В ответ девушка образовала свой духовный символ: нежные очертания цветка водяной лилии слились в объятии с его соколом. Таита задержался еще на миг. Их встреча была неосязаемой, но все равно промедление таило смертельную опасность. Он вложил в ее разум последнее сообщение: «Я вернусь к тебе скоро, очень скоро». И попятился.
Фенн ощутила его уход, и улыбка сошла с ее лица. Она протянула руку, словно пытаясь удержать, но он не рискнул остаться. Стремительно вернувшись в свое тело, он обнаружил, что сидит, скрестив ноги, на своей спальной циновке в комнате в Облачных Садах. Печаль разлуки с ней после такого краткого свидания тяжко угнетала его.
В последующие месяцы он боролся со своей новой плотью. Будучи прирожденным наездником, он обращался с ней как с необъезженной кобылой, подчиняя своей воле кнутом и пряником. С младых ногтей Таита привык одолевать куда более настоятельные запросы своего тела, чем сейчас. Он безжалостно вышколил и дисциплинировал себя. Поначалу он применил дыхательную технику, обеспечивавшую ему исключительную выдержку и силу концентрации. Теперь маг был готов к завоеванию господства над новыми органами. В считаные дни ему уже удавалось, не прибегая к помощи ручной стимуляции, оставаться в состоянии полной эрекции от заката до рассвета. Посредством тренировок Таита мог удерживать семя до бесконечности или извергать его в выбранный им миг.
Деметер описал, что пришлось ему пережить, когда Эос вытянула из него все силы во время их «адского совокупления». Таита понимал, что вскоре ему самому предстоит стать жертвой плотской агрессии колдуньи, и если он намерен ее пережить, то должен научиться сопротивляться. Но все его старания казались тщетными: ему предстояло сразиться с самой опасной хищницей всех веков, сам же он оставался девственником.
«Чтобы вооружиться, мне нужна помощь женщины, – решил он. – Предпочтительно имеющей богатый опыт».
Со времени первой их встречи он не раз виделся с целительницей Лусулу в библиотеке. Подобно ему, она проводила за книгами все свободные от работы часы. Они обменивались сдержанными приветствиями, но, хотя Лусулу явно была не прочь углубить знакомство, Таита до поры не поощрял ее. Теперь же стал намеренно высматривать женщину и однажды утром застал сидящей в библиотеке в одном из читальных залов.
– Да дарует тебе богиня мир, – вполголоса поздоровался он, использовав фразу, которую слышал от Ханны и Рей.
Лусулу подняла взгляд и тепло улыбнулась. Аура ее вспыхнула зигзагообразными сполохами, щеки зарумянились, а глаза заблестели. Возбуждаясь, она становилась хорошенькой.
– Мир и тебе, вельможа, – ответила женщина. – Мне очень нравится новый фасон твоей бороды. Он удивительно идет тебе.
Они поговорили пару минут, потом Таита отправился за свой стол. Он не смотрел в ее сторону до тех пор, пока не услышал, как она сворачивает свиток, который читала, и поднимается со стула. Ее сандалии легко простучали по каменным плитам. Маг поднял голову, и их взгляды встретились. Лусулу кивнула в сторону двери и снова улыбнулась. Он последовал за ней в лес.
Целительница неспешно шла по тропе, ведущей к лечебнице, и не успела сделать и сотни шагов, как Таита нагнал ее. Они поболтали немного, потом Лусулу спросила:
– Меня постоянно волнует, как идет твое восстановление после проведенных целительницей Ханной процедур. Все ли развивается так успешно, как в начале?
– Очень даже успешно, – заверил он ее. – Ты припоминаешь, как вы с Ханной обсуждали вопрос о моей способности к эякуляции?
Маг заметил, как аура ее озарилась при употреблении им интригующего слова.
– Да, – ответила женщина. В голосе ее прорезалась легкая хрипотца.
– Так вот, смею тебя заверить, что теперь это происходит регулярно. Как у хирурга и ученого, у тебя наверняка существует профессиональный интерес поприсутствовать при демонстрации.
Они продолжали изображать коллег до тех пор, пока не вошли в комнаты. Таита предусмотрительно повесил свой плащ в том углу, где располагался глазок, потом подошел к гостье.
– Мне снова понадобится твоя помощь, – сказал он, стягивая тунику.
– С радостью, – согласилась Лусулу и подошла ближе. Потом протянула руку и совершила несколько умелых движений. – Он значительно увеличился в размерах с последней нашей встречи. Позволит ли вельможа осведомиться, – сказала она после недолгой паузы, – доводилось ли ему быть с женщиной прежде?
– Увы! – Таита горестно покачал головой. – Я даже не знаю, с чего начинать.
– Так я могу показать.
Обнаженная, она выглядела еще красивее, чем в одежде. У нее были широкие бедра, упругие налитые груди с большими темными сосками.
Когда она легла на циновку, раздвинула бедра и направила его внутрь себя, Таита оказался застигнут врасплох ощущением жаркой и влажной потаенной плоти, обхватившей его. Он оказался в опасной близости от того, чтобы извергнуться, прежде чем все началось по-настоящему. Огромным усилием воли он вновь овладел собой и своим телом. Теперь ему пригодились все его упражнения и тренировки. Маг отстранился от собственных ощущений и сосредоточился на чтении ее ауры, руководствуясь ею, как моряк, пересекающий океаны. Он использовал свой дар, чтобы предугадывать ее желания и нужды прежде, чем Лусулу сама определяла их. Он заставлял ее стонать и кричать, вопить, как обреченную на пыточном столе. Она задыхалась, все ее тело пульсировало. Она молила его остановиться, потом молила не останавливаться.
