– Отпусти меня! – Страшным усилием воли он вырвался и, проснувшись, обнаружил, что весь взмок от пота, а эхо собственного хриплого дыхания отзывалось у него в ушах.
Косой луч лунного света проникал через высокое окно к противоположной стене. Таита с трудом поднялся, подошел к кувшину с водой и сделал несколько жадных глотков. Пока он пил, взгляд его коснулся кушака и кошеля, которые он снял, готовясь ко сну. Лунный луч падал прямо на кошель. Создавалось ощущение, что некое стороннее влияние хочет привлечь его внимание к этому предмету. Таита взял кошель, развязал стягивающий его узелок и, сунув руку внутрь, коснулся чего-то настолько теплого, что эта вещь казалась живой. Она шевельнулась под его пальцами, и он отдернул ладонь. Сон окончательно прошел. Маг раскрыл горловину кошеля так, чтобы луч попал внутрь. На дне что-то блеснуло. Всмотревшись, он заметил, что свечение имеет некую сверхъестественную форму. Это был след пятипалой кошачьей лапы.
Таита снова осторожно сунул руку в кошель и достал крошечный фрагмент красной скалы, который Ханна извлекла из глазницы Мерена. Он все еще источал тепло и светился, но изображение кошачьей лапы исчезло. Маг крепко сжал его в ладони. И в тот же миг дурманящие грезы отступили.
Он подошел к лампе в углу комнаты и выдвинул фитиль. Потом внимательно рассмотрел кусочек камня в свете огня. Кристаллики вспыхивали рубиновыми искорками и казались живыми. Постепенно до Таиты дошло, что в камне заключена крошечная частичка сущности Эос. Посылая осколок в глаз Мерена, она должна была вложить в него долю своей магии.
«А я ведь едва не зашвырнул его в озеро, – подумал он. – Теперь я понимаю, что нечто готовилось принять его там. – Ему вспомнилось, как забурлила вода под поверхностью озера. Пусть крокодил или рыба по виду, на самом деле эта тварь представляла собой еще одно проявление Эос. – Похоже, этот жалкий кусочек много для нее значит. И мне следует относиться к нему с должным уважением».
Таита поднял крышечку вмонтированного в амулет тайника и положил красный камешек в гнездо, свитое из прядей волос Лостры, взятых из обеих ее жизней. Он почувствовал себя более сильным и уверенным. «Теперь у меня есть оружие против колдуньи», – сказал маг себе.
К утру его храбрость и решимость только окрепли. Едва они успели позавтракать, как пришла Ханна, чтобы осмотреть новый глаз Мерена. Радужная оболочка потемнела и стала почти неотличима по цвету от природной. Когда целительница перемещала палец из стороны в сторону и вниз-вверх, оба глаза пациента следовали за ним в унисон.
После ее ухода Мерен взял лук и колчан из тисненой кожи и вышел вместе с Таитой на лужайку близ озера. Таита установил мишень – раскрашенный круг на коротком шесте, потом встал рядом со стрелком. Мерен выбрал новую тетиву, затем покатал древко стрелы между ладонями, проверяя симметрию и баланс.
– Готов! – воскликнул он и взял прицел.
Он натянул тетиву, затем спустил ее. Хотя дующий с озера ветер сносил стрелу в полете, она воткнулась на расстоянии большого пальца от центра мишени.
– Поправка на ветер, – посоветовал Таита. Он обучал Мерена стрельбе из лука с тех пор, как тот совсем еще юношей шел по Красной дороге вместе с Нефером-Сети.
Мерен кивнул и выпустил вторую стрелу. Эта попала точно в середину круга.
– Повернись спиной, – приказал маг.
Мерен подчинился. Таита переставил мишень на двадцать шагов ближе.
– А теперь разворачивайся и бей навскидку.
Мерен исполнил команду, двигаясь с удивительным для своего крупного телосложения проворством. К нему вернулись равновесие и координация, утраченные с потерей глаза. Ветер отклонил стрелу, но лучник предусмотрел это. Угол возвышения оказался выбран точно. Снова стрела ударила в яблочко.
Весь остаток утра они посвятили упражнениям. Постепенно Таита сместил мишень на расстояние в двести шагов. Даже с этой дистанции Мерен укладывал три из четырех стрел в окружность размером с человеческую грудь.
– Достаточно на сегодня, – сказал Таита, когда служитель принес им немудреный обед. – Дай руке и глазу отдых. А у меня есть дела.
Он взял посох и, убедившись, что на шейной золотой цепочке висит амулет Лостры, решительно зашагал в верхнюю часть садов. Он направил свои стопы к гроту бесенка. Чем ближе маг подходил к нему, тем сильнее разрасталось его нетерпение. Чувства его пребывали в смятении, и он понимал, что они по-прежнему находятся под воздействием извне.
Его удивила легкость, с какой ему удалось обнаружить грот. Маг ожидал, что придется долго разыскивать его в этом саду сюрпризов, но тут все выглядело в точности как в прошлый раз.
Таита устроился на поросшем травой берегу и стал ждать, не вполне представляя, чего именно. Все выглядело мирным и естественным. Заслышав чириканье золотистой нектарницы, маг поднял голову и увидел, как пичужка кружит возле алого цветка, прежде чем запустить длинный клювик в средоточие лепестков, чтобы добыть благоуханную пыльцу. Затем птичка упорхнула, промелькнув, как солнечный лучик. Таита ждал, собрав в кулак волю и приготовившись к любому предстоящему испытанию.
