– Нет, маг. Мне их язык неизвестен.
– И это все? Или ты помнишь еще что-то? Ты говорил о жертвоприношениях.
– Они покупали у нас черных коз и черную птицу. Жрецы проявляли большую щепетильность в выборе цвета – жертвенные животные должны были иметь абсолютно черные шкуру или перья. Священнослужители забирали их в храм. Я слышал пение, потом видел дым и чувствовал запах горелой плоти.
– Что еще? – не унимался Таита.
Калулу задумался на минуту.
– Один из жрецов умер. Не знаю отчего. Остальные восемь перенесли его тело на берег озера и положили, нагое, на песок. Потом снова поднялись на утес и оттуда наблюдали, как крокодилы выползли на берег и утащили труп под воду.
Карлик развел руками, подводя черту:
– Через несколько недель в храм прибыл другой жрец.
– Снова с запада?
– Не знаю, я не видел, откуда он явился. Накануне вечером их было восемь, а на следующее утро снова оказалось девять.
– Значит, число жрецов важно. Девять… Это цифра лжи.
Таита поразмыслил немного, потом спросил:
– Что было дальше?
– Еще два года жрецы привычно исполняли те же самые ритуалы. Затем я уловил, что намечается нечто важное. Священники разожгли вокруг храма пять костров и поддерживали их денно и нощно в течение нескольких месяцев.
– Пять костров… – проговорил Таита. – Где же именно они были расположены?
– Ты заметил, что во внешнюю стену храма встроены пять стел? – спросил Калулу.
– Да. Они образуют углы гигантской пентаграммы, мистическое основание, на котором стоит храм.
– Я внутри святилища никогда не бывал и не знаю ни про какую пентаграмму. Знаю только то, что костры были разложены в пяти местах вокруг внешней стены, – заявил карлик.
– Кроме этого, больше ничего необычного не произошло?
– Чуть позже к братьям присоединился еще кое-кто.
– Другой жрец?
– Не думаю. Этот человек был одет в черное, а не в красное. Лицо прикрывала длинная черная накидка, поэтому не берусь утверждать, мужчина это был или женщина. Но по очертаниям фигуры под одеянием и по изяществу движений я заключил, что это, скорее всего, женщина. Поутру на рассвете она появлялась из храма, молилась перед каждым из костров, потом возвращалась в святилище.
– Удалось ли тебе хоть раз увидеть ее лицо?
– Она всегда пряталась за покрывалом. Движения у нее отличались какой-то сверхъестественной, пугающей грацией. Остальные жрецы обращались с ней с величайшим почтением, простирались ниц. Видимо, эта женщина была верховной жрицей их культа.
– Замечал ли ты какие-нибудь важные знаки на небесах или в природе, пока она обитала в храме?
– А ведь ты прав, маг. Произошло множество загадочных небесных знамений. В тот день, когда она впервые молилась у храмовых костров, вечерняя звезда пошла по небу вспять. Немного позже еще одна звезда, до того маленькая и безымянная, раздулась до огромной величины, и ее охватило пламя. За все время пребывания жрицы в храме по ночам в северной части небосвода плясали диковинные разноцветные огни. Все эти знамения шли явно вразрез с законами природы.
– Так ты полагаешь, что они стали делом рук той закутанной женщины?
– Я видел только, что они начались с ее прибытием. Все эти события могли быть простым совпадением.
– Это все? – спросил Таита.
Калулу решительно замотал головой:
– Нет, не все. Природа словно сошла с ума. Урожай у нас на полях пожелтел и высох. У коров начались выкидыши. Верховного вождя племени укусила змея, и он почти мгновенно умер. Старшая его жена произвела на свет младенца с двумя головами.
– Дурные знамения. – Таита помрачнел.
– Но худшее было впереди. Стихия разбушевалась. Страшный буран обрушился с гор на наше селение, срывая крыши с домов. Пожар уничтожил хижину с племенным тотемом и пожрал реликвии и джу-джу, амулеты наших предков. Гиены выкопали труп верховного вождя и изгрызли его.
– Это было открытое нападение на ваш народ, ваших пращуров и вашу религию, – промолвил Таита.
– Потом земля затряслась и задвигалась у нас под ногами, словно живая. Воды озера подпрыгнули в воздух, яростно вскипев и покрывшись пеной. Рыбные отмели исчезли. Птицы потянулись к западу. Волны разломали лежащие на берегу пироги, порвали неводы. Люди просили меня вступиться перед рассерженными богами за наше племя.
– Что ты мог сделать перед лицом стихии? – подивился Таита. – Перед тобой поставили невыполнимую задачу.
– Я пришел на это самое место, где мы сейчас сидим. Произнес заклинание, самое могущественное из доступных мне. Я призвал тени наших предков походатайствовать за нас перед богами озера. Но боги остались глухи к моим молитвам и страданиям моего племени. Они трясли эти холмы, на которых мы сейчас находимся, как слон трясет дерево с орехами нгонг. Земля под ногами плясала так, что нельзя было устоять. В ней открылись глубокие трещины, подобные львиной пасти, и поглотили мужчин и женщин с младенцами, привязанными к их спинам.
Тут Калулу заплакал. Слезы стекали с подбородка на обнаженную грудь. Одна из телохранительниц утирала их льняным платком.
