за незнакомцем.