Однажды утром маг проснулся с чувством такого облегчения, что застонал. Боль и зуд исчезли. Наступивший покой оказался настолько блаженным, что он погрузился в глубокий целительный сон, продлившийся целые сутки.
Проснувшись, Таита увидел склонившуюся над его циновкой Ханну. Пока он спал, она сняла повязку. Маг устал так сильно, что даже не почувствовал этого. Когда он поднял голову, целительница подарила ему улыбку, в которой угадывалась гордость достигнутыми успехами.
– Гангрена – всегда главная опасность, но нет ни малейших признаков ее возникновения. Жара у тебя тоже нет. Посев принялся на всей площади. Ты переплыл через море боли и достиг противоположного берега, – сказала она. – Учитывая глубину и обширность раны, твои отвагу и стойкость с полным правом можно назвать выдающимися. Впрочем, иного я от тебя и не ожидала. Пришло время удалить катетер.
Медная трубка вышла без труда, и Таита снова испытал облегчение. Его удивляло, насколько ослабило и опустошило его перенесенное испытание. Ханна и служители помогли ему сесть. Он посмотрел на свое тело. Оно и прежде было худым, теперь же напоминало обтянутый кожей скелет. Плоть ссохлась настолько, что обрисовывалось каждое ребро.
– Корка начинает отходить, – сообщила Ханна. – Видишь, как она приподнялась и завернулась по краям. Посмотри, как идет под ней исцеление.
Указательным пальцем целительница провела линию, разделяющую старую кожу и новую. Они соединялись без всякого шва. Старая кожа была сморщенной от древности, как ветхая одежда, поросшей тонкими седыми волосками. Узкая полоска народившейся новой кожи выглядела гладкой и блестящей, как отполированная слоновая кость. На ней появилась молодая поросль, становящаяся гуще по мере спуска от пупка. Это были предвестники, обещающие в близком будущем превратиться в роскошные дебри на лобке. В самом центре смоловидной корки наблюдалось возвышение, из которого Ханна недавно извлекла медный катетер. Ханна смазала коросту обильным слоем растительного снадобья Ассема.
– Мазь размягчит корку и поможет удалить ее, не повреждая молодую плоть под ней, – пояснила она, снова бинтуя рану.
Не успела Ханна закончить процедуру, как вошла Рей и присела на колени у головы Таиты.
– Ну как тут у нас дела? – спросила она, засунув пациенту палец в рот. В противоположность прежней серьезности и подчеркнутой профессиональности, целительница держалась по-приятельски и свободно.
– Я ощущаю, как там что-то растет, – пробормотал Таита невнятно, потому что палец мешал говорить. – Под поверхностью десен есть уплотнения, которые чувствительны к твоему нажатию.
– Зубки режутся, – с усмешкой сказала Рей. – Ты во второй раз переживаешь детство, вельможа Таита. – Она продвинула палец глубже и снова рассмеялась. – Да, полный набор, включая зубы мудрости. Через пару-тройку дней выйдут наружу. Тогда ты сможешь питаться чем-то более существенным, чем пюре и каша.
Через неделю Рей вернулась, прихватив с собой зеркальце из полированного серебра. Оно давало столь точное отражение, что Таита увидел лишь слегка искаженную картину своей ротовой полости.
– Как ожерелье из жемчугов Аравийского моря, – проговорила целительница, когда Таита впервые взглянул на свои новые зубы. – Не исключено, что эти даже более ровные и правильные по форме, чем первый твой набор в давние годы.
Прежде чем уйти, Рей сказала:
– Прошу, прими это зеркало в дар от меня. Вскоре у тебя появится еще кое-что, помимо зубов, чем можно полюбоваться.
Луна еще раз успела поправиться и похудеть, прежде чем с нижней части живота у Таиты отошли последние слои коросты. К этому времени он уже ел как обычно и восстановил потерянный вес. Несколько часов в день он посвящал упражнениям с посохом, разработанным им самим с целью вернуть телу подвижность и силу. Ассем предписал ему диету, богатую растениями и овощами.
Все эти меры оказались весьма действенными. Впалые щеки округлились, цвет лица стал здоровым, и даже мускулы, наросшие взамен утраченных, казались ему крепче и выносливее прежних. Вскоре он отбросил костыли и мог обойти кругом все озеро без единой передышки. Ханна, однако, запрещала ему покидать лечебницу в одиночку, и его всегда сопровождал один из братьев-сиделок. По мере того как маг набирался сил, терпеть постоянную опеку становилось все труднее.
– Когда же ты разрешишь мне покинуть камеру и вернуться в мир? – спрашивал одолеваемый скукой и беспокойством маг у Ханны.
– Олигархи строго-настрого запретили выпускать тебя, пока ты полностью не поправишься. Но это не означает, что тебе необходимо тратить дни в напрасном ожидании. Позволь показать тебе, что поможет скоротать время.
Она проводила его в библиотеку лечебницы, располагавшуюся в лесу на некотором расстоянии от основного комплекса. Библиотека представляла собой большое здание с чередой связанных между собой очень вместительных комнат. По всем четырем стенам каждой из них от пола до потолка возвышались полки, уставленные папирусными свитками и глиняными табличками.
