- ...проклятый, - перевел Бубнис.
- Так есть! Проклятый лагерь Хауенбрух. Вот! - Ванюшка наклонился, задрал ветхую рубаху. Вся спина его оказалась в фиолетовых кровоподтеках и глубоких ссадинах. - Это меня там били, на також поротовый машина. Человека кладут, вяжут, и машина бьет! - Он опустил рубаху и выкрикнул: - Бери меня, пан офицер, в свой боевой группа! Даю клятва, буду отважный боец против фашизма. Позвольте? Клянусь Родиной и маткой бозкой Ченстоховской, пан командир! Я все умею: стрелять, много ходить, я...
Грачев поглядел на небо, на часы, задумался. Надо было уходить отсюда. Жандармов уже, наверно, хватились и разыскивают. Да, пора покидать этот лес, в котором они ночевали несколько суток, но что делать с поляком? Брать с собой?.. Поморье, дом, где живет его отец... Побывать бы там, помыться в бане, барахлишко бы постирать, отдохнуть немного... У него не возникало сомнений в правдивости Ванюшкиных слов. Может, все-таки попозже следует воспользоваться неожиданным знакомством?
- Слушай приказ, Ян Конопка, - сказал Грачев, и парнишка опять вытянулся по стойке «смирно». - Мы тебя берем в свой отряд, но... но находиться ты будешь в Поморье. Ясно? Во что бы то ни стало ты должен добраться до своего дома, затаиться там и ждать, когда нам понадобишься. Час на отдых, Ванюшка, и - в путь.
- Так есть, пан командир! - Прихлопнул пяткой о пятку новый член группы «Буря» Ян Конопка. - Так есть!
Шоссе Кенигсберг-Иистербург, район местечка Пелонен
- Давай, Кеша, пали!
- Хорошая покрышка, - усмехнулся Бубнис. - Жаль портить. - Он повел стволом винтовки, ловя глазом передний скат грузовика. Нажал курок. Попал! Покрышка лопнула, грузовик клюнул тяжелым капотом, скосился и замер. Шофер засигналил, идущая впереди машина тоже остановилась, а за ней, будто по команде, замерла вся колонна. Грачев и Геннадий Архипов переглянулись, Володя присвистнул. Шофер и солдат не вылезали из кабины, но через несколько минут к ним подкатила легковая машина сопровождения, на шоссе выскочили автоматчики и, внимательно оглядывая подступивший к дороге лес, подошли к грузовику.
- И в кузове кто-то есть, - сказал Грачев. Словно в подтверждение этому, брезентовый тент шевельнулся, и в приоткрывшейся щели показался ствол автомата. Командир сплюнул: - Отставить операцию. Уходим!
Двое офицеров склонились над пробитой пулей покрышкой. К грузовику подбегали солдаты, которые, по-видимому, находились в охранении других машин. Одни из офицеров что-то крикнул, и жиденькая цепочка автоматчиков направилась в сторону леса. «Аа-ах!»- громыхнули одни за другим винтовочные выстрелы. «Ррр-а-ааа! - раскатились автоматные очереди. Пули секли ветви, листья, сочно чмокались в стволы, срезали с деревьев кору.
Пригнувшись, хоронясь за деревьями, разведчики углублялись в лес. «Ясно, что тот случай с захватом лейтенантика не прошел незамеченным. - с досадой подумал Грачев. - Видимо, уже есть приказ об усилении охраны колонн. Специалисты осмотрели покрышку грузовика и, конечно, не дураки, определили, что это не прокол или технический брак случился, а прострелена она пулей. Однако, что же дальше делать?»
Настроение было скверным: такая неудача с офицером - из своих рук выпустил! А жестокая промашка со складом? Погибли самолеты, летчики... Грачев поддал ногой подвернувшуюся коряжку. Что же предпринять? Как отыскать эти «заколдованные» объекты? В последней радиограмме «Центр» приказывал: «Все силы бросить на поиск объекта. Любой ценой разыщите объект!» А существуют ли вообще эти централизованные склады? Но приказы надо выполнять.
- Возвращаемся к дороге, - приказал Грачев, - только уйдем чуть западнее.
Вскоре группа вышла к окраине леса. Выбрали место поудобнее, под старым, с обширной кроной дубом, осмотрелись. До шоссе было метров сорок. Километровый столб белел у его края, а чуть дальше виднелась автобусная остановка с навесом под черепичной крышей. Несколько человек толпились под ним, ожидали автобус: две молодые женщины и длинный, в черном плаще мужчина с пухлым портфелем. Ожидавшие нетерпеливо поглядывали на шоссе. Когда показывалась машина, поднимали руки, выкрикивали: «Битте шен!.. Битте шен!» Но шоферы не реагировали на эти «будьте любезны...» Либо в машинах не было свободных мест, либо они очень спешили и просто не хотели брать случайных попутчиков.
- И все же их кто-нибудь заберет, - задумчиво сказал Володя. - Дрогнет же у кого-нибудь душа. Все уедут!
- Ты уверен в этом? - улавливая скрытый смысл в его словах, Архипов внимательно поглядел на Володю, потом опять на шоссе. - Посмотрим, найдется ли тут душа, которая дрогнет... А, нашлась!
Помятая легковушка жалобно скрипнула тормозами, кто-то изнутри открыл дверку, и обе молодые женщины юркнули в автомобиль. На остановке остался лишь мужчина с портфелем. Он нервничал. Подняв воротник плаща, бродил взад-вперед, все тревожнее и тревожнее поглядывал на лес, торопливее вскидывал руку, громче и настойчивее кричал: «Битте шен! Битте!»
