– Где вы обзавелись такой скотиной? – поинтересовался маг. – Я никогда таких коров не видел.
– Выторговали у местных племен. Они называют этих животных зебу. Стада обеспечивают нас молоком и мясом. Без них нам пришлось бы куда тяжелее, нежели мы живем сейчас.
Мерен нахмурился и открыл было рот, чтобы строго выговорить Рабату за такие упаднические настроения, но Таита угадал его намерение и отрицательно покачал головой. Хотя маг соглашался с мнением Фенн и Мерена о невысокой значимости командира, не было никакой необходимости обижать его. Почти наверняка он позже может оказаться им полезным.
Поля вокруг форта были засажены дуррой, дынями и овощами, неизвестными Таите. Рабат сообщил им туземные их названия и, спешившись, сорвал блестящий черный плод и протянул Таите.
– Если добавить его в мясное жаркое, получается очень вкусно и питательно.
Когда они подъехали к форту, женщины и дети высыпали за ворота, встречая гостей. Они несли чаши с кислым молоком и блюда с лепешками из дурры. В общей сложности их было человек пятьдесят – пестрая и не слишком притязательного вида толпа, но вполне дружелюбная.
Удобствами для жилья форт похвастаться не мог. Женщины поместили Таиту и Фенн в небольшой каморке без окон. По земляному полу военным строем маршировали муравьи, а в пазах бревенчатых стен шмыгали черные блестящие тараканы. Запах, оставшийся от немытых тел и ночных горшков предыдущих обитателей, решительно отказывался выветриваться. Рабат, виновато разведя руками, сказал, что Мерену и остальным воинам придется разместиться в общей казарме. Поблагодарив командира и извинившись, Таита отклонил предложенное гостеприимство.
Они с Мереном выбрали удобное место в половине лиги позади лагеря, в тенистой рощице на берегу говорливого потока. Рабат, явно испытывающий облегчение оттого, что ему не пришлось размещать их в форте, уважил соколиную печать и обеспечивал гостей свежим молоком и дуррой, а через регулярные промежутки времени поставлял забитого бычка.
– Надеюсь, мы не задержимся в этом месте, – сказал Хилто Таите на второй день. – Народ здесь пребывает в таком унынии, что это подрывает воинский дух наших людей. Они сейчас очень бодры, и мне хотелось бы сохранить этот настрой. К тому же все женщины здесь имеют мужей, а большинство из наших слишком долго живут в воздержании. Не пройдет много времени, как им захочется поразвлечься, и тогда беды не миновать.
– Уверяю тебя, добрый Хилто, мы двинемся дальше, как только совершим необходимые приготовления.
Последующие несколько дней Таита и Мерен провели в обстоятельных разговорах с меланхоличным Рабатом.
– Сколько человек ушло на юг с полководцем Тинатом? – осведомился Таита.
Подобно многим неграмотным людям, Рабат имел отличную память; он ответил без запинки:
– Шестьсот двадцать три воина и сто сорок пять женщин.
– Исида милосердная! Это все, что осталось от тысячи, выступившей из Карнака?
– Болота оказались глубокими, и тропы через них нет, – пояснил Рабат. – Нас донимала болотная лихорадка. Проводники были ненадежными, а еще мы подверглись нападению местных племен. Потери в людях и лошадях стали тяжелыми. Вы ведь наверняка столкнулись с теми же трудностями, раз проходили тем же маршрутом на пути к Адари.
– Да, это так. Но уровень воды понизился, а наши проводники показали себя с лучшей стороны.
– Тогда вам повезло больше, чем нам.
– Ты обмолвился, что полководец Тинат отослал назад нескольких человек с лошадьми. Сколько было лошадей? – переключился Таита на менее неприятную тему.
– Они пригнали пятьдесят шесть голов, все были поражены мухами. Большинство умерли вскоре после того, как добрались до нас. Выжили только восемнадцать. Перегнав табун, посланные полководцем люди снова пошли на юг, догонять отряд. Они взяли с собой носильщиков, которых я для них набрал.
– Значит, никто из людей Тината не остался с тобой?
– Один был так болен, что я удержал его здесь. Он и сейчас жив.
– Мне бы хотелось расспросить его.
– Я немедленно пошлю за ним.
Единственный уцелевший оказался человеком рослым, но тощим как скелет. Таита сразу подметил, что неестественная худоба и поредевшие седые волосы – это последствие болезни, а не преклонного возраста. При всем этом несчастному удалось поправиться. В отличие от большинства людей, находящихся под началом Рабата, он оставался веселым и общительным.
– Мне рассказали о пережитом тобой испытании, – обратился к нему Таита. – Я восхищен твоим мужеством и выдержкой.
– В этом ты одинок, маг, и я очень тебе благодарен.
– Как тебя зовут?
– Тол.
– Звание?
– Я десятник первой воды, а еще коновал, лечу лошадей.
– Как далеко продвинулись вы на юг, прежде чем полководец отослал тебя назад с уцелевшими лошадьми?
– Примерно на двадцать дней пути, маг. Около двухсот лиг. Тинат решил идти быстро. Слишком быстро. Я думаю, что это увеличило потери среди лошадей.
– Почему он так спешил? – поинтересовался Таита.
Тол едва заметно улыбнулся:
– Он не делился со мной планами, маг. И совета у меня не спрашивал.
Таита поразмыслил немного. Нельзя исключить, что Тинат находился под влиянием колдуньи и та тянула его на юг.
