«Нелегкую задачу выполняли минеры. Пренебрегая опасностями, они производили контрольную проверку проделанных накануне на переднем крае нашей обороны проходов и обозначали их, резали проволочные заграждения, делали проходы и минных полях противника. Руководили ими: на главном направлении - полковник М. Г. Григоренко, а на участке 8-го гвардейского корпуса - старший помощник начальника штаба инженерных войск подполковник А. И. Степанов. Начала действовать наша авиация. В небе непрерывно слышался гул самолетов. Это ночные бомбардировщики 213-й дивизии генерал-майора В. С. Молокова и 6-й гвардейской полковника Г. А. Чучева подавляли артиллерию и «обрабатывали» опорные пункты на переднем крае и в глубине обороны противника... Не бездействовал и противник. Чувствовалось, что гитлеровцы нервничают. Их артиллерия вела методический огонь по расположению наших войск. Местность систематически освещалась ракетами, раздавались пулеметные очереди. Немецко-фашистское командование, видимо, догадывалось о предстоящем нашем наступлении...»
Из воспоминаний командующего 11-й гвардейской армией
генерал-полковника К. Н. Галицкого.
Гумбиннен, Штаб группы армий «Центр»
Присутствуют: командующий - генерал-полковник Рейнгардт, командующий третьей танковой армией генерал-полковник Раус, командующий четвертой полевой армией генерал пехоты Госсбах, командующий второй полевой армией генерал-полковник Вейс. Начальники штабов, оперативных и разведотделов, заместитель имперского комиссара обороны Даргель и группа сопровождающих его лиц.
Даргель: В течение недели мы, по поручению имперского комиссара обороны гауляйтера Эриха Коха, побывали в большинстве соединений наших доблестных войск от Августова до Рассейняя, а перед этим обследовали оборонительные линии на территории нашей провинции, побывали в штабах армий, встречались и беседовали со многими офицерами и солдатами.
Господа! У нас сложилось самое благоприятное впечатление. Отлично оборудованные позиции, укрепленные районы и оборонительные полосы! Невероятная сеть железобетонных огневых точек, капониров и блокгаузов крепостного типа, сплошь прикрытых проволочными, электрифицированными и минными заграждениями, поражающие воображение противотанковые препятствия: рвы, бетонные надолбы «зубы дракона», сплошная сеть хуторов, приспособленных для долговременной обороны! И наконец - войска. О, как загорелись глаза наших замечательных восточно-прусских солдат при слове «русский»! Они рвутся в бой! Они ждут радостного момента схватки с врагом, они преисполнены...
Рейнгардт: Простите, Даргель, но тут не партийная канцелярия, не будем впустую сотрясать воздух. Давайте по делу.
Даргель: Все остальное я изложу на бумаге, господа, в своем донесении Коху, копию его получите и вы. Теперь же я хочу выслушать вас.
Рейнгардт: Общий план оборонительной операции, к которой мы усиленно готовимся, я уже отослал в генеральный штаб и Коху. В случае прорыва через границы...
Даргель: Никакого прорыва, Рейнгардт! О чем вы?
Рейнгардт: ...В случае прорыва русских на территорию Рейха, прикрываясь Мазурскими озерами, мы будем маневрировать нашими силами севернее и южнее их, перебрасывая войска на наиболее опасные участки и громя русских по частям. Второе: предположительное направление удара русских. Начав наступление пятого октября, войска Баграмяна прорвались к Балтийскому морю в районе Паланги и вышли к границам Восточной Пруссии в районе Таураге. Тридцать девятая армия Людникова ведет бои южнее Сударги, пятая армия Крылова - под Словиками...
Все говорит о том, что русские вот-вот попытаются вновь прорваться на территорию Восточной Пруссии. Где именно? На наш взгляд, это может быть северное направление и центральное, на Ширвиндт-Шталлупенен-Гумбиннен: удар в центр, страшный, рассекающий удар... И мы не совсем готовы, господин Даргель, к этому удару. Мы плохо прикрыты авиацией, очень редки бомбовые удары по ближайшим тылам врага! Далее: войска. Новые формирования, поступающие в действующую армию, крайне плохо обучены. Третье: у нас совершенно нет резервов. Вы говорили о нашем доблестном восточно-прусском солдате, господин Даргель? К сожалению, у него, как и у любого солдата, лишь одно сердце и слишком тонкая шкура. А дух... дух, увы, не может спасти от лавины бомб, снарядов, осколков и пуль! И тем не менее мы тут будем стоять насмерть, никто и ничто не сдвинет нас с занимаемых позиций! Передайте это имперскому комиссару.
«Генералу СС и полиции Отто Неллвигу. Докладываю. По вашему указанию на базе егерского взвода Роминтеновского леса создана усиленная боевая диверсионная группа «Роминтен», получившая задание в случае прорыва русских остаться в тылу для ведения диверсионной и разведывательной работы. В лесу оборудованы три базы-землянки. На вооружении группы - пулеметы, автоматы, гранаты, взрывчатка, запас продовольствия на три месяца: сухари, галеты, консервы, концентраты. Связь осуществляется по рации и с помощью десяти почтовых голубей. Центр связи с группой: Кенигсберг, Ленцштрассе, 32. Пароль группы: «Только храбрые достойны жизни». Вчера, по просьбе командира группы майора Ферварта, отправили дополнительно в Роминтеновский лес 50 килограммов взрывчатки, 2 тысячи патронов, простыни, наволочки и 2,5 килограмма туалетной бумаги из фондов «Только для СС» Подобные группы готовятся и для других лесных массивов, всего - тридцать групп. Общее наименование всей организации: «Вервольф». Эмблема - волчий капкан...
