Они ехали через город, озираясь по сторонам и глазея на людей, словно какая деревенщина. Кернавон стоял у слияния трех рек: Белой, Красной и Ежевичной, в городе пышно цвела торговля, и по улицам сновали толпы людей с тугими кошельками. Вот крепкий, с оливковой кожей сетец в широких коротких штанах и белой тунике, а вот рыжеволосые кьюрцы, каждый с двумя мечами и странной манерой вплетать в волосы разноцветные прядки. Фургон миновал нескольких жителей Ладеша и иммурца с миндалевидными глазами. Троица даже придумала игру: они исподтишка указывали пальцем на встречных и пытались угадать, откуда те родом.
— Как насчет этого? — спросила Ули, указывая на человека неопределенного вида в суконных одеждах.
Кайлар нахмурился.
— Вот-вот, хвастунишка! Давайте-ка послушаем, — поддержала Элена, ехидно усмехаясь. — Ули, не подсказывай!
О человеке толком сказать было нечего. Татуировок нет, обычные для Кернавона туника и брюки, короткая стрижка темных волос, и нос не как у модайских патрициев. Ничего определенного. Даже такой темный загар мог быть у представителей полдюжины стран.
— Ах да, — вспомнил Кайлар. — Он из Алитэры.
— Докажи, — потребовала Элена.
— Только у алитэрцев такой самодовольный вид.
— Не верю.
— Спроси его, — предложил Кайлар.
Элена покачала головой и спряталась в фургон, внезапно застеснявшись.
— Эй, мастер! — крикнула Ули, когда фургон проезжал мимо. — Вы откуда?
Человек обернулся и гордо выпрямил спину.
— Я родом из Алитэры, самой великой, по воле бога, нации в Мидсайру!
— Вы хотели сказать, богов, — заметил уэддринец, с которым он торговался.
— Нет! В отличие от вас, уэддринские неучи, алитэрцы что думают, то и говорят, — сказал торговец, и они мгновенно заспорили о религии, перейдя на политику. Про девочку забыли.
— Я изрядно удивлен, — сказал Кайлар.
Элена тяжело вздохнула.
— Ты, вероятно, сам алитэрец.
Кайлар рассмеялся, однако от этого «вероятно» стало горько во рту. «Вероятно», потому что он был цеховым крысенком, сиротой. Может, рожденным в рабстве. Кто знает? Кайлар не мог даже предположить, кто его родители. Почему они его бросили?
Уже умерли? Или еще живы? Пока Джарл копил гроши, чтобы вырваться из цеха, Кайлар фантазировал, что же заставило его знатных родителей отказаться от любимого дитя. Глупо и бесполезно. Он-то думал, что давно забыл об этом.
Ближе всех к роли отца был Дарзо — и Кайлар стал тем, кого все люди проклинают: отцеубийцей. Что он теперь? Лопнувшая струна, не связанная с прошлым.
Нет, конечно, это неправда. У него есть Ули и Элена. И свобода, чтобы любить. Свобода не задаром, однако цена того стоила.
— Тебе плохо? — спросила Элена с беспокойством в карих глазах.
— Нет, — ответил Кайлар. — С тех пор как мы вместе, я на седьмом небе!
За несколько минут они проехали северные рынки и углубились в портовый квартал. Даже здесь почти все дома были каменные — огромная разница с Сенарией, где считалось, что камень слишком дорог, и дома строили из дерева и рисовой бумаги. На ступеньках домов, складов и мельниц праздно сидела местная шпана, угрюмо наблюдая за фургоном с видом подростков, желающих что-то доказать.
— Ты уверена, что мы едем правильно? — спросил Кайлар.
Элена поморщилась:
— А разве нет?
Кайлар продолжал вести фургон, однако это не имело значения. К ним, постояв, двинулись шесть малолеток — во главе парень с гнилыми зубами и черными веревками жирных волос. Из-под ступенек и мусорных куч они достали оружие. Уличное, для драки — дубинки, ножи и обрывки тяжелых цепей. Главарь встал перед фургоном и схватил уздечку ближайшей лошади.
— Что ж, милая, — заметил Кайлар. — Настало время встретить дружественное нам местное Са'каге.
— Кайлар, вспомни, что обещал! — сказала Элена, беря его за руку.
— Ты ведь не ждешь, что я и впрямь…
Увидев ее взгляд, он осекся.
— Салют! — бросил главарь, постукивая дубинкой по ладони.
Он широко улыбался, скаля два черных передних зуба.
— Милая, — сказал Кайлар, не замечая парня. — Ты должна понять: это не тот случай.
— Другие тоже проходят через подобное, и никто не умирает.
— Все останутся живы, если сделаем по-моему, — ответил Кайлар.
Чернозубый прочистил глотку. Грязь в его облике, похоже, прописалась навсегда, а два выступающих кривых, полусгнивших передних зуба, казалось, заполняли собой все его лицо.
— Извините, голубки. Не хотелось бы прерывать…
— Можешь и подождать, — ответил Кайлар тоном, не терпящим возражений, и снова повернулся к Элене: — Милая, послушай.
— Либо делай то, что обещал, либо то, что всегда, — ответила Элена.
— Не разрешаешь?
— Нет.
— Простите, — снова напомнил о себе главарь. — Это…
— Дай-ка угадаю, — сказал Кайлар, передразнивая его развязность и акцент. — Это платная дорога, и мы должны оплатить проезд.
— Гм… верно.
— Знаешь, как я догадался?
