На краю света — страница 109 из 121

Из панциря поднимались струйки дыма. Его глянцевая некогда поверхность почернела и потрескалась. Кокон постепенно скручивался и съеживался, затем вдруг лопнул, и из него хлынула желеобразная желтая жидкость, которая забулькала и закипела. Смрад стоял нестерпимый. Затем кокон вспыхнул и сгорел дотла. Остатки зловонной жидкости испарились, и только черное пятно осталось на малахитовых плитах. Крыша пещеры разломилась, и через щели хлынула пылающая лава, заполнившая комнату ведьмы.

Таита и Фенн выскользнули наружу и поднялись над горами. Внизу расстилалась картина полного разрушения. Страна Джарри оказалась погребена под слоем пепла и лавы.

Когда они перенеслись через эфир обратно в свои тела, то первое время молчали, не в силах даже пошевелиться, – настолько потрясло их увиденное и пережитое. Все еще держась за руки, они смотрели друг на друга. Потом глаза Фенн наполнились слезами, и она беззвучно разрыдалась.

– Все кончено, – утешил ее Таита.

– Эос мертва? – с мольбой в голосе спросила Фенн. – Скажи, что это не обман. Прошу тебя, скажи, что виденное мною – правда.

– Это правда. Она погибла тем единственным способом, каким могла умереть: ведьму пожрало пламя вулкана, породившего ее.

Фенн забралась к нему на колени, и он обнял ее. Теперь, когда опасность миновала, силы покинули девушку, и она снова превратилась в испуганное дитя. Весь остаток дня они просидели вот так, глядя на зеленый Нил. Затем, когда солнце село за пелену дыма и пылевые облака, затягивающие западную часть горизонта, Таита встал и отнес воспитанницу по горной тропе в деревню.

Люди заметили их приближение и высыпали навстречу. Дети визжали от возбуждения, женщины радостно кричали. Мерен бежал перед толпой, чтобы встретить их первым. Таита поставил Фенн на землю и распахнул другу объятия.

– Маг! Мы так боялись за вас! – гаркнул Мерен во все горло, хотя находился всего в пятидесяти шагах. – Мне следовало крепче верить в тебя и знать, что твоя магия окажется сильнее. Нил снова течет! – Он стиснул Таиту в пламенном объятии. – Ты вернул жизнь реке и нашей родине.

Протянув руку, он привлек к себе и Фенн.

– Никому не охватить умом то чудо, которое вы совершили, однако сотни поколений египтян будут благословлять вас за него.

Взволнованная толпа окружила их и повела на вершину холма. Песни, смех, танцы и ликование не прекращались всю ночь.


Прошла не одна неделя, прежде чем уровень воды в Ниле упал достаточно, чтобы река снова вошла в берега. И даже тогда ревущий поток, покрытый серебристой пеной, продолжал волочить по дну громадные обломки красной скалы. Звук при этом стоял такой, будто некий великан скрежещет в гневе зубами. Тем не менее Таита приказал снести с холма лодки и собрать их на берегу.

– Если бы ты не приказал нам втащить лодки в гору, их разбило бы в щепы, – признал Мерен. – Тогда я возражал тебе, но теперь признаю, что был неправ, и прошу прощения, маг.

– Охотно даю тебе его. – Таита улыбнулся. – Но сказать по правде, за минувшие годы я привык, что ты начинаешь брыкаться, как необъезженная лошадь, всякий раз, когда я даю тебе разумный совет.

Как только суда были собраны, переселенцы покинули старую деревню Калулу на вершине холма и устроили новый лагерь в красивом лесистом местечке неподалеку от берега. И стали ждать, когда уровень воды в Ниле опустится достаточно, чтобы по нему можно было безопасно плыть. Настроение в лагере по-прежнему царило праздничное. Осознание того факта, что погони джаррийской армии ожидать не приходится и козней Эос опасаться больше незачем, служило постоянным источником радости для всех. Ее только усиливала мысль, что вскоре они отправятся в продолжительный, но последний отрезок пути в родную страну, которую они так любили и по которой сильно тосковали.

Однажды самка гиппопотама исполинских размеров, стадо которой обитало в озере Налубаале, отважилась подплыть слишком близко к вновь открывшемуся истоку Нила, и ее подхватило течением. Всей силищи бегемотихи не хватило, чтобы ее не затянуло в водопад. Стремительный поток выбросил истерзанное животное на камни. Смертельно раненная самка выползла на берег под самым лагерем. Пятьдесят человек, вооруженных копьями, дротиками и топорами, набросились на лишенного способности бежать зверя. Убив его, они разделали тушу прямо на месте.

Тем вечером куски мяса, завернутые в ломти сладкого нутряного сала, жарились на пятидесяти кострах, и снова народ пировал и плясал всю ночь. Хотя все наелись от души, осталось еще достаточно, чтобы засолить и закоптить – еды должно было хватить на несколько недель. Кроме этого, река кишела сомами, оглушенными и потерявшими верное направление в бурной воде; их не составляло труда нанизать на острогу прямо с берега. Некоторые из рыбин весили больше взрослого мужчины. В распоряжении беженцев имелось еще несколько тонн дурры, взятой в джаррийских амбарах, поэтому Таита согласился выделить часть зерна для изготовления пива.

Ко времени, когда река упала до уровня, позволяющего взяться за весла, все набрались сил, отдохнули и с нетерпением ждали отправки в путь. Даже Хилто вполне оправился от раны и смог занять место на скамье для гребцов.

