Сон не шёл. Мысли метались вокруг новоиспечённой парочки. И почему-то Игорю было не всё равно. Он физически ощущал, как сильнее бьётся сердце, а уставший разум не способен отключиться и дать телу отдых. Всё дело в молодых людях! Именно! И как Потёмкин ни убеждал себя, что ему глубоко безразлично, это было не так. По необъяснимым причинам он переживал за них намного больше, чем это допустимо постороннему человеку. Подобное Игорь испытывал только к своей семье. К жене и детям. Кажется, это называется покровительство — когда чувствуешь ответственность и участие. И разум мечется в черепной коробке, не находя выхода из сложившейся ситуации, словно люди рядом — твои родные и близкие. Надо дождаться результатов анализов крови Яра. К утру всё встанет на свои места. Но что же делать, если анализ будет положительным? Лекарь не сможет убить обоих, когда придёт время. Теперь — нет!
Всё смешалось… Яр, Ольга, вирус, Гром, да ещё десять безумных учёных, решивших провести грандиозный и ужасный по масштабам эксперимент. Родные, близкие, враги и невероятная угроза, маячащая на горизонте. Голова разрывалась от навалившихся проблем, не давала заснуть тут же, провалиться в сон, но тело всё же нашло лазейку.
Перед Игорем замелькал безумный калейдоскоп образов. Прошлое сменялось настоящим, на смену приходило неясное будущее, всё смешивалось, замещалось, иногда сливалось. Счастливая свадьба в Свердловске-19 сменилась вдруг атомным взрывом. Бой за обладание Ритой проходил почему-то на мосту в Нижнем Новгороде, его прервали огромные чёрные грачи, и мост начал быстро рушиться. Потом опять свадьба, где Панов, почему-то с оторванной головой, благословлял молодых, а всегда безукоризненно красивая Рита уже качала коляску, в которой почему-то были Ольга и Яр. Маленькие, но со взрослыми головами. Они протягивали к Игорю крохотные ручонки и пищали:
— Папа! Папа! Вылечи нас!
И Потёмкин бегал от фигуры к фигуре, метался, пока мельтешащие вокруг лица не озарил ослепительный свет. И только пепел теперь разлетался вокруг сожжённых ядерным пожаром домов, деревьев, расплавленного и всё ещё до невозможности жаркого асфальта…
Игорь в ужасе открыл глаза. Нет! Приснилось. Мужчина в полной темноте сел на кровати, ощущая, как дрожат руки. Таких кошмаров он ещё не видел. Пот пропитал одежду, а во рту пересохло. Потёмкин ещё несколько долгих минут пялился в темноту, пытаясь осознать, что это лишь сон, но понял, что больше не уснёт, и вышел из комнаты — надо было смочить горло.
В столовой всё так же тихо потрескивала мигающая лампа, освещая пустое помещение. Хозяин, видимо, находился в лаборатории. Рядом со столом в кучу сложены три новеньких АКСУ, большая сумка, где Игорь отыскал рожки с патронами, два «Стрижа», несколько гранат, большой светодиодный фонарь и несколько кирпичей пластида. А Ветров держит слово! Игорь, не стесняясь, взял один пистолет, отщёлкнул обойму и заглянул внутрь. Патроны привычно поблёскивали в свете загорающейся и затухающей лампы дневного света. Он привычным жестом вернул магазин в «Стриж» и заткнул пистолет за пояс сзади — разгрузка осталась снаружи, в отсеке с дезактивационными камерами.
Спать не хотелось. Игорь налил воды в стакан, поднёс прохладный сосуд ко лбу, постоял так несколько минут, потом выпил. Огляделся и решил наведаться в лабораторию. Всё-таки как вирусолог он мог помочь Ветрову провести анализ.
С чего он вдруг решил открыть не дверь лаборатории, а другую — крайнюю, которую сам Юрий охарактеризовал, как «неважно, что там», Игорь не смог бы ответить. Возможно, к этому подтолкнули слова Ветрова об испытуемых, или же некое чутьё подсказало, но вместо того, чтобы пойти в лабораторию, Потёмкин крутанул штурвал крайней справа дверцы. Тут же из тёмного помещения донеслись неясные шорохи, заунывные стоны и хрипы. Пощёлкав безуспешно выключателем, Игорь вернулся за фонарём в столовую. Сердце начинало усиленно биться, а разум подсказывал, что тайна одиночества Ветрова кроется именно в том безымянном помещении, о котором Юрий рассказать не захотел.
Широкий луч прорезал огромное пространство, выхватив из тьмы большие блестящие клетки. Одни — пустые, другие — нет. Но рассмотреть, что в них, было трудно. Потёмкин обогнул один ряд пустых клеток и вышел к «населённым». И внутренне ужаснулся.
С близкого расстояния луч выхватил за решёткой, среди причудливых теней, странное и ужасное одновременно существо. Оно скорчилось на полу в дальней части клетки и, громко дыша, билось головой о металлические прутья. Почувствовав свет, неизвестная тварь обернулась. И Игорь отшатнулся. На него смотрело лицо человека! Только выжженное и почерневшее от неизвестных процессов, бушующих в теле. Полностью белые, без радужки и зрачков, глаза уставились мимо лекаря, и только один дьявол мог догадываться, каким образом существо чует свет. И, пока Игорь обходил клетку, тварь сидела неподвижно и таращилась в сторону света, неестественно резко поворачивая голову вслед перемещающемуся фонарю.
