– Мой дорогой друг и товарищ по Красной дороге, как я рад, что ты вернулся! – сказал он. – Жаль только, что ты не привел с собой мага. Его смерть сокрушила мое сердце. – Отстранив Мерена на длину вытянутых рук, фараон всмотрелся в его лицо. – Тебя никогда не отличало умение прятать чувства. Что тревожит тебя сейчас? Расскажи.
– Взор твой остер, как всегда, и ничего не упускает, – признал Мерен. – Я должен передать тебе весть. Но сперва попрошу тебя приготовиться к сильному потрясению. То, что мне предстоит тебе рассказать, настолько странно и удивительно, что поначалу мой разум отказывался принять это.
– Ну же, вельможа! – Нефер-Сети хлопнул друга по спине с такой силой, что тот пошатнулся. – Выкладывай!
Мерен набрал в грудь воздуху и выпалил:
– Таита жив.
Фараон перестал улыбаться и в изумлении посмотрел на него. На лицо его набежала туча.
– Шутить со мной – дело опасное, господин главнокомандующий, – процедил он.
– Я говорю правду, о могущественный царь царей.
В таком настроении Нефер-Сети способен был привести в трепет самое храброе сердце.
– Если это правда, а ради блага твоей же души, Мерен-Камбиз, лучше бы это было так, то скажи мне, где Таита теперь.
– Мне необходимо сообщить еще одну вещь, о могучий и великодушный. Таита сильно переменился внешне. Поначалу ты можешь его и не узнать.
– Довольно! – Фараон возвысил голос. – Говори, где он?
– В этой самой комнате, – промолвил Мерен, запинаясь. – Стоит рядом с нами. – Затем, переведя дух, он добавил: – По крайней мере, я надеюсь, что стоит.
Нефер-Сети положил правую ладонь на рукоять кинжала.
– Ты злоупотребляешь моей добротой, Мерен-Камбиз.
Мерен лихорадочно обвел комнату взглядом; голос его, обращенный в пустоту, звучал умоляюще:
– Маг! О могущественный маг! Покажись нам, прошу тебя! Отведи от меня гнев фараона! – Мгновение спустя он с облегчением выдохнул. – Ну вот, ваше величество!
Он указал на противоположную сторону палаты, где стояла высеченная из черного гранита высокая статуя.
– Да, это статуя Таиты, изваянная скульптором Ошем, – в ярости промолвил Нефер-Сети. – Я поставил ее здесь в память о маге. Но это всего лишь камень, а не мой возлюбленный наставник во плоти.
– Нет, фараон. Смотри не на саму статую, а чуть в сторону, по правую руку от нее.
В том месте, на которое указывал Мерен, появилось мерцающее прозрачное облачко, похожее на мираж в пустыне.
– Там что-то есть. – Царь заморгал, глядя на облачко. – Оно легкое, как воздух. Может, это джинн? Или дух?
Мираж стал плотнее и постепенно обрел четкие очертания.
– Это человек! – воскликнул Нефер-Сети. – Настоящий человек! – Он ошарашенно воззрился на явление. – Но это не Таита. Это сильный, красивый юноша, а не мой Таита. И это явно чародей, раз ему удалось окутать себя заклятием сокрытия.
– Да, без магии тут не обошлось, – согласился Мерен. – Но это самая белая и самая благородная из всех магий. Сотворенная самим Таитой. А это он и есть.
– Нет! – Нефер-Сети мотнул головой. – Я этого человека не знаю. Если это действительно живой человек.
– Ваше величество, это маг, ставший снова юным и полноценным.
Нефер-Сети лишился дара речи. Все, что ему удавалось, – это качать головой. Таита стоял неподвижно и улыбался ему теплой, полной любви улыбкой.
– Посмотри на статую! – взмолился Мерен. – Ош изваял ее, когда маг был уже стариком, но даже теперь, когда Таита снова стал молодым, сходство бесспорно. Посмотри на этот высокий и широкий лоб, на форму носа и ушей. А прежде всего загляни ему в глаза.
– Да, кажется, я замечаю некоторое сходство, – с сомнением протянул Нефер-Сети. Затем тон его стал жестким и вызывающим. – Эй, призрак! Будь ты настоящим Таитой, ты смог бы напомнить мне о том, что известно только нам двоим.
– Это можно, фараон, – заговорил Таита. – Я мог бы рассказать многое, но сразу на ум пришла одна вещь. Помнишь ли ты времена, когда был всего лишь царевичем Нефер-Мемноном, а не фараоном обоих царств? Когда был моим учеником и я ласково называл тебя Мем?
– Отлично помню. – Фараон кивнул. Голос его снизился до хриплого шепота, а взгляд потеплел. – Но про это много кому известно.
– Я скажу больше, Мем. Могу поведать тебе, как в бытность твою мальчишкой, в пустыне, близ источника Гебель-Нагары, мы устроили голубиную ловушку и двадцать дней ждали, когда в нее попадет царский сокол, твоя богоптица.
– Моя богоптица не клюнула на приманку, – сказал Нефер-Сети.
По мерцанию его ауры маг понял, что фараон поставил капкан, чтобы его испытать.
– Сокол прилетел, – возразил Таита. – Это был чудесный сокол, доказывающий твое право носить двойную корону Египта.
– Мы поймали его, – с восторгом подхватил Нефер-Сети.
– Нет, Мем. Сокол отказался от приманки и улетел.
– И мы бросили охоту.
– И снова память подводит тебя, Мем. Мы пошли за птицей вглубь пустыни.
– Ах да! К горькому озеру Натрон.
– И снова нет. Мы направились к горе Бир-Ум-Масара. Пока я держал веревку, ты лез к соколиному гнезду на восточном склоне горы, чтобы забрать птенцов.