– Тогда, мой добрый Тол, поведай нам о болезни, обрушившейся на коней. Командир Рабат обмолвился об этом, но подробностей не сообщил. Почему ты решил, что хворь вызвана мухами?
– Она разразилась десять дней спустя после нашей встречи с этими насекомыми. Лошади стали обильно потеть, глаза у них настолько налились кровью, что животные наполовину ослепли. Большинство пало десять или пятнадцать дней спустя после проявления первых симптомов.
– Ты ведь коновал. Известно ли тебе средство против этой хвори?
Тол задумался, но на вопрос не ответил.
– Я видел серую кобылу, на которой ты приехал, – сказал он вместо этого. – За свою жизнь мне довелось повидать десятки тысяч лошадей, но думаю, что ни одна из них не могла бы сравниться с твоей. Другой такой ты можешь и не найти.
– Ты прекрасно разбираешься в лошадях, Тол, это совершенно очевидно. Но почему ты заговорил об этом?
– Потому что жалко будет принести такую чудесную кобылу в жертву мухам. Если ты намерен идти дальше, а судя по всему, так и есть, оставь кобылу и жеребенка здесь, на моем попечении. Я буду заботиться о ней, как о собственном ребенке.
– Не сомневаюсь, – сказал Таита. – Но вернемся к моему вопросу: известно ли тебе средство против разносимой мухами заразы?
– У местных племен есть снадобье, которое они готовят из отвара каких-то диких ягод. Это лекарство дикари дают своему скоту.
– Почему ты не предупредил полководца Тината о болезни, перед тем как вы покинули форт Адари?
– В то время мы не сталкивались с этими племенами. Только после моего возвращения с покусанными мухами лошадьми эти дикари появились и продали нам снадобье.
– Оно возымело действие?
– Это не чудодейственное средство, – сказал Тол. – По моим наблюдениям, с его помощью исцеляются шесть лошадей из десяти заболевших. Но возможно, кони, которых я пытался лечить этим средством, были заражены уже слишком долго.
– Каковыми стали бы ваши потери, не примени ты лекарство?
– Мне трудно сказать точно.
– Ну, тогда предположительно.
– Мне кажется, у некоторых животных имелась естественная сопротивляемость к заразе. Очень немногие лошади, пять из сотни, скажем, не выказали никаких симптомов болезни. Другие, три или четыре десятка на сотню, заболели, но выздоровели. Остальные пали. Если зараженное животное поправилось, у него вырабатывается устойчивость к последующим заражениям.
– Откуда тебе это известно?
– Туземцы хорошо об этом знают.
– Как много из находящихся на твоем попечении лошадей оказались больны, но выздоровели?
– Большинство болело уже слишком долго, прежде чем мы начали их лечить. Тем не менее восемнадцать «просолились», – выпалил Тол и тут же пояснил свои слова: – У них выработалась устойчивость.
– Итак, Тол, мне требуется большое количество этого местного снадобья. Ты можешь раздобыть его для меня?
– Могу предложить кое-что получше. В моем распоряжении было почти девять лет, чтобы во всем разобраться. Хотя туземцы хранят секрет и не делятся рецептом, мне удалось обнаружить растение, из которого производят лекарство. Я проследил за их женщинами, которые собирали ягоды.
– Покажешь мне?
– Разумеется, маг, – охотно согласился Тол. – Но вынужден еще раз предупредить тебя, что даже из пролеченных лошадей многие падут. Твоя серая кобыла слишком хороша, чтобы подвергать ее такому риску.
Таита улыбнулся. Было очевидно, что Тол влюбился в Дымку и изобретает способы оставить ее при себе.
– Я внимательно обдумаю все твои слова, – сказал он ему. – Но пока моя главная забота состоит в том, чтобы проникнуть в тайну исцеления.
– С разрешения командира Рабата завтра я покажу тебе лес, где собирают те ягоды. Нам потребуется несколько часов езды, чтобы попасть туда.
– Превосходно, – откликнулся Таита. – А теперь опиши мне дорогу, по которой ты прошел с Тинатом.
Тол поведал все, что помнил, а Фенн делала записи на глиняной табличке.
– Все, что ты мне рассказал, просто неоценимо, – сказал Таита, когда Тол закончил. – Но опиши, как нам узнать границы территории, пораженной мухами.
Тол ткнул пальцем в наброски карты, сделанные Фенн на табличке.
– На двадцатый день пути на юг вы окажетесь у пары холмов, по виду они напоминают девичьи груди. Их можно разглядеть с расстояния в несколько лиг. Эти холмы отмечают границу. Советую тебе не водить за них свою серую кобылу. Ты лишишься ее в том проклятом краю, кишащем мухами.
На следующее утро, когда они отправились на поиски ягод, командир Рабат поехал с ними. Он скакал рядом с Таитой. Коней они не гнали, поэтому могли спокойно разговаривать по пути.
Спустя несколько часов Тол привел их в рощу неимоверно высоких смоковниц, раскинувшуюся на речном берегу в глубине ущелья. Большинство деревьев опутывала лоза, на которой висели гроздья маленьких темно-багровых ягод. Фенн, Тол и трое воинов, которых Тол привел из форта, забрались на деревья. У каждого на шее висела сумка, куда они складывали добычу. Когда сборщики спустились, руки у них оказались перепачканы красным, а от самих ягод исходил неприятный, гнилостный запах. Фенн предложила горсть Вихрю, но жеребенок отказался есть. Дымка тоже выразила презрение к такому угощению.