Они оба засмеялись: и брат, и отец одновременно! Какая открывалась впереди полная счастья, труда и любви жизнь!..
В ту ночь, когда забыв обо всем на свете, они лежали на теплом песке, в десятке километров от них германские солдаты уже получали тяжелые маслянистые пачки винтовочных патронов. И тот солдат, что убил Вику, тоже начал нетерпеливо распаковывать пачки, рассовывать патроны в подсумки. Знать бы все это! Хотя какая разница-знать, не знать?..
...Светало, когда они шли полями, перелесками. Просыпались птицы. Обильная роса серебрилась на траве. Небо на востоке наливалось алым пламенем. Они еще постояли немного у калитки ее дома - так не хотелось расставаться... Он пошел, оборачиваясь, а Вика махала ему рукой, кричала: «До встреча, Генас!» И она, и Альгис уже прилично говорили по-русски, правда, перевирая некоторые слова, ударения, да и Геннадия называли по-своему: «Генас».
Повезло ему, Геннадию Архипову, что попал служить в эти зеленые, пахнущие морем прибалтийские края!.. Вот и рощица на вершине покатого холма показалась, крыши домов погранзаставы, смотровая вышка чуть в отдалении. «Ку-ка-а-ре-ку-у!» - донесся крик петуха Витьки, принадлежащего вместе с десятком кур завхозу, старшине Прокофьеву. И по этому петушиному крику, как по сигналу, что-то тяжко колыхнулось со стороны Восточной Пруссии. Земля вздрогнула, и среди деревьев и домов заставы вскинулись косматые, рыжие дымные столбы...
Несколько мгновений глядел Геннадий, как, подброшенные взрывами, рушились на дома и постройки деревья, метались в воздухе доски, балки, комья какого-то рванья, оглянулся в сторону Гируляя: и там над мирным, еще спящим поселком, вздыбились столбы взрывов...
Ну вот, кажется, и все. Геннадий сел. Как же он страшно устал, кажется, что даже шевелиться сил нет от страшного нервного напряжения: на минном поле каждая секунда грозит смертью. «Вот, какая у меня теперь работа, Вика...» - подумал он и вспомнил, как в то июньское утро, с отчаянием выкрикнув в сторону горящего уже Гируляя: «Вика-а!», побежал в клокочущим огнем и дымом ад... Война! В памяти возникло залитое кровью лицо начальника заставы и его перекошенный от боли рот, голос: «Второе отделение, в блокгауз! Ни шагу назад, ребята! Пулемет - на левый фланг! Ни шагу назад... Архипов - с «дегтярем» - на левом! Ни шагу назад!» Окоп... Столбы черного дыма над Гируляем. Серые туши танков, обходящих заставу и справа и слева, цепи вражеских солдат, бегущих вдали по полю. Он вел огонь по ним, а сам думал: «Что с Викой? Уходить им надо с Аликом!» Вдруг услышал крик «Генас, Генас!», обернулся: Альте бежал к окопу и что-то кричал, тыкая пальцем себе в лоб. Геннадий тогда сразу понял, что Вика убита, что пуля попала ей прямо в голову. Вика?! И сам вдруг почувствовал страшный удар в лицо. Все опрокинулось. Он лежал на дне окопа и сквозь красный туман смутно видел склонившегося над ним плачущего Алика...
Архипов поднялся, осторожно пошел вперед. Он уже был уверен, что это именно то, что разыскивают они, но необходимо убедиться в этом, тем более, что позади такой тяжелый, через мины и горькие воспоминания, путь. Он должен увидеть проклятые склады собственными глазами, чтобы потом все это взлетело на воздух и никогда больше не несло смерть людям: мужчинам и женщинам, парнишкам и девчонкам - всем-всем, кому бы жить да жить, любить да любить...
«...Группировка противника в Восточной Пруссии была весьма сильной и опиралась на мощные долговременные укрепления, естественные преграды, населенные пункты, приспособленные к обороне. Отсюда враг мог ударить во фланг нашим войскам на берлинском направлении. Следовательно, восточно-прусскую группировку надлежало не только связать боями, но и изолировать от остальных участков стратегического фронта, по возможности раздробить, не позволить ей действовать сосредоточенно».
Из воспоминаний С. М. Штеменко.
«Для окружения Восточной Пруссии русские использовали войска двух фронтов. На восточной границе сосредоточивались войска 3-го Белорусского фронта под командованием Черняховского в составе пятидесяти четырех стрелковых дивизий, двух танковых корпусов и девяти отдельных танковых соединений. Армии этого фронта должны были наступать на Кенигсберг, нанося главный удар севернее реки Писса, а затем севернее реки Прегель. В то же время 2-ой Белорусский фронт Рокоссовского должен был примерно такими же силами начать наступление с плацдарма между Палтуском и Варшавой, ворваться в Восточную Пруссию с юга и отрезать ее от остальной части Германии ударами на Эльбинг и Торунь...»
Из книги Г. Типпельскирха «История второй мировой войны».