– Прямо у меня на глазах, – продолжил карлик, – воды озера взбушевались и с неистовой яростью обрушились на берег. Волны достигали до половины утеса, на котором мы стоим. Брызги потоками обрушились на меня. Я ослеп и оглох. Посмотрев на храм, сквозь пелену брызг я разглядел одетую в черную фигуру, одиноко стоящую перед входом. Она простерла руки к волнующемуся озеру, как жена, встречающая любимого супруга с войны.
Калулу судорожно вздохнул и усилием воли унял дрожь в теле. Руки у него плясали, готова тряслась как у паралитика, а лицо перекосилось, словно в припадке.
– Успокойся! – Таита положил руку ему на голову, и постепенно карлик затих и расслабился, но слезы продолжали течь у него по лицу. – Не стоит продолжать, если это так больно для тебя.
– Нет, я должен договорить. Ты, как никто, поймешь меня. – Калулу глотнул воздуха и забормотал: – Воды раздвинулись, и из них появилась темная масса. Сначала мне показалось, что это чудовища поднялись из глубины. – Он указал на ближайший из островов. – Тут не было островов, поверхность озера была чистой и пустынной. Та скала выступила наружу. Остров, который ты сейчас видишь, родился подобно младенцу, вылезающему из чрева матери.
Указывающая на остров рука дрожала.
– Но это еще не все. Снова разошлись воды, и со дна озера поднялся еще один каменный массив. Вот он – это Красные Камни! Они сверкали, как только что выплавленный металл. Вода шипела и обращалась в пар, соприкасаясь с ними. Камни были наполовину жидкими, и они застывали, поднявшись из недр на воздух. Облако пара оказалось таким густым, что затянуло все вокруг. Но когда оно рассеялось, я увидел, что храм не пострадал. Каждый камень находился на своем месте, кровля была цела. А вот одетая в черное фигура исчезла. Жрецы тоже пропали, я никого из них больше не видел. Красные Камни колыхались, как исполинское беременное чрево, пока не застыли окончательно, приняв те формы и размер, какие имеют сейчас, и запечатали русло Нила. Река сошла на нет, и на дне обнажились песок и камни.
Калулу жестом подозвал телохранительниц. Одна придержала ему голову, а другая поднесла к его губам сосуд. Старик принялся шумно глотать. Жидкость источала резкий запах и, кажется, сразу успокоила его. Карлик отодвинул сосуд и снова повернулся к Таите:
– Я был так потрясен этими жуткими событиями, что опрометью помчался по склону. – Он рукой обозначил направление. – Но едва поравнялся с вон той рощицей, как земля раздвинулась и я рухнул в глубокую трещину, образовавшуюся прямо передо мной. Я пытался выбраться, хотя одна из ног оказалась сломана. Мне почти удалось достичь края, но тут грунт сомкнулся так же быстро, как разошелся. Словно захлопнулись челюсти громадного зверя-людоеда. Мне зажало обе ноги, кости их раздробило на мелкие осколки. Два дня я пролежал, прежде чем меня нашли люди из Тамафупы. Они пытались высвободить меня, но ноги намертво зажало между каменными плитами. Я попросил принести мне нож и топор. Пока помощники держали меня, я отрезал себе ноги и замотал культи повязкой из коры. Когда племя переселилось из этого проклятого места в болота Киоги, оно унесло меня с собой.
– Тебе пришлось заново пережить ужасные события тех дней, – сказал ему Таита. – Это стоило тебе огромных усилий. Я глубоко признателен за твой рассказ. Подзови своих женщин, пусть отнесут тебя в Тамафупу, где ты спокойно отдохнешь.
– А что будешь делать ты, маг?
– Полководец Мерен готов пустить воду на раскаленную скалу, чтобы посмотреть, начнет ли она трескаться. Я помогу ему.
Сложенная у скалы гора дров прогорела до груды мерцающего пепла. Красный камень раскалился настолько, что воздух над ним шел волнами и колебался, как пустынное марево. На вершине Красных Камней четыре группы воинов обступили колеса шадуфов. Никто не имел опыта работы в каменоломнях, но Таита объяснил, в чем она заключается.
– Ты готов, маг? – Голос Мерена эхом раскатился по ущелью.
– Готов! – крикнул в ответ Таита.
– Начинайте качать!
Работники ухватились за рукоятки шадуфов и всем весом налегли на них. Головы кивали и поднимались согласно ритму, который Габари отбивал на туземном барабане. Пустые ведра одно за другим погружались в озеро и уже наполненными поднимались на вершину стены. Там они опрокидывались в деревянный желоб, из которого вода потоком изливалась на раскаленный камень на противоположной стороне скалы. Воздух мгновенно наполнился густыми клубами шипящего пара, окутавшими стену и людей на ней. Воины, крутящие колеса, не дрогнули ни на миг, и вода продолжала литься из желоба. Пар валил столбом, камень стонал и гудел.
– Трескается? – крикнул сверху Таита.
Находящийся у подножия Мерен скрывался в белых клубах. Его ответ едва доносился, заглушаемый плеском воды и шипением пара:
– Ничего не вижу. Пусть продолжают качать!
Люди у шадуфов выдохлись, и Таита вызвал новую смену. Вода продолжала литься на поверхность камня, и постепенно облака шипящего пара начали осаживаться и рассеиваться.