леле. Ага, вот они! Остро, кинжально полыхнули одни за другим три выстрела возле красных кирпичных сараев и три столба земли встали перед танком. Недолет! «Вправо, Валюха!» - подумал или закричал Рогов механику, но тот и сам уже увидел выстрелы противотанковой батареи немцев, кинул машину вправо, потом снова влево и повел прямо на орудия, а Рогов, поймав в окуляр прицела длинный хобот орудийного ствола, торчащий из-за сарая, нажал на рычаг. Ударила танковая пушка, со звоном упала под ноги пустая гильза. Машина наполнилась едким дымом от сгоревшего пороха. Попал? Промазал!
- Батарея!.. Противотанковая у красных сараев! - закричал Рогов. Петя, Семка, лупите по ней!
- Вижу! Бью! - отозвался Галанов. - Н-на, гансик!
- Два орудия - справа, у церкви! - послышался голос Водорезова. - Как пить дать!
- Шестнадцатый и пятнадцатый! Обходите костел справа! - прозвучал в наушниках голос командира роты. - Шестнадцатый, что у вас, почему встали?! Делай, как я. Вперед, вперед!
- Женька наш, водитель убит наш!..
- Уводите танк из-под огня! Шестнадцатый, замените водителя. Вперед! Делай как я: вперед!
Вперед, спасение и победа лишь в стремительном броске на вражеские пушки. Раскатистый удар в правый борт, вот шарахнуло! Целы ли гусеницы?! Машина со скрежетом взлетела на груду кирпичного лома, на какое-то мгновение застыла и рухнула вниз, на противотанковое орудие. Рогов увидел чье-то белое, орущее лицо, вскинутые в ужасе к голове руки... Скрежет, лязг - танк на полном ходу протаранил кирпичную стену сарая. Ссыпая черепицу, крыша обвалилась на башню, и стало темно. Чертыхнувшись, Рогов крутнул башню, пытаясь сбросить крышу, но она держалась крепко. Еще один удар... Темно как в преисподней!
- Рогов! Куда прешь?! Уходи вправо! Делай как...
- Вправо, Валюха! - крикнул Рогов. - Вправо... а, ч-черт!
- Хорошо! Так и жми! Хорошо, Рогов! Впер-ред!
Дробный стук кирпичей по башне и корпусу машины. Танк Рогова опять врезался в высокий сарай, пробил его и, сбросив с себя обломки крыши, выскочил на узкую, крытую брусчаткой улицу. Рогов прильнул к прибору наблюдения: по улице прямо перед танком бежали немецкие солдаты. - Петро, из пулемета их!
Выстрелов слышно не было, но Рогов видел, как очереди трассирующих пуль стебанули по бегущим... Ну и узкая улчонка! Не застрять бы... Того и гляди, какой-нибудь фаустпатронщик шарахнет из подвала.
- Десятый, десятый! Где вы? Отзовитесь! - прохрипел в наушниках голос комроты. - Десятый, десятый!
- Прем какой-то улчонкой! - закричал Рогов. - Порядок!
- Живы? Молодцы! Прорывайтесь к центру города. Шестнадцатый, обходите костел! Восемнадцатый и двадцатый, прорывайтесь в центр, прорывайтесь в центр! Вперед! Делай, как я!..
Улочка внезапно кончилась, и танк вынесся на площадь. Справа возвышалась красная костлявая громада костела, к нему примыкали двух- и трехэтажные дома. Некоторые из них горели, из черных окон валил дым... «Тигр»! Во дворе одного из домов затаился серый массивный немецкий танк. Вот он выстрелил и весь подался назад. Ах, как он хорошо стоит!
- Валюха, стоп! - крикнул Рогов. - Шурик, бронебойный.
Машина резко остановилась, замерла. Только бы успеть, только бы «тигр» не вздумал развернуться - в лоб его ни за что не продырявишь! Скорее, скорее... «Десятка» повела стволом, перекрестие прицела совместилось с белым крестом на борту «тигра»... Выстрел! Взрыв! Восьмитонная башня вражеского танка вместе с орудием взлетела в воздух и обрушилась на брусчатку площади. Боезапас взорвался!
- Урр-аа, командир! - заорал Шурик. - «Тигра» лупанули!
- Подбил «тигра» на площади! - проговорил Рогов. - Товарищ капитан, Свиридов, слышите меня?
- Слышу! Поздравляю, Рогов. Представлю к ордену!
Справа, из улицы, на площадь вынеслась «тридцатьчетверка» с цифрой «двадцать», за ней танк Петра Галанова и еще две машины с пехотой на броне. Пехотинцы ссыпались с них и побежали, одни-к закрытым дверям костела, другие - по улице. Загремел железными колесами по брусчатке пулемет, его волокли двое солдат. Потом откуда-то из проулка на площадь ворвался черный дымящийся танк с бурой звездой на башне - это была машина командира роты. Свиридов выглядывал из распахнутого люка, танк резко развернулся, и, скрежеща гусеницами, вышибая из булыжников искры, прокатился боком. Комроты соскочил с него.
Потные, кажется, сами дымящиеся, танкисты, вылезали из машин через узкие люки, разминались, взмахивали руками, смеялись и тут же мрачнели: «пятнадцатую» фашисты сожгли, «шестнадцатую» подорвали, - и опять улыбались, громко, как глухие, кричали друг другу:
- Гляжу: прет на меня, целит! Думаю: хана, славяне! Он остановился, бухнул, да мимо, ну тут я ему и вжарил! Трах-бах: готов гансик!
- А я в воронку ухнул. Ну точно кабан в ловушку! Танк рычит, трясется весь, а не выбраться. И тут Петька Галанов подскакивает! Дали трос... Петька, дай обниму тебя!