И только отойдя подальше, Потёмкин решился отвести фонарь, чтобы тот тут же высветил другое существо, не менее кошмарное и ужасное. Оно дико заверещало, когда свет попал на тело. Игорь с удивлением рассматривал матово-чёрную кожу, поверхность которой тут же покрылась волдырями и на глазах растрескалась с увеличивающейся скоростью. Ощутив вину, лекарь отвёл фонарь в сторону, чтобы тут же встретиться глазами с другой тварью…
В следующей клетке находилось нечто неузнаваемое. Желеподобная чёрная куча в центре слегка подрагивала и шевелила конечностями, отдалённо похожими на человеческие. Они торчали вне всякой системы прямо из дёргающегося желе. Игорь ощутил в желудке спазмы и поспешил отвести фонарь в сторону, но, видимо, сделал это зря.
Тощее, белёсое существо, как из сна, опершись о решётку, обгладывало острыми зубами второе такое же, которое стояло, раскинув длинные, худые руки по сетке, и, словно наслаждаясь, раскрыло от удовольствия пасть, полную острых зубов, и медленно вертело безглазой головой. Первое вонзало в собрата длинные пальцы с когтями, отрывало белёсую плоть и пихало себе в рот.
Чёрт! Да что же это! Словно девять кругов ада открыли свои двери Игорю. Дальше размещались не менее причудливые создания, одно страшнее и уродливей другого. Потёмкин обходил клетки и, мельком освещая, шёл дальше, стараясь подолгу не задерживаться ни у одной. Сумасшедшие учёные устроили здесь что-то вроде кунсткамеры, где собирали неудавшиеся результаты собственных экспериментов.
Игорь, преисполненный злости и ненависти к учёным, уже собрался уходить, когда наткнулся на ребёнка. В метре от него начиналась решётка, а за ней, держась за прутья, стояла голенькая девочка. Что-то с ней было не так… Глаза! Сплошь чёрные, будто налитые тьмой изнутри, они пугали не хуже бельм первой твари. Ещё девочка тяжело дышала. Плечи и грудь вздымались слишком сильно для десяти- или одиннадцатилетнего ребёнка. А сквозь полупрозрачную кожу просвечивали тёмные кровеносные сосуды. Тяжело было смотреть на бедное существо. Как и с помощью кого она стала такой? Кто так подшутил над ребёнком? Ответ вырисовывался один — Юрий. Или его коллеги, что ушли к Москве. Вот чем они здесь занимались. Заманивали с помощью плакатов путников, обещая кров, а на самом деле проводили жуткие эксперименты.
Мужчина медленно опустился на колени. И потянул руку к ребёнку, но девочка вдруг зарычала и прыгнула на клетку, отчего стальная сетка содрогнулась и зашаталась, жутко гремя. Игорь от неожиданности отшатнулся и распластался на полу. Задетый лекарем фонарь завертелся, подобно юле, выхватывая из темноты то испуганное лицо Потёмкина, то клетки с чудовищами, сотворёнными людьми из себе подобных. Девочка билась о прутья то ли от испуга, то ли от ярости. Её полное животной ненависти лицо освещалось кружившимся по полу фонариком, чёрные глаза смотрели на Игоря с явным желанием убить. И мужчина сидел на полу и заворожённо пялился на это зрелище, не в силах поверить в чудовищность деяний людей, совершивших такое зверство.
Рядом что-то мелькнуло, и ногу Потёмкина обожгла боль. Лекарь с удивлением уставился на проявившееся из темноты ухмыляющееся лицо Ветрова. Старик сжимал в руке шприц, который успел воткнуть в ногу Игоря, выдавив содержимое.
— Хи, — Юрий снова выдавил из себя этот идиотский смешок и быстро зашептал ошарашенному мужчине. — Ну вот, и ты, Потёмкин, теперь мой! В тебе теперь тоже вирус, живая быстродействующая культура, и ты останешься здесь, скоро будешь вместе с ними, — учёный обвёл свободной рукой помещение. — Ведь вакцина только у меня!
— К чертям твою вакцину! — прорычал разъярённый Игорь и вложил всю возможную силу в удар. Ботинок, описав дугу, с хрустом врезался в омерзительное лицо Юрия. Старик откинулся назад, а Потёмкин, не обращая уже внимания на шприц, торчащий из ноги, схватил за ногу отползающего и стонущего от боли Ветрова, подтянул к себе и позволил ярости выйти наружу, обрушив кулаки на лицо учёного.
— Анализ… — удар. — Сделал? — удар. — Я… — каждое слово сопровождалось ударом. — Тебя! Спрашиваю! Тварь! Анализ! Крови! — он остановился, в исступлении сжимая горло противника. Казалось, Юрий не двигался. Неужели убил?
Но нет. Тело под лекарем слабо зашевелилось, и старик застонал от боли, сплёвывая на пол кровь. Фонарь медленно прекратил вращение и осветил лица людей. Изменившееся от ярости — Потёмкина и насмешливое, с неестественно вывернутым носом — Ветрова. Он тихо затрясся от смеха, раздиравшего безумца.
— А не надо было сюда лезть, — быстро зашептал Юрий. — Я готов был вас отпустить, но ты… Ты зашёл сюда! А это — моё царство!
— Царство⁈ — взбешённый Игорь вновь ударил, но смех только громче разнёсся по огромному залу. — Это — царство? Да это, мать… Это… — он не находил слов. — Результаты давай! Живо!
— А если нет? — опять засмеялся Ветров. — Ты мой, Игорь! Неужели ты думаешь, что тебе лично теперь поможет этот анализ? Ни капельки! Ты, в отличие от своего щенка — человек! И ничто тебя уже не спасёт! И ты ничего мне не сделаешь! Ты — мой!