- Как только мы, штурмбаннфюрер, написали заявление об отправке нас добровольцами на фронт... - медленно начал Володя. Кажется, удача! Он вовремя вспомнил случай, рассказанный ему Куртом, случай, ставший событием для всей гимназии. - Так вот мы: я и еще трое ребят из десятого класса, - мы облили красными чернилами белую собаку директора гимназии Мюллера. Помнишь, Карл, какой был скандал?
- Помню! - радостно воскликнул Карл. - Об этом случае весь город знал! Молли стала красной!!!
- Вот как? - задумчиво проговорил Ланге и вздохнул, как показалось Володе, с облегчением. Видно, и ему надоел этот допрос, но он был отличным служакой и должен был убедиться, что эти двое - не враги Рейха.
Резко зазвонил телефон. Карл вздрогнул, с тревогой глянул на Володю. И у того как-то нехорошо стало на душе. Звонок из Инстербурга? Какие вопросы задаст штурмбаннфюрер директору гимназии? Ланге поднял трубку.
- Вы уж простите, господин Мюллер, что в столь поздний час... Да, дела службы требуют... Как поживает ваша собака Молли? Не переспрашивайте. Жива-здорова? - Володя затаил дыхание, потная ладонь Карла коснулась его руки. - Отмыли ее от красной краски? И она опять белая как снег? Ах, эти шутники. - Карл сжал ладонь Володи своими тонкими пальцами. - Так вот, Хейле сейчас у меня. Да-да, тот самый Хейле. Помните его? Простили его и передаете привет? Спасибо, господин Мюллер. Спокойной ночи. - Володя облегченно улыбнулся, а Ланге добавил: - И они передают вам привет. И Курт, и Карл, его брат. Что? Повторите... Вы не ошибаетесь? - Штурмбаннфюрер метнул недоуменный взгляд на Володю, потом на Карла. Каким-то деревянным голосом повторил: - Еще раз спокойной ночи. - Он кинул трубку на рычаг и резко повернулся: - Директор Мюллер передал привет сестре Курта Хейле. Магги! Ну?!
«Сестра!?» - что-то словно взорвалось в голове Володи.
- Простите меня! - вдруг выкрикнул Карл. - Но дело в том... в том дело, что я и есть сестра... Мы договорились с ним... так удобнее, а то солдаты... Вот же, вот!
«Братишка Карл» шагнул к штурмбаннфюреру и, конечно же девическими тонкими руками натянул свитер на груди. И под свитером вдруг явственно обозначились небольшие округлости. Ланге пожал плечами и, криво улыбнувшись, прикоснулся ладонью к груди «брата» Карла.
- Но оберштурмбаннфюрер! - окрепшим голосом проговорил Володя.
- Кха-ха-ха! - не то засмеялся, не то закашлялся Ланге, тестообразное лицо его покрылось багровыми пятнами. - М-да, с вами не заскучаешь! Вольно. - Сгорбившись, устало переставляя ноги, он зашагал к железной двери, распахнул ее, крикнул: - Пешке, ко мне! - Вернулся, сгреб документы Володи со стола, сунул ему в руку: - Чтоб вашей ноги завтра не было в Тапиау. Пешке, отведи их в дежурную.
Низкие сводчатые потолки, гул шагов, тусклый свет старинных фонарей. Мешковатый сонный солдат Пешке вел их бесконечным коридором, вдоль которого тянулись мрачные, без окон помещения. В одном из них громоздились патронные ящики, в следующем Володя увидел ряд трехэтажных нар, на которых спали солдаты. Куда все-таки их ведет этот увалень Пешке? . «Кажется, все обошлось. Спать, как хочется спать!» - лишь две эти мысли теплились в голове Володи. Хоть бы поскорее закончился их бесконечный путь по каменным казематам замка!
Ужасающе зевнув, Пешке наконец остановился перед железной дверью, что-то пробормотал и начал рыться в карманах, разыскивая ключ, а потом никак не мог попасть им в замочную скважину. Заскрежетав, дверь распахнулась, и мутный свет залил маленькую узкую комнатенку с застланной серым солдатским одеялом кроватью, стулом да вешалкой. Буркнув: «Спокойной ночи», Пешке опять разодрал в страшном зевке рот, захлопнул дверь, и его гулкие шаги вскоре стихли.
Володя осмотрелся, кинул на бетонный пол сумку, стянул с себя тяжелую, сырую куртку. В ботинках хлюпало, одежда противно липла к телу. Все надо сушить. Он потрогал острые ребра батареи: конечно же, холодные - экономят топливо. За его спиной скрипнули пружины: «братишка Карл», а точнее - сестренка Магги, ничком лежала на кровати. Уткнувшись лицом в сплющенную подушку, девушка плакала. Вот ведь не было печали! И на ней - ни сухой нитки. Грозно хмурясь, Володя стал стягивать с девушки свитер. Всхлипывая, Магги вяло помогала, шептала ему какие-то слова благодарности и умоляла простить ее за обман. Чихала, шмыгала носом. «Все надо сушить: брюки, комбинацию, чулки. Не простудилась бы», - подумал он озабоченно. И вдруг замер с ее свитером в руках: что же это он такое делает?! О ком заботится? Ведь это же немка! Обхватив себя руками за худенькие плечи, девушка подняла на него взгляд, и лицо ее напряглось: она почувствовала мгновенное изменение, которое произошло в отношении к ней «Курта». «Что еще случилось? - обеспокоенно спрашивал взгляд Магги.
- Прости же меня, прости за все!»
