— Милочка! — взревел он, выбегая через парадную дверь.
Глава 16
Тори гнала машину по шоссе, подстегиваемая гневом, стараясь забыть о Мэтте и о жизни, которой она почти была готова наслаждаться там, в конце Тропы тотемного столба.
Отъезжая все дальше от Старка, Тори старалась убедить себя, что она должна чувствовать облегчение, удаляясь от неинтересной жизни в маленьком городке с единственным магазином, который закрывается в шесть часов вечера, и долгими, тоскливыми ночами.
Но ее мозг тут же сыграл с Тори злую шутку, подсунув образ Мэтта, открывающего ей свои объятия, ласкающего ее в мерцающем свете фонаря.
Тори даже подумала было, не вернуться ли ей. В конце концов, у нее еще есть один день. Но этот день был воскресеньем, что означало, церковь, Сьюзен и Ричарда и Мэтта, поющего от всего сердца. Еще один такой день, и она никогда не сможет уехать.
Тори понимала, как опасно для нее возвращение в Старк. Нет, лучше она проведет это время в Миннеаполисе, а потом сядет в самолет и вернется в свою квартиру в высотном доме Нью-Йорка. А со временем найдется и покупатель на наследство Люсинды.
И она больше никогда не будет спать на старинной кровати. И не пройдет по своей земле. Не будет бродить по своему ручью.
«Хватит, — раздраженно одернула Тори себя. — Подумай лучше о москитах. И о ядовитом плюще — в следующий раз тебе может не повезти. Подумай о снеге, которого ты еще не видела, и о сорокаградусном морозе, о котором ты только слышала».
Тори свернула с шоссе к «Макдоналдсу», такому привычному для любой американской дороги. Она собиралась купить восхитительный сочный бургер, в котором нет ни малейшего намека на корову, из которой он произведен.
Ее бургер окажется пережившим так много воплощений из своего естественного состояния, что вспоминать его происхождение будет просто неуместно. Милочке совсем не нужно знать об этом.
Было еще рано, но очередь машин к окошечку оказалась уже довольно длинной. Люди ждали нетерпеливо, один парень барабанил пальцами по дверце машины через опущенное стекло, другой вплотную подъехал к стоящей впереди него машине.
Прождав десять минут, только чтобы добраться до микрофона, Тори выяснила, что для бургеров еще слишком рано. Решив не сдаваться, она заказала кофе и булку с яйцом и сосиской. Но возможность съесть яйцо, не думая о курятнике, оказалась не такой захватывающей, как она ожидала.
Бросив пакет с едой на пассажирское сиденье, Тори выехала на шоссе. Она твердо решила провести этот день так, как и обещала себе, — в «Молл оф Америка».
Она слышала, как детишки в Старке с восторгом говорили об этом знаменитом парке развлечений. Это было место, которое все хотели посетить не меньше, чем Диснейленд. И находилось оно всего в паре часов езды от лесной глуши. Тори понятия не имела, как добраться до этого парка, но по крайней мере шоссе, по которому она ехала, вело в Миннеаполис.
Миннеаполис быстро приближался. Въехав в город, Тори остановилась на огромной стоянке около супермаркета.
Она порылась в бардачке в поисках карты и определила дорогу к «Молл оф Америка». Повернув ключ зажигания, Тори с воодушевлением покинула стоянку. Следующая остановка — цивилизация.
Чем ближе был центр города, тем выше становились дома. Все казалось новым и чистым. Тори подумала, что вполне могла бы жить здесь, если бы нашла работу. Чистый город на Среднем Западе с милыми жителями стал бы для нее живительной переменой.
«Молл оф Америка» оказался как бы городом в городе. Под высоченной крышей Тори увидела многочисленные аттракционы, включая огромное чертово колесо и американские горки, поднимающиеся под самый потолок.
Она с головой окунулась в праздник искусственного, кондиционированного, свободного от москитов веселья.
Скоростной желоб был любимым аттракционом Тори, поэтому прежде всего она поспешила к нему. Все аттракционы были размещены во внутреннем дворе, а вокруг находилось бесчисленное количество магазинов, где сновали покупатели. Самые разные аттракционы поднимались вверх на три этажа, американские горки, казалось, просто свешивались с потолка, а чертово колесо соединяло все этажи.
Кружась на нем, Тори задумалась о значении цивилизации. Будучи жительницей Нью-Йорка, она ощущала это как наступление на природу — хотя и не слишком часто видела ее. Конечно, контролировать природу и вмешиваться в естественные процессы было необходимо для выживания. Даже бобры знали это.
Но жизнь в Старке казалась Тори слишком близкой к природе. Слишком изолированной. Ни воскресных выпусков «Нью-Йорк тайме», ни музеев, ни дорогих ресторанов… и к тому же еще коровы в гостиной. Неужели она могла бы выдержать жизнь в таком месте?
«А как я смогу выдержать потерю Мэтта?»
Кабина Тори достигла четвертого — последнего — этажа. Народу здесь, под самой крышей, оказалось поменьше. У Тори было несколько секунд, чтобы увидеть, что предлагают магазины — кожаные куртки для подростков, а потом — вжик… снова вниз, к магазинам посуды и одежды, к нижним этажам и детским каруселям. Было еще довольно рано, так что на аттракционах народу было немного, несмотря на лето и разгар туристического сезона.