Нил совсем не походил на унылый ручеек, течению которого они следовали по дороге в Джарри. Теперь каждый поворот, каждая отмель или каждый камень сулили опасность, поэтому Таита не отваживался на ночные переходы. По вечерам флотилия причаливала к берегу, и из колючих кустов устраивался палисад. Лошадей, измучившихся за день в тесном пространстве трюмов, отпускали до ночи попастись на травке. Мерен вел отряд охотников на поиски добычи. Как только опускалась темнота, люди и лошади собирались на безопасном пространстве лагеря. За стенами из колючих ветвей рычали львы и рыскали леопарды, привлеченные запахом лошадей и освежеванной дичи.

Внутри палисада размещалось немалое количество людей и животных, из-за чего здесь царила некоторая теснота. Но благодаря уважению и любви, с которыми все относились к магу и его воспитаннице, для Таиты и Фенн всегда находилось уединенное местечко. Оставаясь одни, они часто вели беседы о родной земле. Хотя в прошлой жизни Фенн носила двойную корону Верхнего и Нижнего царства, все свои познания о Египте она черпала теперь от Таиты. Девушка с жадностью впитывала все подробности о стране и ее людях, об их религии, ремеслах и обычаях. В особенности ей хотелось узнать о детях, которым она давным-давно дала жизнь, и об их потомках, правивших теперь.

– Расскажи мне о фараоне Нефере-Сети.

– Ты уже знаешь все, что известно мне, – запротестовал маг.

– Расскажи снова, – настаивала она. – Я не могу дождаться дня, когда встречусь с ним лицом к лицу. Как думаешь, он узнает, что когда-то я была его бабушкой?

– Я очень удивлюсь, если такое случится. Ты более чем в два раза моложе его, такая юная и прекрасная, что он вполне может влюбиться в тебя, – пошутил он.

– Это исключено, – твердо ответила девушка. – Во-первых, это было бы кровосмешение. А во-вторых, и это главное, я принадлежу тебе.

– Вот как, Фенн? Неужели ты в самом деле принадлежишь мне?

Глаза у нее широко распахнулись.

– Для мага и ученого ты иногда бываешь бестолковым, Таита. Разумеется, я принадлежу тебе. Я обещала это тебе в прошлой жизни. Ты ведь сам говорил мне об этом.

– А что тебе известно об инцесте? – переменил Таита тему. – Кто тебе о нем рассказал?

– Имбали, – ответила она. – Она рассказывает мне о вещах, о которых ты молчишь.

– И что именно она поведала тебе об этом?

– Инцест бывает, когда родственники по крови делают гиджима друг с другом, – невозмутимо сообщила Фенн.

Когда это грубое слово сорвалось со столь невинных уст, у Таиты перехватило дыхание.

– Гиджима? – осторожно повторил он. – А что это значит?

– Ты знаешь что, Таита, – страдальческим тоном заявила девушка. – Мы с тобой делаем гиджима постоянно.

У него снова перехватило дух, но на этот раз он не показал вида.

– И как мы это делаем?

– Да тебе и самому это прекрасно известно! Мы держимся за руки, целуемся. Именно так люди и делают гиджима.

Таита с облегчением выдохнул, и она сообразила, что он что-то недоговаривает.

– Разве это не так?

– Думаю, что так. По меньшей мере отчасти.

Она окончательно уверилась в своих подозрениях и остальную часть вечера была непривычно молчалива. Маг понимал, что так просто ему не отделаться.

На следующий вечер путники разбили лагерь над водопадом, который хорошо помнили по дороге вверх по течению. Тогда река почти пересохла, но теперь это место виднелось издалека благодаря столбу брызг, поднимавшемуся высоко над лесом.

Пока береговая партия рубила колючий кустарник для палисада, Таита и Фенн сели на Дымку и Вихря и поскакали по звериной тропе вдоль реки, испещренной следами буйволов, слонов и отмеченной кучами их помета. Они держали наготове луки и ехали медленно, готовые за любым поворотом наткнуться на стадо тех или иных животных. Тем не менее, хотя они слышали, как трубят слоны и как хрустят неподалеку в лесу ветки, девушка и маг достигли вершины у водопада, так и не увидев зверей. Стреножив лошадей и оставив их пастись, они отправились дальше пешком.

Таита помнил этот участок, где река жалким ручейком терялась в глубине узкого скалистого ущелья. Теперь вода бурлила и пенилась, перескакивая с одного черного валуна на другой, по мере того как прогладывала себе путь между высокими берегами. Впереди гремел невидимый отсюда водопад, и на их обращенные вверх лица осаждались мельчайшие капельки. Когда наконец они подошли к выступу над главным водопадом, русло Нила сузилось с двух сотен шагов до жалких двух десятков. Внизу под сводом радужных арок поток низвергался с высоты в сотни локтей в кипящую теснину.

– Это последний водопад, который встретится нам до египетских порогов, – сказал Таита. – Последнее препятствие на нашем пути.

У него захватило дух от величия открывшегося перед ними зрелища. Фенн тоже смотрела как завороженная, но на самом деле ее занимали другие мысли. С полуулыбкой на губах и мечтательным взглядом она прильнула к его плечу. А затем заговорила хрипловатым шепотом, который почти тонул в грохоте нильских вод.