– На наших полках ты найдешь более десяти тысяч произведений и еще столько же научных трактатов, – с гордостью сообщила Ханна. – Большинство из них уникально – других экземпляров не существует. Чтобы прочесть хотя бы половину, обычному смертному потребуется целая жизнь.
Таита неспешно прошел по комнатам, время от времени беря наугад табличку или свиток и проглядывая содержимое. Вход в последнюю комнату оказался перекрыт массивной бронзовой решеткой. Маг вопросительно посмотрел на Ханну.
– К несчастью, вельможа, доступ в этот зал к содержащимся в нем изданиям разрешен только членам гильдии, – сказала целительница.
– Понимаю, – заверил ее Таита, потом обернулся и посмотрел на комнаты, которые они миновали. – Наверняка это самая большая сокровищница знаний, собранная цивилизованным человеком.
– Согласна с такой оценкой, вельможа. Здесь ты найдешь много увлекательного и полезного для ума, а возможно, даже проторишь новые пути для своей философской мысли.
– Я не позволю себе упустить такую возможность.
В течение следующих нескольких недель Таита каждый день проводил в библиотеке много часов. И только когда света, падающего через высокие окна, уже не хватало для чтения, он возвращался в свои апартаменты в главном здании.
Как-то утром, покончив с завтраком, маг был удивлен и немного раздосадован, обнаружив у своих дверей незнакомца.
– Ты кто? – раздраженно осведомился он. Ему хотелось поскорее попасть в библиотеку и дочитать свиток об астральных путешествиях и сообщениях, занимавший все его мысли в последние несколько дней. – Ну же, приятель, говори.
– Я тут по приказу целительницы Ханны, – доложил маленький человечек, кланяясь и хихикая. – Я твой цирюльник, вельможа.
– Я не нуждаюсь в твоих, без сомнения, драгоценных услугах, – отрезал Таита, пытаясь обойти посетителя.
Цирюльник заступил ему дорогу:
– Прошу, господин. Целительница Ханна очень настаивала. Если ты откажешься, мне придется плохо.
Таита заколебался. Сколько он себя помнил, собственная внешность не вызывала в нем особого интереса. Он провел пальцами по длинным волосам и серебристой бороде, свисавшей почти до пояса. Маг мыл и расчесывал их, но в остальном позволял расти в вольготном беспорядке. По правде говоря, до полученного от Рей подарка у него и зеркала-то не имелось. Он неуверенно посмотрел на цирюльника.
– Боюсь, что, если только ты не алхимик, тебе никогда не превратить этот шлак в золото.
– Умоляю, вельможа, дай мне хотя бы попробовать. Если я ничего не сделаю, целительница Ханна будет очень недовольна.
Переживания коротышки-цирюльника выглядели очень забавно. Видимо, он жутко боялся ужасной Ханны. Таита вздохнул и сказал насколько мог любезно:
– Ну хорошо. Только не теряй времени попусту.
Цирюльник отвел его на террасу, где на солнышке уже ждал поставленный стул. Нужные инструменты находились под рукой. После первых нескольких минут Таита обнаружил, что хлопоты брадобрея действуют на него успокаивающе, и расслабился. Пока цирюльник стрекотал ножницами и орудовал расческой, Таита обратился мыслями к оставленному в библиотеке свитку и стал обдумывать прочитанное накануне. Он пришел к выводу, что автор весьма выборочно владеет материалом, и решил сам заполнить лакуны, когда представится возможность. Затем его думы переключились на Фенн. Он страшно скучал по ней. Интересно, как она там поживает и что сталось с Сидуду? Маг даже не замечал, что седые космы сыплются с него на плиты пола, как сухие листья осенью.
Наконец маленький цирюльник прервал его размышления, когда поднес прямо к лицу большое бронзовое зеркало.
– Надеюсь, моя работа тебе понравится, господин.
Таита заморгал. Его отражение колебалось и искажалось в неровной металлической поверхности, но, поймав фокус, маг обомлел. Он с трудом узнал лицо, с надменным выражением смотревшее на него. Оно казалось намного моложе тех лет, которые Таита за собой числил. Цирюльник подрезал ему волосы на высоте плеч и собрал их в косицу, стянутую на затылке кожаным ремешком. Бороду же подстриг покороче, придав ей квадратную форму.
– У тебя череп идеальной формы, – заявил мастер. – Широкий и высокий лоб. Это голова мыслителя. Собрав волосы в косицу сзади, я показал благородство лба с самой выгодной стороны. Прежде борода скрывала твою твердую челюсть. Если укоротить растительность, как это сделал я, подбородок обретает выраженную форму.
В молодости Таите нравилась его внешность – может быть, даже чрезмерно. В то время красота служила ему хоть какой-то компенсацией за потерю мужских органов. Теперь он убедился, что, несмотря на долгие прожитые годы, не вполне утратил привлекательность.
«Вот Фенн удивится», – подумал он и радостно улыбнулся. В зеркале блеснули новые зубы, и в глазах появился блеск.
– Ты хорошо потрудился, – признал маг. – Даже не предполагал, что можно добиться столь многого из такого малообещающего материала.