Кайлар и сам уже почти поверил в болтовню о чарах. Либо мастер Бурари подлинный кудесник, либо очень осторожен и говорить с умным видом о магии научился от настоящих магов.
Все равно. Смотреть на кольца, цена которым — две-три тысячи золотом, само по себе неразумно. Спросить бы сегодня днем грандмастера Хайлина про кольца. Уж он-то должен знать, насколько они законны. И все-таки у Кайлара было легко на сердце. Он продал свое неотъемлемое право и связан обязательством. Осталось найти безупречное кольцо, чтобы порадовать любимую женщину. Женщину, которая не дала ему превратиться в жалкую развалину, какой стал Дарзо Блинт.
На самом деле не важно, есть в кольцах магия или нет. Важно показать Элене, как она ему дорога.
— Вот была же одна пара. Клянусь, лежала в ящике, — сказал Кайлар девушке. — Не те ли, что ты убрала под прилавок?
— Те кольца — всего лишь образец. Ну, не совсем образец. Просто когда десять лет назад один ювелир не продал королеве какие-то драгоценные камни, она пришла в ярость и запретила образцы. Так что не совсем для витрины, но и не для продажи. У нас есть и другие ящики. Может, ваши кольца там.
— Покажи только те, о которых я просил, — сказал Кайлар.
Он вдруг засомневался. Что, если это уловка торговцев? Сам раньше видел — хорошенькая девушка говорит парню: «Вот эти очень подходят», откладывая в сторону нечто безумно дорогое и вытаскивая дешевый товар. И парень мгновенно спрашивает: «А как насчет тех?» Мол, что я, не мужчина?!
Однако Каприсия, похоже, не собиралась заставлять его раскошелиться. Она достала кольца и положила их перед Кайларом. Глядя на серьги, он живо представил, как усыхает ассортимент его лавки.
— Те самые, — подтвердил он.
Соблазнительно простой и элегантный узор, чуть подкрученный серебристый металл, на свету загадочно блеснувший золотом, когда Кайлар взял кольцо побольше, глянул в зеркало лавки и приложил серьгу к мочке левого уха. Кольцо смотрелось по-женски, но ведь никого из тысяч мужчин в городе это явно не беспокоило.
— Гм… — протянул он и поднял сережку повыше. Так смотрелось чуть мужественней. — Где вы, женщины, говорите, у парней самое больное для прокола место?
— Примерно здесь. — Каприсия наклонилась и показала, но в зеркале не было видно. Кайлар отодвинулся, и ее пальчик тронул его ухо. — Ой, извини! Я не хотела…
— Что? — не сразу понял Кайлар, затем до него дошло. — О нет. Это моя вина. Если серьезно, то там, откуда я приехал, уши никого не волнуют. Здесь, говоришь? Значит, через самый верх?
Он посмотрелся в зеркало. Да, явно более мужественно и болеть будет зверски. Почему-то сразу поднялось настроение.
Кайлар взял колечко поменьше и осторожно, чтобы не дотронуться, подержал его рядом с ушком Каприсии. Превосходно.
— Я их беру, — сказал он.
— Мне очень жаль, — ответила она. — У нас нет точно такой же пары на продажу, но господин Бурари мог бы сделать что-нибудь очень похожее.
— Ты же сказала, что образцов нет, — заметил Кайлар.
— Формально. Да, королева издала указ — все на продажу. Просто торговцы ставят нелепые цены на товары, которые продавать не желают.
— И эти кольца — из той же оперы? — спросил Кайлар. Теперь и дом стал куда скромнее.
— Это те самые, о которых я рассказывала. Кольца знатного-презнатного дедушки господина Бурари, мифрил поверх золота с бриллиантами. — Девушка слабо улыбнулась. — Извини. Я не пытаюсь тебя запутать. Не знаю, как они вообще попали в ящик.
— И насколько нелепа цена, о которой мы говорим? — спросил Кайлар.
— Нелепа.
— Насколько?
— Совершенно. — Она поморщилась.
Кайлар вздохнул.
— Только назови, и все.
— Тридцать одна тысяча четыреста куинов. Извини.
У Кайлара упало сердце. Конечно, совпадение, но… Элена назвала бы это божественным промыслом.
Он продал меч Возмездия ровно за ту цену, которую заплатит, чтобы жениться на Элене.
И ничегошеньки не останется? Элена, если таков промысел твоего бога, то ты служишь скряге. Нет даже денег, чтобы купить кинжал для новобрачных.
— Утешает то, — сказала Каприсия, нарочито кашлянув, — что мы бесплатно прилагаем к покупке кинжал для новобрачных.
Словно кусок льда упал в желудок Кайлара.
— Извини, — сказала она, неправильно истолковав его потрясенный вид. — У нас есть чудесные…
— Вам платят комиссионные с продаж? — спросил он.
— Десятую часть свыше тысячи в день, — ответила Каприсия.
— Итак, если продашь эти кольца, что будешь делать с… минутку… более чем тремя тысячами куинов?
— Я не знаю… почему ты спрашиваешь?
— Что будешь делать?
Пожав плечами, она стала отвечать, запнулась и наконец сказала:
— Переселю семью. Мы живем в очень скверном месте. Вечно беспокоят… ой, да разве это важно? Поверь, я мечтала об этом с тех пор, как начала здесь работать. Думала: вот продам эти кольца, и все для нас переменится. Привыкла молиться каждый день, хотя мама говорит, что мы в безопасности. Ну да все равно. Таким жадным просителям бог не отвечает.
