Когда они подошли к коновязям, жеребенок лежал, его бока тяжело и быстро ходили. Дымка стояла над ним и длинными движениями языка облизывала его голову. Стараясь сохранить равновесие, кобыла пошатывалась. Волоски на ее шкуре стояли дыбом, она вся взмокла от пота, который капал с живота и стекал по ногам.
– Позови Шофара и его воинов, – велел маг. – Скажи, пусть поторопятся. Попроси их наполнить горячей водой самый большой котел и принести сюда.
Главной заботой Таиты было снова поставить на ноги Вихря и не дать упасть Дымке. Опустившись на землю, лошадь перестает бороться за жизнь и сдается болезни. Шофар и его подручные подняли Вихря на копыта, после чего Таита обтер его теплой водой. Фенн держала голову жеребенка, нежно дула ему в ноздри и, шепча что-то ласковое и ободряющее, скармливала одну лепешку Тола за другой.
Как только с купанием жеребенка было покончено, Таита занялся Дымкой.
– Будь храброй, милая, – приговаривал он, обтирая ее мокрой льняной тряпочкой.
Мерен помогал ему, энергично вытирая Дымку насухо куском материи. Потом они накинули ей на спину тигровую шкуру, которую носил Таита.
– Мы с тобой вместе победим эту дрянь. – Маг продолжал разговаривать с лошадью, используя голос силы всякий раз, как произносил ее имя. Кобыла навострила уши, слушая хозяина, и расставила ноги, стараясь сохранить равновесие.
– Держись, Дымка. Не сдавайся.
Он кормил ее с руки лепешками Тола, которые обмакивал в мед. Даже находясь в таком состоянии, она не могла устоять перед лакомством. Затем Таита убедил ее выпить котелок своего особого средства от лихорадки, «желтого душителя» и конской чумы. Взявшись с Фенн за руки, он воззвал о помощи к Гору в его ипостаси бога лошадей. Мерен и его воины присоединились к молитве, продолжавшейся всю ночь.
Поутру Дымка и жеребенок продолжали стоять, но понурили головы и отказывались есть лепешки. Зато, мучимые жаждой, они жадно пили чистую воду из ведер, которые Таита и Фенн подносили им. Перед самым полуднем Дымка вскинула голову и нежно заржала, обращаясь к жеребенку, а потом, нетвердо ступая, подошла к нему и лизнула в плечо. Тот поднял голову и посмотрел на мать.
– Он поднял голову, – возбужденно сказал один из воинов.
– Она стоит уже тверже, – заметил другой. – Сражается за себя и своего детеныша.
– Кобыла перестала потеть. Жар спадает.
Вечером Дымка съела еще пять лепешек Тола с медом. На следующее утро она пошла за Таитой к реке и покаталась в белом песке на берегу. Ей всегда нравилась та особая мягкая трава с розовыми метелками, что росла на берегах Нила, поэтому Таита и Фенн накосили ее целыми охапками и выбрали самые сочные стебельки. На четвертый день и Дымка, и Вихрь уже ели эту траву досыта.
– Они вне опасности, – объявил Таита. И Фенн, обняв Вихря за шею, расплакалась так, словно сердце ее разбилось и уже никогда не заживет.
Вопреки лепешкам Тола, симптомы болезни проявились у многих лошадей. Двенадцать умерли, но Мерен возместил потерю за счет «просоленных» коней. Часть воинов тоже пострадала от впрыснутого мухами яда: у них страшно болела голова, а все суставы настолько опухли, что несчастные с трудом могли ходить. Прошло еще несколько дней, прежде чем заболевшие люди и животные поправились достаточно, чтобы продолжить поход. Даже тогда Таита и Фенн не стали утруждать Дымку и Вихря своим весом, а ехали на запасных лошадях, ведя любимцев в поводу. Мерен уменьшил продолжительность и скорость дневных переходов, позволяя пострадавшим окончательно восстановиться. Когда же это наконец случилось, марш снова сделался таким же стремительным, как прежде.
На протяжении двухсот лиг за владениями мухи цеце присутствия человека не наблюдалось. Затем египтяне наткнулись на деревушку кочевых рыболовов. Обитатели ее разбежались, едва заметив колонну всадников. Потрясение при виде этих бледнокожих людей со странным бронзовым оружием, едущих на столь же странных безрогих животных, оказалось слишком сильным для туземцев. Таита обследовал решетки для копчения рыбы и обнаружил, что они почти пусты. Нил больше не обеспечивал деревню уловом. Рыболовы явно страдали от голода.
На заливных лугах вдоль речных берегов паслись стада крупных, мощных антилоп с изогнутыми рогами и белыми пятнами вокруг глаз. Самцы щеголяли в черных шкурах, а самки – в бурых. Мерен выслал на охоту пятерых конных лучников. Антилопы заинтересовались лошадьми и направились им навстречу. Первый залп свалил четырех животных, второй – еще столько же.
Туши добытой дичи египтяне оставили на окраине деревни как дар в знак своих мирных намерений и стали ждать.
Оголодавшие туземцы не смогли долго сопротивляться соблазну и стали осторожно подкрадываться к угощению, готовые броситься наутек при первом же проявлении враждебности со стороны чужеземцев. Разделав туши, они стали жарить мясо на дюжине дымных костров. И тогда Наконто вышел и окликнул их. Представителем дикарей выступил седобородый старик, говоривший визгливым дискантом.