Правда, по стандартам Миннесоты это могло считаться и толпой.
Тори поехала вниз, а потом опять наверх, на четвертый этаж, и снова на третий и дальше, вниз. Почему-то ей вдруг вспомнился урок из курса истории Средневековья в колледже — понятие «колеса фортуны», которое, прежде чем стать игровым приспособлением, было серьезным религиозным символом покорности судьбе и предания своей жизни в руки Господа. Находящиеся на самом верху были постоянно готовы рухнуть вниз, а тем, кто внизу, было предначертано тогда взлететь вверх. Это был вариант круговорота жизни, всех вовлекающего в свою орбиту. Тори подумала о себе. С Мэттом она была на самом верху только для того, чтобы затем быть сброшенной вниз, где она и находилась сейчас, перед тем как вернуться…
Куда?
Глаза Тори вдруг наполнились слезами. Она была одна в своей кабине, поэтому, не стесняясь, заплакала о том, что могло бы быть. Тори уже не казалось таким невозможным продать свою нью-йоркскую квартиру, оставить работу и переехать в дом Люсинды.
Только теперь этого уже никогда не произойдет.
Ее кабина снова оказалась в верхней точке, когда колесо вдруг остановилось. Несколько неприятных секунд Тори продолжала раскачиваться взад-вперед. Это было отвратительно — застрять на самом верху. Крепко ухватившись за поручни, Тори подняла голову и с несчастным видом посмотрела на четвертый этаж.
Мэтт стоял у самого края балкона. Лицо его выражало ожидание и тревогу.
Словно электрический ток пронзил тело Тори.
— Мэтт! — воскликнула она.
Он широко улыбнулся и протянул руку, будто хотел коснуться ее. В руке он держал что-то завернутое в красивую бумагу.
Тори тоже протянула руки, но чертово колесо было довольно далеко от поручня.
— Я люблю тебя! — крикнул он.
— Что? — переспросила она, но ее голос потонул в шуме и визге от соседней детской карусели.
— Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! — прокричал он, и по движению его губ Тори все поняла.
Колесо начало вращаться, и она поехала вниз. Мэтт огляделся и исчез в глубине коридора.
Когда колесо снова остановилось, Мэтт был уже рядом, на третьем этаже, он махал Тори и улыбался.
— Я люблю тебя! — крикнул он снова и помчался к эскалатору, когда колесо поехало и снова остановилось, запуская новую партию желающих покататься. К счастью, уже образовалась очередь, давая Мэтту время спуститься.
Сердце Тори забилось в ожидании, когда она увидела его на первом этаже. Мэтт показывал на нее, отдавая билеты человеку, обслуживающему аттракцион. Тори неистово замахала руками; ее кожа, ее лицо, ее губы предвкушали его прикосновение. Желание словно огнем прожгло все ее тело. О, как же сильно она скучала по нему!
Тори снова остановилась на полпути, и эта задержка показалась ей вечностью. Дети выходили из кабин и входили снова, и это занимало много времени. Тори махала Мэтту и тянулась к нему в восторге уже оттого, что она видит счастье в его сияющих глазах.
Когда она, наконец, добралась до самого низа чертова колеса, где ее ждал Мэтт, он немедленно впрыгнул в ее кабину. Сердце Тори замерло, но на этот раз не от страха. Мэтт сразу же заключил ее в свои объятия и поцеловал, обнимая так крепко и так отчаянно прижимаясь губами, что Тори поняла, что он чувствовал такую же пустоту, как и она, и так же мечтал никогда не разлучаться, никогда больше не быть вдалеке друг от друга.
Тори больше не сомневалась, что Мэтт — тот мужчина, которого она любит. Ее нерешительность растаяла, как маленькая лужица на горячем солнце.
Мэтт нежно баюкал ее, и она удобно устроилась в его объятиях. Это было так восхитительно и естественно — то, как их тела прильнули друг к другу.
— Как ты нашел меня? — спросила Тори.
— Ты же говорила мне, что собираешься провести здесь день, прежде чем вернуться в Нью-Йорк. — Мэтт слегка отстранился и посмотрел на нее: — Но ты ведь не уедешь, нет?
— Я собиралась, но теперь все изменилось.
Он снова прижал ее к себе, так крепко, что Тори забыла, где они находятся, забыла испугаться, когда они достигли самого верха. Все, что имело значение, — это руки Мэтта, обнимающие ее, его сила, его любовь.
— Я все знаю, — наконец произнес он.
— О чем?
— О моей сумасшедшей корове. Когда я пришел, Милочка все еще лежала на твоей подъездной дорожке.
— О Боже!
— Мне очень жаль, Тори. Я не знаю, как она вырвалась. Я думал, тебе будет приятно пообщаться с таким милым животным, но не знал, что все так обернется.
Тори усмехнулась, вспомнив свои приключения.
— Может быть, Милочку испугала перемена обстановки?
— Возможно, она просто хотела с кем-нибудь поговорить. А я оказался не слишком доступным.
— Да, ты был далеко, — кивнула Тори.
Мэтт вздохнул:
— Знаешь, Тори, ты умчалась с того пастбища так быстро, как будто разозлилась на меня. Но я не мог понять почему.