Володя молча, очень внимательно разглядывал ее. У Магги были темные, широкие брови, припухлые губы. Она была симпатичной, эта его «сестренка»... Вот только волосы... Грубо обкромсанные ножницами, да еще сырые, они торчали, как перья у птенца. Немка! А он то, он! И все же...
- Ну что сидишь? - с нарочитой грубостью сказал Володя. - Стаскивай с себя свое тряпье. Не бойся, не трону.
- А я и не боюсь, чего мне бояться? Я сейчас, сейчас... держи, - ответила девушка и торопливо разделась. - Как я з-замерзла... Погляди, какие у меня синяки на плечах... Это все Гельмут, приставала. Тот, из имения... помнишь рассказывала тебе? Повалил меня прямо на кирпичи, «Давай, - говорит, - поборемся...» Еле отбилась!
- Она опять всхлипнула, шмыгнула носом. Володя порылся в карманах брюк, нашел носовой платок, отер зареванное лицо. Ну-ка, высморкайся. Да, ситуация! Знали бы Нина и Грачев, как их боевой товарищ развлекается в немецком замке... Он вынул из сумки флягу со шнапсом, протянул девушке. Магги сделала глоток, закашлялась и легла, натянув на себя прожженное, пахнущее табаком, одеяло. Володя потушил свет, направился к кровати. Его вдруг тоже начало трясти. Он сел на край постели, пытаясь совладать с собой. Что это с ним? Со странным волнением Володя прислушивался к жаркому, сбивчивому дыханию девушки и, словно убеждая себя в чем-то, подумал: «Дрянь, ненавижу!» Но привычное чувство ненависти ко всему немецкому, возникшее у него еще в блокаду и стойко жившее в сердце все годы войны, не приходило. «Чертовщина какая-то... и лечь-то больше негде! - размышлял он в смятении, осторожно залезая под одеяло, боясь и желая прикоснуться к напрягшемуся телу притихшей девушки: - Немка она, немка!» Нет, не возникало ненависти к этому продрогшему, несчастному, измученному существу из вражеского стана.
- ...Утром нас выгнали из замка и хоть бы пожевать чего-нибудь дали, жмоты проклятые, - закончил свой рассказ Володя. - Парнишка... - он кашлянул, доложить Грачеву про девчонку решимости не хватало... - Так вот самым ранним, шестичасовым, автобусом мы умотали из Тапиау. Парнишка двинулся на...
- Да что ты заладил про этого парнишку?! - нетерпеливо перебил его Грачев. - Давай о главном: куда колонна-то укатила?
- Терпение, командир! Так вот, Карл покатил в Инстербург, а я сошел на остановке Пелонен да и махнул назад, по лесу, к контрольно-пропускному пункту. А там взял вправо, вышел к дороге и километра через полтора натолкнулся на заграждения: колючка, командир, под напряжением! А дальше проволочный забор, и тоже под током, проволока-то на изоляторах!
- Однако это уже кое-что, - взволнованно проговорил Грачев. - А что еще видел? Охрана? Какие-нибудь строения?
- Вышки пулеметные, вот что! Двое патрульных вдоль забора протопали, я выждал, через час - еще двое прошли, но в другом направлении. Строения? Лес там, холмы... А в холмах подозреваю: склады. Тот ценный объект, о котором нам «Центр» все уши продудел.
- Не торопись. Откуда известно, что склады?
- А что еще там может быть? Опять, что ли, фальшивые? - воскликнул Володя горячо. - И еще вот что, главное: только стемнело - по дороге от шоссе покатили колонна за колонной! Туда, за электрический забор, пустые, обратно - нагруженные. Командир, это наш объект, что тут сомневаться? Надо радировать в «Центр», а то...
- Радировать! Да еще в «Центр»! - прервал его Крапивин. - Прав Грачев: все надо проверить и перепроверить. Ладно, не петушись, может, ты еще что-нибудь там узрел?
- Узрел, представь себе! - обиженно проговорил Володя и тут же, возбуждаясь, сообщил: - На кузове одного из грузовиков значочек я приметил - три орудийных ствола на белом щите...
- Знак соединений третьей танковой армии? - Крапивин присвистнул. - Ну-ну, Шерлок Холмс, дуй дальше.
- Да, танкисты. Следовательно, колонна забирала боеприпасы на объекте! А на грузовиках другой колонны - красный лев в белом круге: вторая полевая армия. Понимаете? Тут войска всех армий забирают боеприпасы и везут их на свои армейские склады. - Володя пододвинул себе карту, повел по ней пальцем: - Вот здесь и находится наш объект, командир: в лесу между Фридрихсхаллем и Поппендорфом. Стучись в «Центр»!
- Второй промашки быть не должно. - Грачев свернул карту. - «Центр» заинтересовался «линией Дейме», и в ближайшие два-три дня мы пройдемся по ней, поглядим, что там за сооружения, а «Центр» попросим, чтобы летунов направили в этот твои райончик: пусть глянут сверху. Ну, а мы, когда вернемся с линии, понаблюдаем за твоим объектом. Тогда уж и решать будем, что нам предпринять. Ну, катись к ребятам, а мы еще с Костей посидим, поговорим.
Несколько разочарованный отношением командира к сообщенным им сведениям, Володя направился к палатке. Федя, устроившись на поваленном дереве, в который уже раз ремонтировал свои ботинки.
Зоя, порывшись в санитарной сумке, достала фляжку, на которой было написано «спирт», пакеты с бинтами. Чуть в сторонке сидел Коля и хмуро следил за ее действиями. Саша Петров, разобрав автомат, смазывал маслом затвор, а Нина раскладывала на плащ-палатке сухари и консервы. Володя подошел к ней, присел рядом, хотелось, чтобы хоть она подивилась его прикл