мени в зал вошли стражники и выстроились перед помостом. Глашатай возвестил о появлении олигархов:
– Проявите уважение к достопочтенным вельможам Верховного совета!
Таита распростерся ниц, но из-под ресниц наблюдал, как олигархи выходят из-за полога. Как и прежде, их возглавлял вельможа Акер. Таита с удивлением отметил, что олигархов всего двое: вельможа Кейтор отсутствовал. Акер и его спутник заняли свои кресла, оставив третье пустующим.
– Добро пожаловать, – с улыбкой произнес Акер. – Чувствуй себя как дома, маг. Ты здесь среди равных.
Таита удивился, но постарался не подать вида. Он выпрямился и откинулся на подушки.
– Ты очень любезен, вельможа Акер.
Акер снова улыбнулся, потом обратился к глашатаю и командиру дворцовой стражи:
– Мы хотим остаться наедине. Оставьте нас и не возвращайтесь, пока вас не позовут. Позаботьтесь, чтобы никто посторонний не подслушивал у дверей.
Стражники ударили тупыми концами копий о каменный пол, после чего вышли. Глашатай последовал за ними, пятясь спиной и согнувшись пополам в глубоком поклоне.
Как только все вышли и двери закрылись, Акер снова заговорил:
– Во время предыдущей нашей встречи я не представил тебя официально благородному вельможе Эк-Таню.
Таита и олигарх, не вставая, обменялись поклонами.
Эк-Тань был низеньким полным мужчиной неопределенного возраста с лицом азиата. Его угольно-черные глаза смотрели с непроницаемым выражением.
– Мы получили превосходные донесения от целителей Облачных Садов, – продолжил Акер. – В них сказано, что операция на глазу у полководца Камбиза увенчалась полным успехом.
– Это было выдающееся достижение, – признал Таита. – Глаз полноценно видит. Мало того, он выглядит совсем как настоящий: никоим образом невозможно отличить один от другого.
– Наши хирурги не знают равных в мире, но самое выдающееся их достижение еще впереди, – заверил мага Акер.
Таита вопросительно наклонил голову, но промолчал.
– К этому мы вернемся позднее, – сказал Акер многозначительно, явно с целью заинтриговать гостя. А потом вдруг резко сменил тему: – Ты заметил, что вельможи Кейтора здесь нет?
– Да, достопочтенный. Меня удивило его отсутствие.
– Он был стар и отягощен годами. К несчастью, десять дней назад он почил во сне. Кончина его была мирной и без мучений.
– Нам впору позавидовать ему, – сказал Таита. – Но я оплакиваю утрату вместе с вами.
– Ты сострадательный человек, – сказал Акер. – Но непреложный факт состоит в том, что в Верховном совете пустует теперь одно кресло. Мы долго совещались и умоляли единственную истинную богиню, имя которой вскоре будет открыто тебе, указать нам путь.
Таита почтительно склонил голову.
– Мы пришли к решению, что только один человек достоин быть избранным в совет вместо вельможи Кейтора, – продолжил Акер. – И этот человек – ты, Таита из Галлалы.
Таита снова поклонился, на этот раз воистину утратив дар речи.
– Декретом Верховного совета, – доброжелательно проговорил Акер, – тебе присвоен титул. Отныне ты вельможа Таита.
Маг снова поклонился.
– Однако для твоего избрания существует одно препятствие. Обычай требует, чтобы члены совета были здоровыми и полноценными. Не по своей вине, вельможа Таита, ты получил серьезное увечье, которое не позволяет тебе занять высокий пост. Но это еще не окончательно. Твой воспитанник, полководец Мерен, был отправлен в Облачные Сады на лечение не ради его собственных заслуг. Доступ к таким выдающимся процедурам, как правило, предоставляется только самым видным членам общества. Трудно даже представить, насколько огромна стоимость лечения. Обо всем этом ты узнаешь позже. Камбиз был избран, чтобы убедить тебя в возможности его осуществления. Не увидев все собственными глазами, ты наверняка с сомнением отнесся бы к предложению и отклонил бы его.
– Твои слова совершенно справедливы. Тем не менее я рад, что Мерен-Камбиз оказался избран.
– Как и мы, – не слишком убедительно согласился Акер. – Но это уже не важно. Важно то, что целители осмотрели тебя и как знатная особа и кандидат в члены Верховного совета ты получил доступ к лечению. Хирурги Облачных Садов предупреждены о скором твоем приезде. Им пришлось провести большую работу, чтобы подготовиться принять тебя, и только поэтому ты вынужден был так долго ждать. Им требовалось время, но теперь семя посеяно. Целители ждут тебя. Готов ли ты воспользоваться предложенной возможностью?
Задумавшись, Таита закрыл глаза, прижав веки пальцами. «Все наше предприятие зависит от этого, – напомнил он себе. – У меня нет иного способа подобраться к Эос на расстояние удара. К тому же расстановка фигур сейчас в пользу колдуньи. Мои шансы на успех не толще шелковой нити. Исход нельзя предвидеть, но стоит пойти на риск. Наверняка известно только то, что все это замешано на яде ведьмы, а стало быть, несет не только зло, но и страшную опасность».
Борясь со своей совестью, он массировал глаза. «Не движут ли мной низменные желания? Не поступаю ли я так не ради фараона и Египта, а в интересах Таиты и его плотских стремлений?» – задавал он сам себе безжалостный вопрос. А потом дал столь же искренний ответ: «И ради них, и ради меня. Это будет сделано во имя правды и против лжи, но также в пользу меня самого и Фенн. Мне очень хочется узнать, что значит быть полноценным мужчиной. Я жажду любить ее со страстью, ставящей под угрозу саму мою душу».