Тут Нефер-Сети уже не сводил с мага сияющих глаз.
– Когда ты добрался до гнезда, – продолжил тот, – то обнаружил, что тебя опередила кобра. Птицы были мертвы, погибли от ядовитых укусов змеи.
– Ах, маг, никто, кроме тебя, не знал об этом. Прости, что не признал тебя. Всю мою жизнь ты состоял при мне наставником и учителем, а я отрекся от тебя, – с раскаянием произнес Нефер-Сети. Он пересек комнату и заключил Таиту в крепкие объятия. А когда разжал их, то стал внимательно вглядываться в его лицо. – Твое преображение превосходит пределы моего понимания. Расскажи, как такое могло произойти.
– Рассказ будет долгим, – ответил Таита. – Но сначала нам необходимо уладить более срочные дела. Во-первых, со мной есть кое-кто, кого я хочу тебе представить.
Таита протянул руку, и в воздухе, как прежде, образовалось мерцающее облачко, которое приняло форму молодой женщины. Она улыбнулась Неферу-Сети.
– Ты просто валишь меня с ног своей магией, как это частенько случалось прежде, – сказал фараон. – Кто это создание? Зачем ты привел ее ко мне?
– Ее зовут Фенн, и она адепт тропы истины.
– Она слишком молода для этого.
– У нее за плечами другие прожитые жизни.
– Она неописуемо прекрасна, – промолвил царь, глядя на нее жадным взором. – Но в ее чертах угадывается что-то знакомое. Ее глаза… Да, я видел эти глаза. – Он порылся в памяти. – Они напоминают мне кого-то, кого я хорошо знал.
– Фараон, Фенн – моя супруга.
– Твоя супруга? Но как это может быть? Ты ведь… – Он прикусил язык. – Прости, маг. Я вовсе не хотел нанести урон твоему достоинству.
– Это правда, фараон, что прежде я был евнухом, но теперь я мужчина, причем полноценный. А Фенн – моя женщина.
– Как много всего переменилось! – запротестовал Нефер-Сети. – Только я решу одну загадку, как сразу возникает другая… – Он осекся и посмотрел на Фенн. – Эти глаза. Зеленые глаза… Мой отец! Они точь-в-точь такие, как у отца! Возможно ли, чтобы в жилах Фенн текла царская кровь моей семьи?
– Как же так, Мем? – ласково укорил его Таита. – То ты жалуешься на загадки, которые я тебе задаю, то требуешь, чтобы я вывалил на тебя гору новых! Достаточно пока сказать, что Фенн состоит с тобой в прямом родстве. Твоя кровь – это ее кровь, но далеко в прошлом.
– Ты сказал, что она прожила другие жизни. Значит, это происходило в одной из них?
– Может, и так. – Таита кивнул.
– Объясни мне все! – велел фараон.
– Немного позднее мы найдем для этого время. А пока ты и Египет еще находитесь в большой опасности. Итак, тебе уже известно о колдунье Эос, которая преградила течение вод Отца-Нила.
– Это правда, что ты уничтожил ведьму в ее логове?
– Колдуньи больше нет, но один из ее приспешников все еще действует. Его зовут Соэ. Это опасный человек.
– Соэ? Мне знакомо это имя. Минтака упоминала его. Это проповедник, апостол новой богини.
– Прочитай его имя задом наперед и получишь «Эос». Его богиней была та самая колдунья. Цель этого человека – уничтожить тебя и твое потомство, а затем захватить трон Египта для своей госпожи.
На лице Нефера-Сети отразился ужас.
– Этот Соэ имеет доступ к уху Минтаки, моей старшей жены. Она верит ему. Он обратил ее в свою веру.
– Почему ты не вмешался?
– Старался угодить ей. Минтака обезумела от горя по нашим умершим малышам. Соэ утешал ее. Я не видел в этом вреда.
– Вред есть, и большой, – возразил Таита. – Вред тебе и Египту. Соэ до сих пор представляет собой ужасную угрозу. Он – последний приспешник колдуньи, последний осколок ее сущности на этой земле. Он – часть великой лжи.
– Что же мне делать, Таита? Как только Нил потек снова, Соэ исчез. Нам неизвестно, что с ним сталось.
– Прежде всего я должен поймать его и привести к тебе. Царица Минтака настолько глубоко запуталась в его сетях, что верит каждому его слову. Он для нее имеет больший вес, чем ты. Она не поверит ни единому плохому слову о нем, только если признание не будет исходить из уст самого Соэ.
– Чего ты хочешь от меня, Таита? – спросил Нефер-Сети.
– Тебе следует увезти царицу Минтаку прочь. Мне нужна свобода действий во дворце Мемнона на западном берегу. Поезжайте с ней в Асьют и принесите жертвы в храме Хатор. Скажи ей, что во сне тебе явилась богиня и потребовала, чтобы вы сделали это ради ваших умерших детей, царевича Хабы и его маленькой сестренки Уны, обитающих ныне в подземном мире.
– Я уже ощущаю потребность принести жертвы Хатор. Мы с царицей отплывем на царской барке через пять дней, в ночь перед новолунием. Что еще от меня требуется?
– Мне нужен вельможа Мерен и сто твоих отборных воинов. При Мерене должна быть соколиная печать, дающая ему неограниченные полномочия.
– Он все это получит, – сказал фараон.
Едва венценосная пара взошла на баржу и отплыла, Мерен и Таита в сопровождении большого отряда гвардейцев переправились на западный берег Нила. Отряд поскакал вверх по холму к резиденции Минтаки, дворцу Мемнона, и прибыл туда к рассвету.