«Завтра возьму взвод своих ребят и махну под Хайлигенбайль», - решил в это утро командир отряда «Адлер» штандартенфюрер Вальтер Кугель. В третий уже раз перечитал он докладную своего заместителя Рауха, в которой говорилось о том, что одна из радиостанций русских выходила в эфир в районе Хайлигенбайля. Штандартенфюрер не знал о том, что туда вот-вот должно перебазироваться крупное соединение самолетов, но опыт разведчика подсказывал ему: русских заинтересовал аэродром. Крутятся там, что-то высматривают, вынюхивают. «Да, надо обязательно ехать в Хайлигенбайль!»
Новый день, новые заботы! Поднявшись чуть свет, старик Фриц Розенберг накачивал шины велосипеда. Неделю он, как волк возле овчарни, рыскал вокруг Поморья, следил за домом соседа, и то, что ему удалось высмотреть, должно было заинтересовать шефа районного гестапо Кернера. Как ни осторожен был полячишка, ни хитер, но он, старый солдат, застукал Конопку: на огороде поляка, под грудой старой соломы, устроено тайное помещение. Тени мелькали там. Кто-то уходил, кто-то приходил. Кто? Явно враги Рейха! И если это так, то ожидает его, Фрица Розенберга, добрая награда! Ч-чертов насос, еле качает... Да-да, награда будет. Большая!
...А Кернер готовился к поездке в Кенигсберг: поздно вечером позвонил Канарис и приказал с утра приехать для получения чрезвычайно важного задания. В тот момент, когда старик Розенберг садился на велосипед, Кернер хлопнул дверью черного «мерседеса»...
16 октября. Граница в районе г. Ширвиндта
И вот - началось! Взревели дальнобойные орудия, и тяжелые снаряды с рокочущим шелестом пронизали серебристо-серый рассветный воздух. Загромыхала дивизионная и полковая артиллерия, зачастили счетверенные зенитные автоматы, бьющие по наземным целям, сплошной поток свинца и стали настильно прошелся над полем боя, крышами поселков и хуторов, ударил по притихшему приграничному городу Ширвиндту. Тяжко вздохнули и ухающе, подвывая, швырнули в сторону врага огненные кометы реактивных снарядов батареи «катюш». Все окуталось дымом, пеплом, кирпичным крошевом, столбы земли черной, лохматой ширмой взметнулись над позициями врага, и оттуда в ответ загромыхали уцелевшие мортиры, орудия, простонали шестиствольные минометы.
Командир танковой роты старший лейтенант Федор Соколов прокричал: «Гвардейцы! Слышите меня?.. Впере-ед!» - и захлопнул крышку люка.
- Ребята, вперед! - скомандовал и Рогов, приняв сигнал командира. - За Родину, ребята. За Ленинград! За всех погибших, замерзших там!
- Лишь бы гусеницы выдержали! - услышал он озабоченный голос Валентина. - Ну, железная коробочка, не подведи...
- И боезапас бы не сдетонировал! - привычно отозвался Шурик. Он уже держал в руках снаряд, - только бы...
- Бронебойный, - оборвал его Рогов. - Давай!
Танковый полк, его батальоны и роты, устремились за огневым валом, но не так все складывалось, как хотелось бы, как мечталось накануне нового боя! Враг не был сломлен. За ночь он подтянул резервы, усилил войска в передовых линиях обороны, переместил огневые точки, устроил артиллерийские и танковые засады, начинил землю тысячами нажимных, натяжных, прыгающих противопехотных мин, мин противотанковых, и которые взрывались сразу десятками, стоило тронуть хоть одну... Сплошные столбы черно-бурых взрывов! Дымное облако повисло над полем боя. Остановился, вспыхнул один из танков, залп шестиствольных минометов накрыл другой, провалился в яму-ловушку и тотчас был расстрелян немецкими артиллеристами третий...
- Командир, гляди лучше! - орал Валька. - Где-то засада!
- Да и ты как везешь?! От своих отстаем! Вперед!
- Сплошные ямы! Колдобины!.. Держись!
Танк ухнулся в наполненную жижей яму: ловушка? Бешено взревел, затрясся и вымахнул из провала. Пронесло! Мелькнул сапер, он что-то кричал, размахивал флажком, показывая проход в минном поле. Не спали ночью мужики, трудились! Спасибо, солдат, видим вешки... И тут же голос комроты:
- Гвардейцы! Слышите меня? Пехоту - на танки!
Резко затормозили. Из ям, воронок, траншей быстро выскакивали пехотинцы. Слышно было, как, топоча, они карабкались на танк. Рогов откинул крышку люка и увидел круглое лицо одного из них.
- Казах? Узенькие щелки глаз солдата еще больше сузились, он хлопнул командира по плечу:
- Давай, танка, поехала-поехала! Почему опаздывал? Кататься немного будем!
- Танк не поезд, никогда не опаздывает! - засмеялся Рогов. - Эй, куда задницей на решетку?! Даст газу водитель, и жаркое получится. Валька, покатили!
Помчали. Огневой вал уходил вперед. Все больше взрывов поднималось со всех сторон. Взлет на горку, стремительный бросок вниз, к узкой, кипящей от снарядов и осколков речушке Ширвинте... Каскады воды и ила. Кто-то из пехотинцев свалился в воду, с ходу взлетели на некрутой берег. Раскачивающаяся, стремительная пробежка по черной, в малых и больших еще дымящихся воронках, земле. Скрежет попавшего под гусеницы железа, мелькание вражеских солдат, выскакивающих из ям, перепаханных снарядами окопов, из-за бугорков поля: тут бились с фашистами роты второго батальона двести девяносто седьмой дивизии, а впереди уже виднелись башни и шпили, черепичные крыши и мелкая россыпь окраинных домов Ширвиндта. Город горел. Над ним проносились «илы», огневой вал приближался к окраинам города. Еще двадцать-тридцать минут этой безумной езды, и они ворвутся в самый первый на их боевом пути немецкий город!