Командир восточно-прусской организации «Вгрвольф»штурмбаннфюрер С С Шмитц».
«Центру - Буря. Длительное время не выходили связь, опасаясь пеленгации. Тяжелое увечье лица у командира, полагаем, что ослеп. Просим разрешения перебазироваться побережье Фришес-Хаффа, месту проживания освобожденного нами плени поляка. Там подыщем место для посадки самолета за Пургиным».
«Центр - Буре. Эвакуацию Пургина и переход группы на залив разрешаем. Подыщите место для самолета. Приказываю начать изучение аэродрома Хайлигенбайль, есть сведения переброски туда большой группы самолетов. Крайне необходимо выяснить день и час переброски. День и час».
«Вервольф», Шмитцу. Патроны и взрывчатку получили, однако почему-то не получили туалетную бумагу. Просим ускорить ее доставку. «Роминтен».
Это был очень трудный, - к побережью Фришес-Хаффа. - опасный и долгий путь: Зоя так и вела Пургина за собой на веревке. Вела через леса, поля, болота. Грачев, Волков и Нина - впереди, Федя - замыкающим группу. Шли в темное время, днем прятались. За две недели, минувшие с той страшной ночи на острове, Пургин очень изменился: сгорбился, все время молчал, лишь, порой глухо охал, когда ветка или сук задевали замотанное бинтами лицо.. Черная щетина проросла через присохшую к ранам марлю. Темный провал рта. Страшно было взглянуть в это «лицо». Лишь однажды попросил Грачева:
- Паша, давай будем мужественными. Ты и я. Мне пора!..
- Будем! Ты и я, - ответил устало Грачев. - Во всем и везде надо идти до конца, командир... Ходу!
Сколько раз во время этого мучительного похода возникали неожиданные, буквально катастрофические ситуации! В один из переходов, уже в темноте, разведчики устроили привал в заросшем мелким ельничком овражке. Улеглись. А когда проснулись, обнаружили, что в сотне метров от них расположена тыловая база обмундирования какой-то армии. Весь день мимо ельника катили машины, шагали туда и обратно солдаты. Беспутная собака, сопровождавшая вереницу войсковых повозок, забежала в ельник, - увидев людей, взвыла от неожиданности и страха, с лаем кинулась назад. Спустя час, низенький, в обмундировании не по росту, солдат-обозник ринулся в ельник по малой нужде. Не знал, бедолага, что шагни он чуть дальше - и свалил бы его на землю железный кулак Феди Крохина...
Один день провели в сенном сарае какого-то хутора. Какое это было блаженство - лежать в теплом, душистом сене! Как они спали! В полдень Володя - он в этот час охранял сон разведчиков - увидел, как к хутору подскакал небольшой, из одиннадцати человек, кавалерийский отряд. Утомленные, пыльные кавалеристы стали о чем-то спорить с хозяином хутора, что-то требовать от него. Володя прислушался: ага, сена просят для лошадей, а хозяин клянется, что сарай у него пустой, что нет у него сена ну ни единого клочка! Володя разбудил товарищей, и с автоматами наготове все стали ждать, чем же закончится спор.
Теснимый кавалеристами, широко раскинув руки, хозяин медленно отступал к сараю. В конце концов он прижался спиной к двери и выкрикнул: «Видит бог! Нет у меня сена!» Бог видел, что сено все же есть, причем полный сарай, и обозленные кавалеристы, догадавшись об этом, уже поволокли жадюгу от двери, как вдруг за их спинами прозвучал выстрел - на крыльце с ружьем в руках стояла хозяйка хутора. «Первый выстрел - в воздух, второй- в вас!»- закричала она. Чертыхаясь, плюясь, кавалеристы отступили. Поминая их отнюдь не лестно, хозяин ушел в дом.
Чуть стемнело, разведчики покинули свое убежище. Ушли, проломив в крыше сарая порядочную дыру: знал бы хозяин хутора, кого он защищал своей широкой спиной!
Пришлось и поголодать. Из продуктов оставалось немного сухарей, сахара да соли, килограмма три гречневой крупы. Отыскав место для отдыха, Грачев отправлял на поиски чего-нибудь съедобного «продовольственные команды», но что можно было добыть с голых уже, всюду почти убранных полей? Две-три сахарные свеклы, «хряпу» - верхние раскисшие от дождей листья капусты, десяток картофелин да пару морковок... Ходить за продуктами на хутора Грачев не рисковал, разведчики уже убедились, что прусский крестьянин скорее умрет, чем отдаст свое добро, да и хутор-то каждый - крепость! Каменный забор, дубовые ворота, злющие собаки, вооруженные хозяева...
Как-то Володя, забравшись в стоявший на отшибе сарай хутора Золау под Крейцбургом, добыл пол-мешка пшеницы. Грачев лишь плечами пожал: что с нее толку? А Нина загорелась: «Командир, что если сделать муку и хлеб испечь?» Место, где они остановились на дневку, было глухим, заболоченным, рискнули разжечь костер, сушили одежду, а Нина и Володя принялись за дело. Володя разыскал два плоских камня, Зоя пожертвовала свою чистую рубашку, на нее положили камень побольше. Нина сыпала зерна, а Седой растирал их вторым камнем - такой способ изготовления муки он видел еще мальчишкой на фотографии в какой-то из книг знаменитого географа Элиза Реклю, не думал, что когда-нибудь пригодится. Но что за тяжкий труд... Взмок! Федя пришел на помощь, потом Грачев. Намололи несколько килограммов «муки», перемешанной с золотистой остью. Теперь надо было очистить ее.