- И ты, служба, уцелеешь, - гудел Громобоев, помогая задрать раненому гимнастерку. - Держи, Ленка, убинтуй.
- Это он, дядя Вася, это он, - все повторяла Лена. Слезы вдруг потекли, она смахивала их ладонью и не могла остановить, а сама бинтовала стонущего водителя. Рана была кровавой, но не опасной, пуля лишь скользнула по животу. Всхлипнув, прикрикнула: - А ну, хватит стонать! Царапина, понял, папаша?
- Неужто? - Шофер несмело улыбнулся, скосил глаза на свой живот. Сел, сам стал держать гимнастерку, и Лена быстро обмотала его бинтами. Раненый поднялся. Покачиваясь, застегнул брюки, опоясался. Вдруг ткнулся Лене в лицо, чмокнул в щеку и пошел к грузовику. Пнул ногой один баллон, пнул другой и полез в пропоротую пулями кабинку. Крикнул: - Спасибо, родные! Век не забуду... За снарядами я. Иэ-эх, «студер», рванули!
- Санита-ар! Эй, усы, чего заснул? - заглушая шум отъезжающей машины, послышался зов из распахнутых дверей костела. - Раненый у нас тут.
- Погребли? - Громобоев подтолкнул Лену к костелу и громко пробасил: - Идем-идем, ну что раскричались?..
«Верховному главнокомандующему вооруженными силами Германии Адольфу Гитлеру. Русские войска предприняли яростную атаку на пограничный укрепрайон Восточный вал на участке от Словики до Вирбалиса. Натиск врага усиливается с каждым днем, угрожая целостности восточной границы Рейха. Серьезные потери имеют 1-я, 549-я пехотные дивизии 4-й армии. Мы принимаем самые решительные меры, чтобы ни один русский солдат не перешел священных границ Рейха.
Командующий группы армий «Центр» генерал-полковник Рейнгардт.
«Мой фюрер! Если потребуется, все мы - от рядового члена НСДАП до меня лично, гауляйтера Восточной Пруссии - встанем у границы с оружием в руках, и русские взгромоздят горы трупов вдоль реки Шешупе, такие горы, через которые они сами не смогут перебраться!
Эрих Кох».
20.7.44 года я был послан в 220-й фузилерный полк в Гумбиннене, где должен был пройти 8‑месячное обучение. Однако уже 27-го июля я попал в 3-й Гренадерский полк 11-й Восточно-Прусской Гренадерской дивизии. 31-го июля сдался в плен...»
Из показаний военнопленного обер-ефрейтора В. Р-ра.
«Девушка, отпускавшая нам пиво на вокзале в Кенигсберге, спрашивала нас: «Скажите, неужели сюда придут русские, и нам придется отсюда бежать?» На вокзале стояли эшелоны, набитые ранеными с границы, и на все наши вопросы они отвечали односложно: «Там все идет вверх дном. Мясорубка. Положение такое, что нас бьют, а с каких сторон, даже разобраться не дают».
Из показаний военнопленного водителя танка полка «Великая Германия» Р. В-а.
«Враг обороняется с невероятным упорством. Взводы и роты моего батальона буквально вгрызались в его оборону. Казалось, что после такой мощной артподготовки весь передний край перемешан с землей, но множество железобетонных дотов, бункеров и укрытий различного типа уцелело, и враг, быстро опомнившись, встретил наши войска шквальным огнем. С каждым часом бой становился все ожесточеннее, вспыхивали яростные рукопашные схватки. Появились танки. Продвижение наших войск замедлилось...»
Из воспоминаний В. Рогачева, командира батальона 184-й стрелковой дивизии 5-й армии.
«Центр - Буре. Тщательная дополнительная авиафоторазведка не подтверждает нахождения объекта указанном вами районе. Проведите настойчивое, самое серьезное визуальное изучение объекта. Опасайтесь повторения имевшей вашей работе серьезной ошибки. Еще раз указываем на важность розыска интересующего нас объекта».
Район г. Тапиау, шесть километров к востоку
- Итак, братки, обсудим все еще раз. Крапивин, говори.
- Это склад, это наш объект, командир! Это то, что мы ищем, тут нет никаких сомнений! - зачастил Крапивин. - Сложнейшая система охраны, ритмика движения, будто по нотам: двенадцать колонн в сорок - шестьдесят машин с запада с боеприпасами, столько же - на восток. Это склад, командир. Это кульминация наших поисков и...
- Конечно же, это склады! - проговорил Геннадий Архипов. - Костя прав, и я еще не видывал такой охраны. Проволока под напряжением. И не просто под током, нет. Перережь такую - и на пульте в дежурке сразу красная лампа загорится. Стучи в «Центр», командир, пускай высылают авиацию.
- На границе бои, братки. Как там нужны фрицам патроны и снаряды! И если бы всю эту прорву боеприпасов...
- Эх, самим бы рвануть! - Федя Крохин возбужденно потер руки. - Но как туда прошмыгнуть... Летунов надо вызывать, командир.
- А фоторазведка ничего не подтверждает! - Грачев пожал плечами. Разведчики сидели на поваленном ветром дереве, а он нервно вышагивал перед ними, как заведенный. - Вот Федя говорит: самим бы, однако, рвануть. Неплохо бы... И вот еще о чем я думаю, братки. Уж если это те наши, так сказать, склады, где фрицы припрятали тысячи тонн боеприпасов, то думаю, лежат они глубоко в земле. А сверху - пять-шесть метров бетона! Тут нужна тяжелая авиация. А тяжелой авиации, братки, не так-то легко кинуть бомбы с нужной точностью... И вот что еще: только перелетят границу наши бомбовозы, как набросятся на них десятки стервецов с крестами... Помните, что в прошлый раз получилось? Вдруг склады опять на воздух не поднимутся? Летунов жалко. Сколько их...