– Ты убиваешь меня, – сказала она наконец, рыдая. – Клянусь священным именем богини, я больше не могу.
Но он продолжал.
Лусулу слабела, не в силах больше отвечать на его удары. Лицо ее стало мокрым от пота и слез. Темная тень страха промелькнула в глазах.
– Ты демон, – прошептала женщина. – Ты демон во плоти.
– Да, демон, которого сотворили ты, Ханна и вам подобные.
Наконец она была готова – в ней не осталось ни капли способности к сопротивлению. Таита навалился на нее, проникнув глубоко. Ее тело и разум открылись перед ним. Он прильнул к ее рту, раскрыл ей губы, затем выгнул спину и, как ныряльщик за жемчугом, делающий последний вдох перед погружением, высосал из нее все: ее силу, мудрость и знания, опыт ее успехов и неудач, ее страхи и далеко запрятанное чувство вины. Забрав у нее все, он оставил опустошенную Лусулу лежать на циновке. Дыхание у нее было частым и поверхностным, кожа стала бледной и прозрачной, как воск; глаза не мигая смотрели перед собой, но ничего не видели.
Маг просидел рядом с ней весь остаток ночи, перебирая ее воспоминания, изучая секреты, познавая ее истинную суть.
Когда забрезжил рассвет, Лусулу наконец пошевелилась и замотала головой.
– Кто я? – слабым голосом прошептала она. – Где я? Что со мной случилось? Я ничего не помню.
– Ты особа по имени Лусулу, – ответил маг. – В своей жизни ты совершала великие злодеяния. Тебя угнетало чувство вины. Я забрал твою вину и все остальное. Но ничего из взятого у тебя я не хочу хранить. Я верну тебе все, и прежде всего вину. В конце концов она убьет тебя, и ты вполне заслуживаешь смерти.
Когда он снова распластал ее и опустился над ней на колени, она попыталась отбиваться, но у нее не нашлось больше сил. Он вошел в нее, и она хотела вскрикнуть, но крик только заклокотал у нее в горле, не достигнув губ. Проникнув глубоко, Таита сделал еще один глубокий вдох и напрягся, а потом вернул ей все взятое в одной долгой эякуляции. Излившись, маг прервал соитие и пошел мыться.
Когда он вернулся в комнату, Лусулу натягивала тунику. Она обратила на него исполненный ужаса взгляд, и, посмотрев на ее ауру, он увидел ее растерзанной в клочья. Женщина доковыляла до двери, отворила ее и выбралась в коридор. Вскоре топот ее убегающих ног стих.
Таита впервые ощутил тень жалости к ней, но вспомнил о совершенных ею злодеяниях, и жалость как рукой сняло. Потом он подумал: «Однако за то, что она научила меня, как бороться с ее госпожой, великой колдуньей, ее наказание будет легким».
День за днем и неделю за неделей Таита терпеливо ждал приглашения от Эос, которое, как он знал, непременно последует. Однажды утром он проснулся со знакомым ощущением блаженства и радостного ожидания. «Ведьма зовет меня к своему логову», – сказал маг себе.
На террасе с видом на озеро он подкрепился скромным завтраком из фиников и фиг, любуясь, как восходящее солнце пронизывает полог тумана и озаряет стены кратера золотистым светом. За исключением слуг, не было видно никого: ни Ханны, ни Рей, ни Ассема. Это радовало: с тех самых пор, как он прочитал свиток из потайного хранилища, Таите не хотелось встречаться ни с кем из них. Никто не окликнул и не задержал его, когда маг вышел из здания и направился к воротам в верхние сады.
Шел он медленно, выгадывая время, чтобы собраться с силами и с мыслями. Единственным надежным источником сведений об Эос оставалось описание, данное Деметером. Не сбиваясь с шага, Таита дословно воспроизвел его. Оно так отчетливо отпечаталось в памяти, что казалось, будто старый учитель сам заговорил с ним. «В случае опасности она меняет внешность, как хамелеон», – звучал у него в ушах голос Деметера. Таите припомнились образы, виденные у грота: бесенок, фараон, боги и богини, а также его собственный двойник.
«Да только среди многочисленных ее грехов нашлось место и тщеславию. Ты даже представить не можешь, сколь прекрасный облик способна принять эта злодейка. От такой красоты замирает сердце, отказывает разум. Когда она появляется в таком обличье, ни один мужчина не может устоять перед ней. При виде ее даже самая благородная душа опускается до уровня звериной».
Таита мысленно вернулся к моменту, когда увидел Эос в комнате для операций. Ее лицо было спрятано под черной накидкой, но сила ее красоты оказалась такова, что, даже будучи скрытой, она затопляла комнату.
«Вопреки всей моей подготовке как адепта, мне не удалось подавить основной инстинкт, – снова заговорил Деметер, и Таита внимал его голосу. – Я утратил способность и желание трезво мыслить и просчитывать последствия. В тот миг для меня не существовало ничего, кроме нее. Мной овладела похоть. Эос играла со мной, как осенний ветер с сухим листом. Мне казалось, она дает мне все, дарит все земные радости. Она отдала мне свое тело. – В ушах Таиты раздался горестный стон старика. – Даже теперь одно воспоминание об этом приводит меня на грань безумия. Все ее изгибы и округлости, колдовская нагота и благоуханное лоно… Я не пытался противиться ей, потому как ни один смертный мужчина на такое не способен».