— Хотел тебя спросить об этом… эй, хватит болтать! Я Том Грей, и здесь…
— Твоя дорога. Никто не спорит. Сколько? — полюбопытствовал Кайлар.
Том Грей нахмурился.
— Тринадцать серебряных.
Кайлар вслух посчитал людей: семеро.
— Погоди. Разве это не ущемляет твоих сообщников? На каждого по одному серебряному, а тебе — целых шесть?
Том Грей побледнел. Остальные бросили на него сердитые взгляды. Кайлар был, конечно, прав: мелкие воришки.
— Я дам вам семь.
Он вытащил маленький кошелек и бросил каждому по серебряной монете.
— Получаете так много и без всяких усилий. Стоит ли рисковать? Том вряд ли дал бы вам больше.
— Стойте! — воскликнул Том. — Если он, не жалея, дал нам так много, значит, есть и еще. Давайте его обчистим.
Однако малолетки не купились. Пожав плечами и покачав головами, они зашаркали обратно к ступенькам.
— Эй! Вы куда? — крикнул Том.
Кайлар дернул поводья, и лошади тронулись. Тому пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не затоптали. Приземлившись, он вывернул лодыжку. Кайлар закусил нижнюю губу, чтобы стать похожим на гнилозубого Тома, и беспомощно поднял руки. Вместе с Ули смеялись и малолетки.
10
Они переночевали на постоялом дворе, где их рано утром нашла тетушка Меа и через лабиринт переулков провела к своему дому. Ей было едва за сорок, хотя по виду — лет на десять старше. Почти двадцать лет назад овдовела, сразу после того, как родился сын Брайан. Муж успешно торговал коврами, и дом был большой. «Можете оставаться столько, сколько пожелаете», — уверила она Кайлара и Элену. Тетушка Меа была знахаркой и акушеркой, с неприметным лицом, огоньком в глазах и плечами портового грузчика.
— Итак, — сказала тетушка, когда все позавтракали яйцами с ветчиной, — как долго вы двое женаты?
— Около года, — ответил Кайлар.
Он взглянул на Элену: ну конечно же, залилась краской. Тетушка Меа приняла это за смущение и рассмеялась.
— Я так понимаю, ты слишком молода, чтобы стать родной матерью этой юной леди. Ули, как ты нашла себе новых маму с папой?
Кайлар откинулся на спинку стула, подавив желание ответить. Начнет отвечать за всех, будет выглядеть не только глупо, но и подозрительно. Иногда гораздо лучше, когда все идет своим чередом. Пока возможно.
— На войне, — ответила Ули.
Она сглотнула, опустила взгляд в тарелку и больше не проронила ни слова. Искренний вид Ули говорил о том, что вряд ли это ложь. Няню убили, когда шло сражение за город. Временами Ули до сих пор плакала по няне.
— Во время штурма она была в замке, — пояснила Элена.
Тетя Меа отложила нож и ложку — в Кернавоне не пользовались вилкой, что раздражало Кайлара.
— Вот что, Ули, я скажу. Мы о тебе позаботимся как следует. Здесь безопасно, у тебя даже будет своя комната.
— А игрушки? — спросила Ули.
При виде открытого, полного надежды лица Ули сердце Кайлара заныло. Маленьким девочкам надо бы играть с куклами — ну почему он ни разу не дарил ей куклу? — а не вылавливать из реки полутрупы.
Тетушка Меа рассмеялась.
— И конечно, игрушки.
— Тетя Меа, — сказала Элена. — Мы и так вам причиняем неудобства. У нас есть деньги на игрушки, и Ули может остаться с нами. Вы уже…
— И слышать не хочу, — возразила тетя Меа. — Кроме того, вы новобрачные и прежде всего нуждаетесь в личной жизни. Хотя, бог знает, Гэвин и я ухитрялись вспахивать борозду по нескольку раз, когда вместе с его родителями делили однокомнатную хибару.
Элена стала пунцовой, однако тетя Меа продолжала:
— Но, полагаю, в одиннадцать-то вряд ли будешь притворяться, что не замечаешь шума по ночам.
Теперь вспыхнул Кайлар. Тетушка Меа посмотрела на него, затем на Ули, которая сидела с озадаченным видом.
— Хотите сказать, что ни разу — с тех пор как покинули Сенарию? — уточнила тетушка. — Да ладно. Наверняка уединялись по утрам, когда Ули еще спала. Нет? Сколько в пути, говорите? Три недели? Целая вечность для вас, молодых. Хорошо. Сегодня днем Ули и я пойдем на длительную прогулку. Кровать в вашей комнате слегка поскрипывает, но если о подобном слишком беспокоиться, то ведь у Ули никогда не будет маленького братика.
— Я вас умоляю… — Кайлар покачал головой.
Элена оскорбилась.
— Гм, — выдохнула тетушка Меа, глядя на племянницу. — Что ж. Если позавтракали, почему бы теперь не познакомиться с моим сыном?
Брайан Смит работал в лавке, пристроенной к дому. Он унаследовал простые черты матери и широкие плечи. Завидев гостей, Брайан швырнул обруч для бочки, которому придавал форму, в общую кучу и снял рукавицы.
— С добрым утром, — буркнул он.
Его глаза сразу устремились к Элене. Быстрый взгляд на лицо в шрамах, затем — слишком оценивающий — на ее прелести. Не мельком, как мужчины невольно окидывают каждую женщину. Такому взгляду Кайлар не придал бы значения. Брайан надолго задержал взгляд на груди Элены.
— Рад встрече, — процедил он, протягивая Кайлару руку.