В сердце Кайлара похолодело. Они уедут подальше от мстительного, надменного шинги, и, чтобы сохранить их покой, ему не придется совершать убийство.
— Нет, — сказал он, засовывая в карман серьги из мифрила и хватая кинжал для новобрачных. — Бог отвечает, и примерно вот так.
Он взгромоздил на прилавок сундук и открыл его. Каприсия ахнула. Дрожащими руками стала одну за другой разворачивать долговые расписки. Затем взглянула на Кайлара глазами, полными слез.
— Передай родителям, что ангел-хранитель молвил слово: уезжайте. Не на следующей неделе. Не завтра. Сегодня вечером. Спасая тебя, я выставил шингу на посмешище. Он поклялся отомстить.
Каприсия еле заметно кивнула. Затем подняла руку. Точно кукла.
— Подарочную упаковку? — сдавленным голосом спросила она. — Бесплатно.
Кайлар взял из ее рук декоративную ювелирную коробочку и вышел, закрыв дверь. Засунул серьги в коробочку, положил в карман и… в мгновение ока превратился в нищего. Продал неотъемлемое право. Расстался с одной из последних вещей, которые напоминали о Дарзо. Обменял волшебный меч на два металлических колечка. Теперь за душой — ни медяка. Тридцать одна тысяча четыреста куинов, и даже не на что купить подарок Ули ко дню рождения.
Все, бог, мы в расчете. Впредь отвечай только своим треклятым просителям.
23
— Вы как с Эленой, ладите? — спросила Ули.
Этим вечером они работали вместе: Ули подавала ингредиенты, а Кайлар готовил дозу лекарства, снижающего жар.
— Конечно. А что?
— Тетушка Меа говорит, здорово, что вы так часто ссоритесь. Говорит, если мне страшно, надо только прислушаться, и если после ссоры кровать заскрипит, значит, бояться нечего. Все будет хорошо. Она говорит, если заскрипит, значит, вы помирились. Но я никогда не слышала, чтобы кровать скрипела.
Кровь бросилась Кайлару в лицо.
— Я, ну… то есть я думаю… знаешь, этот вопрос ты должна задать Элене.
— Она велела спросить у тебя и тоже смутилась.
— Я не смутился! Дай мне майские ягоды.
— Тетушка Меа говорит, врать нехорошо. Я видела в замке, как спариваются лошади, но тетушка Меа говорит, что у людей все не так страшно.
— А вот и нет, — тихо сказал Кайлар, растирая майские ягоды пестом. — Страшно, только по-своему.
— Как это? — удивилась Ули.
— Ули, ты еще слишком маленькая, чтобы заводить с нами такие разговоры. Корень тысячелистника.
— Тетушка Меа сказала, что именно так, скорее всего, вы и ответите. Она сказала, что если будете очень стесняться, то сама поговорит со мной об этом. И заставила пообещать, что сначала спрошу у вас.
Ули вручила Кайлару коричневый шишковатый корень.
— Тетушка Меа, — заметил он, — слишком много думает об этом.
— Гм! — прозвучал чей-то голос за спиной Кайлара.
Тот вздрогнул.
— Я собираюсь проведать госпожу Ватсен, — сказала тетушка Меа. — Вам что-нибудь нужно?
— Мм, нет, — ответил он.
Наверняка, если бы слышала, вид у нее был бы не такой вежливый.
— Кайлар, ты не болен? — спросила она и потрогала его пылающую щеку. — Странно, весь горишь.
Тетушка порылась на заново обустроенных полках и что-то сунула себе в корзинку. Затем, проходя мимо Кайлара, который склонился над микстурой так, будто всецело поглощен процессом, ущипнула его за мягкое место.
Он подпрыгнул чуть не до потолка, хотя сумел сдержать вопль.
Ули недоуменно взглянула на него.
— Ты прав, — обронила тетушка Меа в дверях. — Но не строй иллюзий. Для тебя я слишком стара.
Кайлар покраснел еще больше, и тетушка рассмеялась. Он даже слышал, как она продолжала хохотать от души, идя по улице.
— Сумасбродная старуха, — бросил он. — Семена норантона.
Ули протянула ему пузырек с плоскими фиолетовыми семенами и поджала губки.
— Кайлар, если с Эленой ничего не выгорит, ты женишься на мне?
Он уронил пузырек в микстуру.
— Что-о-о?
— Я спросила Элену, сколько тебе лет. Она ответила, что двадцать. А тетушка Меа сказала, что ее муж был старше, чем она, на девять лет. Это даже больше, чем разница между нами. И я тебя люблю, и ты меня любишь, и Элена все время ссорится, а мы с тобой — никогда…
Сначала Кайлар смутился. Он не ссорился с Эленой уже неделю, даже больше. Затем до него дошло, что Ули проводила ночи в доме своей новой подружки. Не хотела расстраиваться, когда Кайлар и Элена затевали ссоры. Теперь нетерпеливый и напуганный вид Ули красноречиво говорил: от его ответа зависит, разобьет ли он ее сердце.
«Как я докатился до такого? Приходится быть первым отцом в Мидсайру, когда-либо объяснявшим дочери, что такое секс, когда сам еще девственник».
Что же сказать-то? «На самом деле я еще не женился на Элене, и поэтому когда мы ссоримся, то не можем помириться так, как мне хочется. Вот помирились бы так, как я хочу, получилось бы все равно что и вовсе не начинали ссориться». Так, что ли? Кайлар не мог дождаться, когда женится на Элене. Тогда все конфликты на почве секса будут позади. Какое облегчение!