- Глядика-ка, «наша» колонна катит. - Архипов отвел от лица ветви. - Она самая... Хотя, может, и другая?
- Плотно идут, - проворчал Грачев, глянув на Володю, - так говоришь, и этого с портфелем заберут?
- Будь я на его месте, захватили бы... - уверенно ответил Володя. - Будь я...
А мужчина взмахивал рукой, кричал, просил, но машины проезжали мимо. Слышались сухой шорох покрышек, постреливание выхлопных труб, синие лучики ночных фар освещали метров десять шоссе и заднюю часть кузова впереди идущего грузовика. И вдруг мужчина вспрыгнул на подножку одного из них и, всунувшись головой в открытое окошко, стал что-то горячо объяснять шоферу и солдату-охраннику. Уговорил! Тяжелая зеленая дверь приоткрылась, мужчина влез в кабинку и пристроился рядом с солдатом.
Прошла колонна. Стихла вдали. Грачев выжидательно поглядел на Володю: выкладывай, что придумал?
- Видели? Взяли все-таки! Понимают: страшно тут глядя на ночь оказаться одному! - Володя говорил увлеченно, лицо озарилось вдохновением. - Ведь русские бандиты кругом рыщут! А представляете, вот так же и Курт Хейле: вернулся с фронта, получил десятидневный отпуск после легкого ранения...
- Да-да. Курт Хейле, - кивнул Грачев. - И что же дальше?
- Он вернулся в свой родной город Инстербург, а дом разбомблен. Где же мать? Соседи по улице говорят, уехала то ли на какой-то фольварк под Тапиау, то ли в сам город Тапиау... Вроде бы там знакомые живут. Как же поступает Курт? Конечно же, отправляется ее разыскивать! Он приезжает в город днем, вышел из автобуса и потопал на фольварки. Побывал на одном, на другом. «Простите, я ищу фрау Хейле... Не знаете ли такой? А на соседнем хуторе? Схожу туда, пожалуй. Что? Автобусы ходят плохо, а вечерние и вообще отменены? Ничего. Доберусь на попутной машине...»
- Так-так... Значит, доберешься на попутке? - Грачев с неподдельным интересом уставился на Володю. - Что ж, все это пока у тебя здорово получается. Давай дальше, но вот что: поднимаешь ты руку, а останавливается не грузовик, а легковуха и...
- Ну ты даешь, зачем мне, солдату, проситься в легковую машину? - довольный собой, Володя засмеялся. - Я буду дожидаться вот такой пустой колонны военных грузовиков. Они меня подхватят, и я еду до...
- Так уж они и довезут тебя до объекта! - сказал Архипов.
- Может, и не довезут, ну и что? Высадят на повороте! Мне надо до Тапиау, а они сворачивают, предположим, влево или вправо. Им надо на объект! «Вылезай, парень, - скажет мне шофер. - Дальше сам добирайся...»
- А ты говоришь: «Ауф видерзейн, камэрад!», выскакиваешь из кабинки и, уловив момент, мотаешь в лес! - оживленно подхватил Архипов. - Находчивый, как пограничник!
- Ухожу и до утра наблюдаю! - весело подтвердил Володя. - Надо убедиться, что это наш объект, что на него везут боеприпасы с запада, а оттуда их вывозят на восток. И в ящиках не песок и камки, а снаряды и мины!
- Но как это сделать? - спросил Архипов. - Как?
- Возвращаемся, - приказал Грачев. Он расправил плечи, хлопнул Володю по спине. - Голова! Документы в лагере? Там все и обмозгуем.
- Небольшой лесок, окруженный полями пшеницы, где поздний вечер застал группу Грачева, просматривался насквозь, и командир еще не решил - остаться тут или искать отдых где-нибудь в другом месте. Запаренные разведчики молча уминали сухари со сгущенкой. Воды поблизости не оказалось, и во фляжках набралось лишь по глотку... А духота-то какая! К грозе, что ли?
«Как же, однако, быстры фрицы, ох, и быстры», - размышлял Грачев. Он ходил по заросшей мягкой травой поляне, скручивал вздрагивающими пальцами «козью ножку». Просто чудо, что они вчера не попали в окружение. Крапивин все торопил: «Уходим, ребята, тревожно что-то тут, уходим!», а Зоя никак не могла закончить переговоры с «Центром».
Но ушли, молодцы, как раз во время! Только пересекли дорожку, отделяющую один квартал от другого, как на нее выкатились военные грузовики. Солдаты цепью начали прочесывать ту часть леса, где они только что были. «Все четче работают, - с тревогой подумал Грачев. - Сеть стационарных и подвижных пеленгаторов, радиостанций, телефоны, мобильные группы захвата... Уж не вся ли Пруссия поднята на ноги против нас?» Он усмехнулся: расшевелили муравейник! Пальцы его обрели обычную твердость, да и в душе все поуспокоилось: состояние тревоги, жизнь под дулом чьей-то винтовки, автомата - это их обычные будни. Как там говорил Саша Петров? «Возле пропасти, на самом краю...» Ничего, оп!.. Грачев ловко поймал зажигалку, брошенную ему Костей, закурил... ничего, все будет хорошо. Группа жива и боеспособна, держатся ребята, не падают духом. С какой-то отеческой тревогой и любовью Грачев окинул взглядом своих боевых друзей. Зоя убирала в рюкзаки продукты. Нина, присев перед круглым зеркальцем, защепленным в развилке двух веток, расчесывала волосы. Какие они у нее густые, волнистые. Красивая девчонка... Грачев вздохнул: подумать только, что прошлой осенью они несколько суток были вместе и он, Грачев, выносил ее, раненую, из Черной пущи, но об этом не стоит думать, не надо.