...От звонкого, резкого удара в правый борт Рогова выбросило из железного сидения, и он упал на Шурика... Звякали вывалившиеся из пазов снаряды, что-то вопил, вцепившись в рычаги, Валька. Машина резко развернулась и замерла, стих мотор. Рогов потянулся к запорному рычагу люка, но Шурик дернул его за ногу:
- Назад! Сшибут! Лезем через нижний!
- Гусеницу сорвало! - доложил Валька. - Я сейчас!
Лязгнула откинутая дверка люка. Шурик ловко скользнул в него, за ним Валька и Петро. Рогов приник к панораме, осмотрелся - танки их роты уходили вперед, пехота бежала за ними - и представил себе свою машину, стоящую посреди поля. Какая она отличная мишень! Наверняка кто-то из вражеских артиллеристов уже наводит орудие, выцеливая его «ленинградца»... Мороз прошелся по спине...
- Валюха, что там? - крикнул он.
Гусеница к хренам перебита, вот что! - зло отозвался Валька. Он доставал из своего ящика «паука» с выколоткой, позвякивал инструментом. - Шурка! Держи тут! Петро, помоги.
Рогов вылез из танка. Серебряной лентой распласталась по земле гусеница. Валька уже прилаживал «паука» к лопнувшему траку, рядом с кувалдой в руках стоял на коленях Шурик, из-под шлема выбилась белесая прядка, лицо черное от пороховых газов, на щеке ссадина. Взмахи кувалды, - звонкий стук. Стержень-палец никак не хотел вылезать из соединительного паза, и Шурик, поднявшись во весь рост, бил и бил по выколотке изо всех сил.
- Хлопцы, «летучка» катит! - радостно крикнул Валька.
Уродливый, без орудийной башни, нагруженный всяким ремонтным скарбом, танк ремонтников подскочил к «единице», и из его ревущего чрева повыскакивали чумазые, в замасленных комбинезонах, все как на подбор широкоплечие, высокие крепыши-ремонтники.
Короткий говорок, веселая перебранка: «Вам не на танках, на телегах ездить...» - «Работай... масленка!» Столб земли и дыма, взметнувшийся возле машин: выцеливают, гады! Торопливое мелькание рук, напряженные лица, выкрики, охи: кто-то палец придавил, кто-то оступился, - рев двигателя... Скорее! Еще взрыв, еще... Гусеница уже была накинута на колеса, теперь ее тянули, а Валька подрабатывал мотором... Скорее! Стук кувалды, маслянистый стержень туго вползал в соединительные отверстия. Все! Пор-рядок в танковых войсках. «Спасибо, «масленка», за нами не заржавеет!» - «Вперед, вперед, берегите телегу, ребятки!»
«Единица», что у вас? - донесся из шлемофона голос ком роты, как только Рогов подсоединился к связи. - «Единица», слышите меня?
- Все в порядке! Ремонтировались, куда ехать?
- Ориентир на одинокую башню, прорываемся к центру города, как понял?
Рогов не ответил - в этот момент где-то позади танка раздался взрыв, он прильнул к панораме: из развороченной «летучки» поднимался бурый, жирный столб дыма... Рогов почувствовал, как закипели в уголках глаз слезы, крутнул башню: из-за одиноко стоящего среди сада двухэтажного дома выползала серая меченная крестом туша фашистского танка. Ага, гад, борт подставил! Жадно заглатывая бронебойный снаряд, звякнул казенник. Н-на! Снаряд проломил корпус танка, и внутри его жарко полыхнул огненный смерч. Готов. Это вам за ребят-ремонтников!
17 октября. Канцелярия Восточно-прусского гестапо.
В приемной шефа гестапо, кроме его адъютанта, не было никого. Кернер посмотрел на часы - Канарис должен принять его через десять минут. Адъютант кивнул: «прошу вас, подождите». Двери кабинета распахнулись, и под охраной двух офицеров гестапо, споткнувшись о порог, вышел пожилой генерал. Лицо у него горело, один погон был сорван, второй болтался. Все трое быстро прошли через приемную. Генерал обернулся, поймал взгляд Кернера, хотел что-то сказать, но один из офицеров подтолкнул его: идите же! Выполняя приказ Гитлера об искоренении заговорщиков по делу от двадцатого июля[4], Канарис усиленно разыскивал врагов Рейха и их пособников в войсках группы армий «Центр». Шеф гестапо очень старался: был арестован его однофамилец, начальник абвера, германской разведки и контрразведки адмирал Фридрих Канарис, и люди Гиммлера принюхивались, а не родственник ли он адмиралу? Нет и нет! Герд Канарис выбивался из сил, не досыпал, не доедал, выискивая врагов фюрера.
Адъютант кивнул Кернеру, тот поднялся и вошел в кабинет шефа. Хмурый, с синевой под глазами, Канарис достал из открытого сейфа пакет.
- Вы. Кернер, с охраной? Да, нет?
- Да, шеф. Со мной двое моих подчиненных.
- В пакете сведения по операции «Бросок». Там все написано, поэтому не будем терять напрасно времени, я очень занят... Но вот что скажу, Кернер: эти новые боевые машины, что будут переброшены в Хайлигенбайль, думаю, последнее, что мы сможем получить в этом году с заводов Германии. Понимаете? А русские ломятся к нам в дверь! И если что случится, вы лишитесь своего поста и чина, Кернер... Вместе с головой! Вопросы есть? Да, нет?