– Я готов, – сказал он, опустив руки и открыв глаза.
– Ты поступил мудро, так тщательно обдумав свой ответ, и меня радует твое решение, – заявил Акер. – Сегодня вечером ты будешь почетным гостем в нашем дворце. Поутру же начнешь путешествие в горы и к новой жизни.
На следующее утро, когда пришел час отъезда, разразилась буря. Пока путники взбирались по крутой тропе, резко похолодало. Закутанный в кожаную накидку Таита следовал за лошадью Онки, очертания которой казались смутными в снежном буране и ледяном тумане, опустившемся на дорогу. Путешествие получилось более долгим, чем в прошлый раз. Но наконец они разглядели через метель вход в туннель. Даже охраняющие ворота троги сгибались на ветру и, глядя на проезжающего Таиту, моргали в попытках стряхнуть с ресниц ледяную кромку. Маг с облегчением нырнул вслед за Онкой в туннель, укрывший их от непогоды.
Они пересекли гору и вынырнули из сырой полутьмы и неровного света факелов под лучи теплого солнечного света. Когда караул из трогов на выезде из туннеля остался позади, перед ними раскинулось великолепие Облачных Садов. Таита ощутил, как им овладевает воодушевление, обычное во время пребывания в заколдованном кратере. Отряд поехал теперь уже знакомой дорогой через лес и достиг берега лазурного озера, над которым поднимался пар. На песке грелись на солнышке крокодилы. Таита впервые видел их вылезшими из воды и поразился: эти зверюги оказались еще крупнее, чем он предполагал. При приближении коней крокодилы пошлепали на кривых ногах к озеру и скрылись, грациозно уйдя под воду.
Во дворе путников встретили конюхи и слуги. Грумы увели коней, а дворецкий проводил Таиту в ту самую комнату, которую он прежде делил с Мереном. Как и в прошлый раз, его ждала чистая одежда, в очаге пылал огонь и наготове стоял большой кувшин с горячей водой.
– Надеюсь, достопочтенный маг, здесь вы найдете все, что вам нужно. А если что-то потребуется, достаточно позвонить. – Дворецкий указал на шнурок от звонка рядом с дверью. – Целительница Ханна приглашает вас отужинать в ее апартаментах сегодня вечером. На закате я приду, чтобы проводить вас к ней.
Дворецкий попятился к двери, глубоко кланяясь на каждом втором шаге.
Искупавшись, Таита прилег отдохнуть. Но сон не шел. Вновь им овладели беспокойство и неуправляемое чувство предвкушения. Как и прежде, их причина крылась не в нем самом, а во внешнем источнике. Маг пытался взять себя в руки, но безуспешно.
Ко времени прихода дворецкого Таита уже облачился в новую тунику и ждал его.
Ханна встретила мага у дверей, как старого друга, и проводила в комнаты. До нее дошли вести о его титуле, и она обращалась к нему «вельможа Таита». Первым делом целительница поинтересовалась состоянием Мерена и обрадовалась, услышав рассказ Таиты о постоянном улучшении дел у пациента.
За обедом присутствовали еще трое гостей. Одним из них оказался Гибба, который, как и Ханна, радушно поприветствовал Таиту. Двое других были незнакомцами.
– Это целитель Ассем, – представила одного из них Ханна. – Достойный член нашей гильдии. Он глубоко изучает применение растений и овощей в хирургии и медицине.
Ассем был невысоким, подвижным мужчиной с живым умным лицом. По его ауре Таита увидел, что он из Долгоживущих и обладает огромными знаниями, но к посвященным не принадлежит.
– Разреши представить тебе целительницу Рей, – продолжила хозяйка. – Она эксперт по части сращивания поврежденных и разорванных нервов и сухожилий. Ей больше всех живущих ныне хирургов известно о костной структуре человеческого тела, особенно черепа и зубов, позвоночника, а также костей рук и ног. Ассем и Рей будут помогать мне в твоей операции.
Рей обладала грубыми, почти мужскими чертами лица и крупными, сильными руками. Таита увидел, что она умна и всецело предана своей профессии.
Как только они расположились вокруг стола, завязался оживленный, увлекательный разговор. Таита наслаждался беседой с такими просвещенными людьми. Хотя слуги следили, чтобы кубки всегда оставались полны, ученые пили воздержанно и лишь слегка потягивали вино.
На каком-то этапе разговор зашел об этике врачебного дела. Рей была родом из далекого восточного царства. Она рассказала, как император из династии Цинь передавал своим хирургам взятых в плен врагов и побуждал их ставить над ними опыты и проводить вскрытия заживо. Собравшиеся дружно провозгласили императора человеком мудрым и дальновидным.
– Бо́льшая часть человеческих созданий всего на шаг отстоит от домашних животных, – добавила Ханна. – Хороший правитель прилагает все усилия, чтобы его стадо имело все необходимое для жизни и удобства, в зависимости от имеющихся у него средств. Однако он не должен позволять убеждать себя в том, будто жизнь каждого из его подданных неприкосновенна и должна быть сохранена любой ценой. Как полководец обязан посылать своих солдат на верную смерть, чтобы выиграть битву, так и император должен распоряжаться жизнью и смертью своих людей, руководствуясь государственными интересами, а не надуманными соображениями так называемой гуманности.