- Вот мои «зверь», ребята. - Рогов кивнул в сторону черного, развороченного железа. - Командир, не забудь, чтобы все было в ажуре.
- Как твой? Это мой «тигр»! - запальчиво воскликнул Галанов. - Выперся он из-за дома, бабахнул по мне, промазал, ну тут я его в правый борт и жахнул!
- Ты, жахнул?! - воскликнул Шурик Панкин. - Я своими собственными глазами видел: толкнул бронебойный в казенник, тут Рогов и...
- Зашумели раскрасневшиеся от возмущения ребята из экипажа Галанова, Рогов зло щурил глаза, усмехнулся: может, ему приснилось, как он подбил этот «тигр»?! Комроты хмуро слушал ссорящихся танкистов, наконец, не выдержав, - нашли время! - осипшим голосом прикрикнул:
- Отставить! Потом разберемся! А, вот и снаряды.
Лихо, чуть не задев бортом угол дома, на площадь въехал «студебеккер». Левой дверцы у него не было, крыша кабины - в рваных дырах. Водитель одной рукой держал руль, вторую прижимал к боку. Затормозил и вывалился из кабины.
- Убитый я, - прохрипел он. - Берите снаряды.
Водитель был рыжим, пожилым. Его подхватили. Он кривил губы, кровь текла за воротник расстегнутой гимнастерки, на боку расплывалось черное пятно.
- Убитый я... - хрипел водитель. - Убитый!
- Санитара сюда! - закричал кто-то. - Вечно не сыскать. Сани-та-ар!
- Ребята, пополняйте боезапас. Быстро, быстро! - скомандовал комроты. - Кончай перекур, братва. По маши-инам! Вперед!
- Рогов затушил окурок. Оглянулся. Мимо бежали пехотинцы. Тяжело топал грузный минометчик - тащил на плече минометную трубу, за ним торопливо трусил щуплый боец с тяжеленной минометной плитой на спине, окликал товарища: «Погоди, Ваня, задохся!»
Шурик бегом подносил снаряды к танку, Валентин и Петро принимали их в открытый люк. Валька скрестил руки над головой: все! Рогов легким, стремительным рывком вспрыгнул на машину. Взревел двигатель. Танк комроты Свиридова круто развернулся и пошел в горловину широкой, обсаженной каштанами улицы. Высунувшись из люка. Свиридов махнул рукой - вперед, делай, как я! - и захлопнул крышку.
Рогов глубоко вдохнул пахнущий порохом, горелой резиной и соляркой воздух и стал опускаться в машину. Оглянулся: из узкой улочки бежала к раненому шоферу «студебеккера» девушка-санитарка. Что-то знакомое уловил Герман в этой тонкой фигурке и испачканном кирпичной пылью лице. «Неужели Ленка?» - подумал он и снова выглянул. Д-ддан-нн! - прошлась по башне пулеметная очередь. Рогов провалился в танк и с грохотом захлопнул крышку. Вряд ли это она. Разве может быть такое, что они воюют так близко друг от друга?!
- ...Гера! Рогов! Эй, в танке... остановитесь!
Лена бежала через площадь «Десятка»! Герка писал, что номер его танка «десять»! Это он выглянул из люка, Лена не могла ошибиться. Тяжелая санитарная сумка мешала, юбка задиралась выше колен. Лена бежала изо всех сил, и вдруг кто-то кинулся на нее, схватил, поволок. Ничего не понимая, она отбивалась, брыкалась, надеясь еще догнать Теркину машину.
- Куды мчишь, дуреха? - плотный, ряболицый красноармеец дохнул ей в лицо крутым запахом лука. - Вишь: пулеметчик на чердаке дома ожил. Срежет! Ну-ка, успокойся.
- Пусти! - Лена шевельнулась, солдат разжал руки. - Спасибо.
- А не за што. Танкист-то - милай, что ли?
- Да. И не увидел меня!
- Лучших девок в армии полоняют, - завистливо улыбнулся боец. - Хотя так, наверно, и должно быть: лихие вояки!
- По улице разрасталась пальба. Из-за угла дома выкатился бронетранспортер, шевельнулся рубчатый ствол тяжелого пулемета, и очередь прошила чердачные окна, со звоном посыпались стекла. Площадь опять ожила, из садов и двориков, распахнутых дверей домов выходили пехотинцы и, оглядываясь, настороженно всматриваясь в черные зевы окон, затопали по улице.
Лена одернула гимнастерку, подняла сумку и побежала к раненому. Там уже хлопотал, поддерживал голову рыжему водителю санитар Василий Петрович Громобоев, усатый, краснощекий и красноносый крупный мужчина в помятой, неряшливой гимнастерке. Уж так сложилось, что Лена и Громобоев работали вдвоем: ловкая и верткая, она проползала там, где неповоротливому санитару было не пробраться. Обнаружив раненого, Лена тянула его из опасной зоны, а дядя Вася, так она звала Громобоева, прикрывал ее огнем из автомата и кричал сиплым басом что-нибудь вроде: «Ленка, держи правее. За бочки, за бочки уползи. Счас я туда подгребусь». И он «подгребался», взваливал на себя раненого и тянул его из-под пуль и осколков, волок, как небольшой мощный тягач, приминая землю своим сильным тяжелым телом.
- Куда урванула, глупая? - ворчливо сказал он Лене.
- Рогов это, дядя Вася, - Лена опустилась на колени, расстегнула сумку, ласково сказала раненому: - Потерпи, милый, сейчас тебе полегчает... Слышишь? Герка Рогов это был, говорила я тебе про него.
- Ну и хорошо. Живой, значит. Видала, сколько сегодня они наших танков упалили?.. А он, небось, молодец. Уцелеет.
- Убитый я, - прохрипел раненый. - А у меня жена да пятеро ребятов... Ой, убитый!