Потом послышалось ритмичное постукивание, очень знакомое, хотя ему не удавалось узнать его. Доносилось оно с тропинки у него за спиной. Маг повернулся в ту сторону. Постукивание прекратилось, но после короткой паузы возобновилось.
На дорожке показалась высокая согбенная фигура с длинным посохом. Именно его стук по каменистой тропе привлек внимание Таиты. Лицо неизвестного украшала длинная серебристая борода, и хотя он выглядел древним и согнутым, но двигался с проворством, подобающим человеку намного моложе своих лет. Пришелец, похоже, не заметил тихо сидящего на берегу пруда Таиту и пошел вдоль берега в противоположном от мага направлении. Оказавшись напротив него, незнакомец сел. И только тогда поднял голову и посмотрел прямо на Таиту. У мага кровь отхлынула от лица, а рука с силой сжала амулет Лостры – таким сильным оказалось его потрясение. Двое смотрели друг другу в глаза, и каждый видел самого себя.
– Кто ты? – прошептал наконец Таита.
– Я – это ты, – ответил чужак голосом, в котором маг узнал свой собственный.
– Нет! – вырвалось у Таиты. – Я – один, а тебе имя легион. На тебе черный отпечаток кошачьей лапы, а на мне белая печать правды. Ты морок, сотворенный Эос Рассветной. А я настоящий.
– В своем упрямстве ты отрицаешь нас обоих, поскольку мы с тобой суть единое целое, – возразил собеседник с другой стороны пруда. – Отрицая меня, ты тем самым отрицаешь себя. Я пришел показать тебе сокровище, которое может стать нашим.
– Я не стану смотреть, – сказал Таита. – Довольно с меня тех отравляющих душу картин, которые ты сотворил.
– Не смей так говорить, ибо, поступая так, ты отрекаешься от себя самого, – заявило его отражение. – То, что я покажу тебе, не видел ни один смертный. Посмотри в пруд, о ты, кто есть я.
Таита воззрился в темную воду.
– Там ничего нет, – сказал он.
– Там есть все, – возразил другой Таита. – Все то, чего мы на самом деле хотим, ты и я. Открой внутреннее око, и давай посмотрим вместе.
Таита повиновался, и перед ним появилась смутная картина. Ему показалось, что он смотрит на необъятную пустыню с безжизненными барханами.
– Эта пустыня олицетворяет наше существование без знания правды, – сказал другой Таита. – Без правды все безжизненно и безлико. Но направь взор за пределы пустыни, алчущая душа моя.
Маг так и сделал. На горизонте он увидел высокий маяк, божественный свет, гору, вырезанную из единого чистого алмаза.
– Вот гора, к которой стремятся все ученые и маги. Но тщетно надеются они. Ни одному смертному не суждено приобщиться к божественному свету. Это гора, где собраны все знания и мудрость.
– Она прекрасна, – прошептал Таита.
– А ведь мы сейчас видим ее с большого расстояния. Ум смертного не в состоянии даже вообразить себе красоты, открывающейся с ее вершины, – промолвил двойник, и Таита увидел слезы радости и благоговения, выступившие у него на глазах. – Мы можем стоять на ней вместе, мое другое «я». Можем обрести то, чего ни один человек не получал прежде. Более высокой награды не существует.
Таита встал и подошел к краю пруда. Он смотрел на видение и чувствовал стремление обладать, не сравнимое ни с чем, что он переживал прежде. В нем не было постыдного желания, плотской похоти. Это стремление было чистым, благородным и искренним, как сама алмазная гора.
– Я понимаю твои чувства, – продолжил двойник. – Потому как в точности разделяю их. – Он встал. – Посмотри на древнюю и хрупкую оболочку, в которой мы заключены. Сравни ее с той совершенной формой, которая была нашей прежде и которую мы можем себе вернуть. Посмотри в воду и узри то, что никто до нас не видел и никогда не увидит. Все это предложено нам. Разве не кощунство отвергнуть такие дары?
Его рука указала на изображение алмазной горы.
– Оно меркнет. Увидим ли мы его снова? Выбор за нами: за тобой и мной.
Видение сияющей горы растворилось в темной воде, и Таита ощутил горечь и пустоту. Старик, его зеркальное отражение, встал и направился вокруг пруда к нему. Он раскинул руки, чтобы обнять Таиту, которого обуял вдруг приступ отвращения. Но, вопреки себе, он тоже поднял руки, отвечая на братский жест. Прежде чем их тела соприкоснулись, между ними проскочила голубая искра, как при разряде статического электричества, и двойник слился с Таитой, став с ним единым целым.
Сияние алмазной горы стояло у мага перед глазами долгое время после того, как он покинул волшебный пруд и стал спускаться к выходу из сада.
Мерен дожидался его у нижних ворот.
– Я тебя несколько часов ищу! – Он устремился навстречу Таите. – Но есть что-то странное в этом месте: тут тысяча тропинок, но все они ведут сюда.
– Зачем тебе понадобилось меня разыскивать? – Маг сразу перешел к делу, не видя смысла растолковывать Мерену особенности устройства садов колдуньи.