- Что предлагаешь? - нетерпеливо прервал его Костя. - Выкладывай.
- Может, командир предлагает попробовать сунуться туда. На сами склады? - подал голос Володя. - Подсесть бы в машину, которая везет боеприпасы на объект или едет за ними, заложить там взрывчатку и укатить на другой машине. Верняк! Килограмм динамита и...
- Фантазия, - нервно засмеялся Крапивин. - Ха! «Укатить», «верняк»! А ведь туда через «КП» надо проехать, да и обратно.
- Не надо туда ехать. Пускай сама мина туда едет, - предложил Викентий Бубнис. В машине. И пускай она едет на склад. Химическая мина. Там она и рванет, пока идет погрузка или разгрузка.
- Есть у меня парочка! - Федя с готовностью поднялся, всем своим видом показывая, что он готов хоть сейчас отправиться на выполнение задания, и тут же смутился, развел руками: - Мины-то есть, даже магнитно-химическая, но как ее подложить?
- Как? Ночью удобно, - Бубнис говорил, как бы выдавливая из себя слова, чертил палочкой по земле. - Мы, двое-трое, прячемся в канаве, за километр от склада. Я делаю: бам! С бесшумки по скату. Понимаете? Машина останавливается. Фары уже не осветят грузовик... - Он помедлил, очень длинная получилась фраза, ругнулся по-литовски... - Понимаете? Который впереди - и кто-то лезет в него. А там...
- А там: охрана! Солдатушки-ребятушки, и все с автоматиками! - дополнил Крапивин. - Соло на автомате и...
- Солдаты могут и не быть. Машины идут плотно. Солдат и шофер из кабинки... Уф! наблюдывает... так, да?
- Наблюдают, - поправил Седой. - Наблюдают за впереди идущей машиной! Это верно. Катят медленно, расстояние между машинами - двадцать метров, не больше. И что же дальше?
- А все дальше просто! Один из наших лезет в кузов, закладывает мину и выскакивает...
- ...под колеса следующего автомобиля, под пули автоматчика, вот вам и финал всей этой музыки.
- Не перебивай, музыка, - недовольно проворчал Бубнис, - выскакивает не сзади - сбоку.
- Или уж путешествует с миной до самого конца, - задумчиво произнес Геннадий Архипов. - Командир, где наша не пропадала! Дело предлагает наш тугодум Викентий. И туда должен идти я. Почему? Федька неповоротлив, медлителен... Седой - не минер, да и остальные тоже. - Разведчик поглядел на небо. Затянутое тучами, оно прижалось, кажется, к самым верхушкам деревьев. Шумел ветер, накрапывал дождь: - Да и погодка нам должна подсобить! Командир, пусть Викентий пуляет, а я влезу в кузов: уж если и пропаду, так есть ради чего, командир!
- Ой, как рискованно, братки! - Грачев остановился напротив притихших в ожидании разведчиков. Шесть пар глаз неотрывно и тревожно глядели на него. «А где же Саша?» - вдруг подумал Грачев и опустил голову, сгорбился, словно страшная тяжесть навалилась на его плечи. Он еще не привык, что уже больше никогда не увидит среди своих «братков» Сашу Петрова. Да, все рискованно, однако надо что-то делать! - Ужинать. Отдыхать, братки, а я еще разок все как следует обкумекаю.
К восьми вечера Грачев принял решение сделать попытку заложить мину в один из грузовиков, идущих «туда». Он даже мысленно не произнес: «взорвать склад». Слишком сложной была задача! Слишком много было всяких «но», опасений, что из этой затеи ничего не получится. И все же: вдруг да и повезет?
- Посидим, подымим перед дорогой, - предложил вместо напутствия командир. - Седой, крути цигарку... Как настрой, Гена?
- Как перед очень дальней дорогой, - ответил Архипов. - Но ты не волнуйся, командир, задание будет... в общем... все сделаю, мы ведь пограничники, Паша, - ты, я. А уж если не вернусь - жены и детей у меня нет, да и матери не плакать, а Родина не забудет. Помните? Направленец обещал - бронзовый памятник отгрохают тем, кто погибнет!
- О золотом шла речь, Генка. Чего ухмыляешься? Поставят, но в этом ли суть? Да и ждет ли нас кто, не ждет, наше дело - выполнить задание. Пора, ребята. Гена, собрал свои игрушки?
- Архипов быстро сложил в рюкзак «подрывное» имущество: магнитно-химическую мину-«прилипалу», способную прилипнуть к любому металлу. Подрывалась она капсулой с серной кислотой.
Сердитый Федя - не ему, оказывается, суждено совершить Большой взрыв! - протянул Архипову еще одну мину, обыкновенную килограммовую толовую шашку, взрыватель и метровый отрезок бикфордова шнура. Буркнул: «На всякий случай». Геннадий сочувственно поглядел на его сумрачное лицо, кивнул: «Да, ты прав, Кроха!» - уложил подарок в рюкзак, сунул туда же кусачки, отвертку, фонарик. Крохин криво улыбнулся. Он понимал, что в данной ситуации ему, крупному и тяжелому, не сделать того, на что способен быстрый и ловкий Генка, и завидовал товарищу, но что поделаешь? Не судьба! И он обнял Архипова, хлопнул широкой ладонью по спине: успеха тебе, Генка.