«Командующему группы армий «Центр» фельдмаршалу Вальтеру Моделю от командующего тылом. На ваш запрос о налетах советской авиации во второй половине июля сообщаю следующее. Внимательное изучение действий советской авиации в этот период указывает на точность выбора объектов. Если ранее, например, в мае-июне, а также первой половине июля налеты в основном производились по портовым сооружениям Кенигсберга, Пиллау, Мемеля и Либавы, то во второй половине июля удары стали наноситься и по военным объектам, находящимся в глубине территории Восточной Пруссии, которые практически не могут быть обнаружены при помощи фоторазведки в связи с большой тщательностью их маскировки. Так, например, полностью уничтожен подземный патронный завод «89/А», тяжелой бомбежке подвергнут подземный авиасборочный завод «Фокке-Вульф», уничтожен склад «Домрау» и т. д. Все вышеуказанное приводит к выводу об эффективной работе группы русских разведчиков, заброшенных в июле на территорию нашей земли. Вывод: необходимо немедленное ужесточение борьбы с указанными группами советской разведки...»
«Гауляйтеру Эриху Коху. Работа по розыску и уничтожению русских разведывательных групп усиливается с каждым днем. Увеличена сеть пеленгаторных станций, специальная группа радистов-пеленгаторов работает круглые сутки, система пеленгации позволяет засекать точку, откуда ведется радиопередача, за считанные минуты с большой точностью по местности. За последние две недели имеются заметные успехи в нашей работе. Так, на днях в районе Меляукен у местечка «Альт Штернберг» полностью ликвидирована русская разведывательная группа, состоящая из двенадцати человек, в том числе двух женщин-радисток. К сожалению, пока не удалось взять живьем ни одного русского разведчика: при ранении они убивают себя. В эти дни мы ведем преследование еще трех разведывательных групп, и нет сомнения, что и они будут уничтожены. Обнаружен еще один труп русского, погибшего при выброске под местечком Розенкранц (нераскрытые парашюта).
Командир отряда «Адлер», штандартенфюрер Кугель».
«Центру - Пурга. Вашему указанию перешли пограничный район освещения оборонительного Восточного вала, начиная от Рассеняй, далее Шакай-Соловики-Ширвиндт. Приграничная оборонительная линия имеет две полосы сооружений глубиной десять-пятнадцать километров. На первой полосе района Лаукен-Гросс Зоденен протяжением двадцать километров установлено около шестидесяти оборон-сооружений, том числе двадцать четыре дота, тридцать бункеров».
«Центр - Пурге. Выделите своей группе двух разведчиков заданием продолжения розыска интересующего нас объекта».
«Центру от Бури. Шесть километров севернее развилки дорог Лабиау-Меляукен (ориентир - местечко Лаукшиен) склады боеприпасов. Замечено активное движение груженых автоколонн со стороны Кенигсберга, пустых с востока и загруженных на складах обратном направлении. Это даст основание предполагать наличие интересующего вас объекта».
«Центр - Буре. Благодарим за важнейшее сообщение. Завтра четыре утра подсветите объект. Результаты сообщите».
Два фронтовых письма.
«Ленка, привет. Извини, что долго молчал. Были тяжелые бои, спали по три-четыре часа в сутки: рвемся к границе подлой Германии, Ленка! Очень тяжело. Бои какие-то «вязкие», затяжные. Фрицы цепляются за каждый хутор, за каждую деревушку, за каждую яму. Оружие новое противотанковое придумали, гады. Называется фаустпатрон, в переводе - «кулак-патрон». Это вроде ракеты, которую запускают из короткой направляющей трубы прямо с плеча. Ох и страшно же бьет этот «кулак», Лена! Вчера в бою видел, как попал он в один из наших танков: башня сразу отлетела! Но ничего. Никакие ракетные «кулаки» не удержат нас! Граница близка, Лена, и я мечтаю быть на ней одним из первых!.. Да, прости, что почерк неровный, будто по кочкам еду. Опять меня царапнуло, рука побаливает, но слегка. Страшно хочется увидеть тебя. Странно, в школе не обращал на тебя внимания. Бывает! Береги себя. Может, перейдешь в госпиталь?
Командир танка «Т-34», «десятки», лейтенант Герман Рогов».
«Гера, здравствуй! Вчера у меня был самый радостный за последние тяжелые месяцы боев день: получила твое письмо. Гера, ты опять ранен?! Я так боюсь за тебя! Знаешь, мне часто снится все один и тот же ужасный сон. Будто среди каких-то развалин горит танк. Твой! А в нем - ты. И танк вот-вот должен взорваться. Я ползу, ползу и никак не могу доползти до танка, чтобы вытащить из него всех. Тебя! И знаешь, танк взрывается... Однажды вот так на моих глазах взорвался и сгорел танк. Вернее, он уже горел, а я ползла к нему и слышала стоны, крики: «Сестричка, помоги...» Наверное, танкист видел меня в смотровую щель. Я ползла, а немцы били из пулемета так, что головы не поднять. Гера, боюсь за тебя! Действительно, странно - я тоже в школе не обращала на тебя внимания. С Вовкой Волковым дружила. Хотя вру, обращала на тебя внимание. Всегда! Но ты был в классе таким недоступным для всех - Геракл! Береги себя, так хочется увидеться.
Лена».
Километр южнее местечка Лаукишен.
- Летят, - сказал Грачев и посмотрел на часы. - Без пяти минут четыре.
- Молодцы, летуны! Ну, братки, и рванет сейчас... Пора уже кидать ракеты!
- Будет взрывчик! Большой! - Федя радостно потирал руки, – Но, кажется, фрицы встречают наших! Слышите? Стрельба в воздухе... Ночные истребители? Пора подсвечивать!