Наконто вернулся к Таите с докладом.
– Это племя родственно утаса, – сообщил он. – Языки у них очень похожи, поэтому мы хорошо друг друга поняли.
К тому времени туземцы так осмелели, что потянулись обратно в деревню и стали с любопытством рассматривать гостей, их оружие и коней.
Незамужние девушки из одежды носили только нитку бус вокруг пояса и почти сразу установили приятельские отношения с воинами, которые не имели походных жен из племени шиллуков.
Замужние женщины поднесли Таите и офицерам калебасы с кислым пивом, а старейшина, которого звали Пото, важно уселся рядом с магом и охотно отвечал на вопросы, которые переводил Наконто.
– Южные земли я знаю хорошо, – хвастал он. – Мой отец, а прежде его отец жили на великих озерах, полных рыбы, и попадались такие огромные, что поднять их могли только вчетвером. В обхвате они были вот такие… – старик описал круг тощими дряхлыми руками, – а в длину вот такие… – он подскочил, прочертил в пыли линию большим пальцем ноги, потом отошел на четыре широких шага и прочертил вторую линию, – от сих до сих!
– Рыбаки везде одинаковы, – заметил Таита, но издал подходящий случаю возглас удивления.
Среди своих Пото, похоже, всем уже надоел, а тут у него вдруг нашлись слушатели. Ему очень понравилось общество новых друзей.
– Почему же твое племя покинуло такие обильные рыбой места? – спросил Таита.
– С востока пришел более сильный и многочисленный народ, и мы не смогли дать отпор. Они гнали нас вдоль реки до этого самого места. – На минуту старик опечалился, потом снова просиял. – Когда надо мной были совершены обряды инициации и обрезания, отец отвел меня к большому водопаду, из которого рождается наша река. – Он указал на Нил, на берегу которого они сидели. – Водопад называется Тунгула-Мадзи, Гремящая Вода.
– Откуда такое необычное название?
– Рев воды и больших камней, низвергающихся с высоты, слышен за два дня пути. Облако брызг поднимается над водопадом, подобно серебряному облаку.
– Ты сам это видел? – спросил Таита, направляя на старейшину внутреннее око.
– Своими собственными глазами! – вскричал Пото. Аура его вспыхнула, как пламя масляной лампы, перед тем как погаснуть. Он говорил правду.
– Ты веришь, что в том месте рождается река? – Сердце Таиты лихорадочно забилось.
– Клянусь тенью моего отца, река берет начало от водопада!
– А что лежит над водопадом и за ним?
– Вода, – уверенно ответил Пото. – Ничего, кроме воды. Одна вода до самого края света.
– Так ты не видел земли за водопадом?
– Ничего, кроме воды.
– Не видел горящей горы, из которой дым столбом поднимается в небо?
– Ничего, – повторил Пото. – Ничего, кроме воды.
– Ты проводишь нас к этому водопаду? – спросил Таита.
Когда Наконто перевел вопрос, Пото перепугался.
– Я туда не вернусь. Там живут мои враги, они убьют и съедят меня. Я не пойду вдоль этой реки, потому что, как ты сам видишь, она проклята и погибает.
– Если пойдешь с нами, я подарю тебе полный мешок стеклянных бус, – пообещал маг. – Ты станешь богатейшим человеком в своем племени.
Пото не поддался.
– Нет, никогда! – вскричал он, дрожа от страха; его кожа приобрела пепельный оттенок. – Я не соглашусь даже за сто мешков. Если меня сожрут, моя душа никогда не пройдет через пламя. Я стану гиеной, буду рыскать по ночам и пожирать падаль и отходы.
Старик вскочил, собираясь бежать, но Таита остановил его мягким прикосновением руки, после чего использовал все свое влияние, чтобы успокоить и ободрить туземца. Прежде чем продолжить разговор, маг дал ему отхлебнуть два больших глотка пива.
– Может, кто-нибудь еще проводит нас?
Пото энергично замотал головой:
– Они все боятся, еще сильнее, чем я.
Собеседники посидели некоторое время в молчании, потом Пото начал ерзать и дергать ногой. Таита терпеливо ждал, пока туземец придет к непростому решению. Наконец тот прокашлялся и сплюнул в пыль большой сгусток желтой мокроты.
– Возможно, найдется кое-кто… – начал туземец. – Но нет, он наверняка умер. Он был уже глубоким стариком, когда я в прошлый раз виделся с ним, а это произошло давным-давно. Уже тогда он был намного старше тебя, о почтенный. – Пото почтительно склонил перед Таитой голову. – Он один из последних в нашем народе, кто помнит времена, когда наше племя обладало могуществом.
– Кто это? Где его найти? – спросил маг.
– Его зовут Калулу. Я покажу вам, где найти его.
Пото снова принялся чертить в пыли.
– Если пойдете по большой реке, которая умирает, то в конце доберетесь до одного из множества озер. Это обширное пространство воды. Мы называем его Семлики-Ньянза.
С этими словами он нарисовал удлиненный эллипс.
– Это там мы найдем водопад, из которого рождается река? – осведомился Таита.
– Нет. Река проходит сквозь озеро, как острога сквозь тело рыбы. – Старейшина пересек эллипс чертой. – Наша река вытекает из него, а место впадения находится на противоположном, южном берегу озера.